Русский канатоходец проделывал такие трюки: ходил но канату с завязанными глазами, надев мешок на голову; балансируя на канате, стрелял из ружья, носил на голове поднос с кипящим самоваром и чайником на конфорке. С веселым, непринужденным видом Молодцов жарил яичницу в печке, поставленной им на канате. Или таким же порядком усаживался на стул за столом с бутылками и выпивал бокал вина за здоровье любовавшихся этим необыкновенным зрелищем.

Матвей Иванович Бекетов был одним из первых русских клоунов, получивших признание на мировой арене. С грандиозным успехом он выступал в лучших цирках Западной Европы и Америки, где показывал отлично дрессированных свиней: они ходили на задних лапах, балансировали на шарах, шагали по деревянным бутылкам, прыгали через несколько стульев, скакали сквозь обручи, катали верхом дрессировщика.

Разносторонне талантливый артист Матвей Бекетов занялся также дрессировкой лошадей и стал превосходным наездником высшей школы. В конце концов он обосновался в Вене, где открыл первоклассный цирк.

Николай Иванов создал свой, «русский» стиль клоунады. Он выходил в простой плисовой безрукавке, шляпе с павлиньим пером и шелковой рубахе. Он же первым вынес на арену гармонь и такие бытовые предметы, как точила и пилы. Даже камни для мостовой превращал в музыкальные инструменты. Балагур и весельчак, Николай Иванов мог, казалось, из всего извлекать мелодичные звуки.

В «русском» стиле работал и Дмитрий Иванович Юров, составив из пяти членов своей семьи оригинальную клоунскую труппу. Юровы разыгрывали шутливую сценку на деревенскую тему, причем каждый участник труппы играл на каком-либо музыкальном инструменте, танцевал, проделывал сложные акробатические номера.

Кстати, в труппе Юровых в качестве солиста выступал исполнитель старинных русских песен, былин и частушек Петр Невский. Своеобразный крупный талант! Недаром его сольные концерты в России, а также во Франции, Англии, Германии, Турции, Австрии пользовались сенсационным успехом.

Обаятельный клоун Макс Высокинский всю жизнь проработал в провинции. Его антре и репризы были несложны по содержанию, однако Макс исполнял их так изумительно, что умел сразу захватить публику. На арену он выходил плача или смеясь, но в обоих случаях вызывал хохот всего цирка.

Известен такой номер Высокинского: он изображал человека, впервые вставшего на высокие ходули. Спотыкался, падал, испуганно бегал через весь манеж, чем, к общему удовольствию остальных, приводил в смятение сидевших в первых рядах. Но едва оркестр начинал играть «камаринского», Макс мигом превращался в ловкого плясуна, выделывал на ходулях замысловатые коленца.

Затем клоун «выпивал» бутылку коньяка, провозглашая тосты за присутствующих, хмелел, изображал пьяного на ходулях. Танец его еще более усложнялся. Ловкость и юмор клоуна доходили тогда до высшего предела; зрители не переставали восхищаться акробатическим искусством и одновременно смеяться до упаду. А Макс еще и еще усложнял свой пьяный танец. Напрасно шпрехшталмейстер гнал его с арены, угрожал сторожем, городовым, самим господином урядником, и только угроза появления тещи — излюбленного объекта для шуток — принуждала Макса уйти с манежа.

Отлично танцевал Высокинский и на обыкновенной лопате, становясь на нее обеими ногами, он вытворял невообразимые па. Был он также превосходным жонглером. Всегда вызывал аплодисменты придуманный им номер с павлиньим пером. Макс сначала делал вид, что нечаянно проглотил его, затем находил перо в кармане своих штанов, потом выдувал его из длинной деревянной трубки высоко в воздух, ловил кончиком носа и балансировал.

Мастерски исполнял он и антре «Ловля бабочки». Это было тонкое искусство, тем более что содержание сценки опять-таки было нехитрым. Клоун выходил на манеж с шамберьером и спрашивал: «Что это такое?» Ему объясняли. Макс начинал хлопать шамберьером, будто бы ударял себя по носу, плакал и бросал этот опасный длинный бич. Тогда шпрехшталмейстер незаметно привязывал к его концу бумажную бабочку. В попытках поймать воображаемую бабочку и заключалась суть сценки. Клоун делал такие уморительные движения, что цирк не смеялся, а помирал со смеха. Наконец Максу удавалось схватить бабочку, он рассматривал ее с наивным лицом и произносил разочарованно, с какой-то неповторимо печальной интонацией: «Так это бумажка…» и начинал забавно плакать.

Затем настроение Макса менялось, он исполнял номер «с воздушным змеем», который вновь вызывал гомерический хохот. Клоун брал большой змей и, тщетно пытаясь его запустить, запутывал бечевку. Тогда он просил кого-нибудь из публики подержать змей, пока удастся распутать веревку. Но это дело затягивалось, господин, согласившийся держать очень тяжелый змей, уставал, Макс же приказывал поднять его повыше и, продолжая возиться с бечевкой, то говорил всякие прибаутки, то плакал, то сердился, то смеялся. Наконец раздосадованный господин бросал змей на арену и под общий хохот возвращался на свое место. На упреки шпрехшталмейстера: «Я предвидел, что змей не взлетит!», клоун отвечал: «А я и не добивался, чтобы он взлетел. Просто мне хотелось посмотреть, как его будет держать в руках вот тот господин…»

Шутка была незамысловатой, но Макс обладал таким обаянием, что она всегда имела успех.

Макс Высокинский все время обновлял свой репертуар, он играл на многих музыкальных инструментах, артистично перевоплощался в различные образы, отлично танцевал: показывал как кружится в вальсе застенчивый гимназист, лихо отплясывает кадриль офицер, пытается плясать польку-мазурку старый чиновник или купчина после «двенадцати самоваров» чая. Каждый номер Макс заканчивал акробатическим трюком.

Искусство Высокинского вызвало многих подражателей, некоторые из них даже принимали его имя. Среди таких был талантливый и любимый его ученик Сергей Сергеевич Альперов. Сын балаганщика, он попал в цирк и, на свое счастье, почти сразу оказался на попечении замечательного педагога, каким был клоун Макс.

Сергей Альперов значился на афишах «универсальным артистом». Он творчески воспринял репертуар своего учителя, тоже был превосходным танцором, акробатом и музыкантом. Но главное — умел разговаривать на манеже, все чаще обращаясь к злободневной теме.

Сергей Альперов был одним из самых образованных клоунов своего времени, он знал французский, английский, немецкий, итальянский языки, много читал, что, конечно, тоже повышало культуру его работы.

Впоследствии Сергей Альперов в роли белого клоуна выступал в паре с рыжим Мухницким (Бернардо). Им принадлежит заслуга в обновлении циркового репертуара, создании нескольких остроумных пародий на бытовые, театральные и спортивные темы. В дальнейшем оба клоуна работали со своими одаренными сыновьями.

Можно было бы назвать еще немало артистов, снискавших успех на русской арене. Среди них незаурядный клоун Танти-Бедини, итальянец по происхождению, но всю жизнь проработавший в России. Он был известен своими пародиями, в которых использовал дрессированных свиней.

Русский народ всегда понимал и ценил юмор, любил смех. Клоунада на арене занимала все более почетное место. Об этом красноречиво свидетельствует такой факт: в программе представления цирка Саламонского 23 сентября 1884 года из десяти номеров семь были клоунские. В те же времена в саду «Эрмитаж» предприимчивый, необычайно изобретательный режиссер М. В. Лентовский показывал все лучшее, что было на европейской эстраде, и у него клоунада была в центре внимания.

Следуя испытанной традиции балаганных дедов, клоуны все чаще «разговаривали» на арене, затрагивая злободневные темы. И надо признать, сатира на арене бывала гораздо острей, чем на страницах газет и журналов. Не случайно один реакционный журнал горячо возмущался: «Можете ли вы себе представить, что в России, где почти все предусмотрено, всякое публично произнесенное слово на кафедре, в театре, в церкви, на собрании подчинено цензуре… существует целое учреждение вне всякой цензуры, со свободным до некс плюс ультра словом и действием, большею частью соблазнительным. Мы говорим о цирках».