Глава 4

Макс не был уверен, сколько времени он проспал, прежде чем резко открыть глаза и немедленно проснуться. Утреннее солнце отражалось от волн и хромированных поручней яхты. Даже не оборачиваясь, он знал о движении за своей спиной. Не понадобилось даже смотреть, чтобы понять, что это Лола. Не только потому, что кроме нее на лодке никого не было, просто он уже изучил уникальный звук ее легких шагов. Она остановилась у двери камбуза, прежде чем идти дальше, ее собачонка шла рядом, позади нее.

Макс медленно поднялся и помотал головой из стороны в сторону, окончательно просыпаясь. Из-за легкого волнения на море яхта покачивалась примерно на фут; боль в ребрах стала еще сильнее, чем сразу после избиения; мышцы задеревенели от неудобного положения, в котором он спал. Максу исполнилось тридцать шесть лет, и последние пятнадцать из них он провел, доводя возможности своего тела до предела. Когда он был моложе, то мог спать хоть на голове без приступа боли на следующее утро. А теперь нет. Чем старше он становился, тем больше его тело выражало свое несогласие. Он повращал плечами и услышал, как Лола и ее собака вышли из камбуза. Он оглянулся: парочка направилась к планширу на носу лодки. Подол фруктового платья легко касался задней поверхности ее бедер, в одной руке она держала бинокль, в другой – батончик гранолы.

Так как девушка не сказала ему ни слова, он предположил, что она все еще злится из-за зубной щетки. Макс взглянул на безоблачное небо и закинул руки за голову. Должно быть, она из тех женщин, которым нравится цепляться за свой гнев, и он решил, что пусть ее. Нет необходимости нарушать тишину только, чтобы выслушивать ее придирки. А теперь, когда Лола проснулась и заняла свой пост на носу яхты, он решил, что проскользнет в каюту и немного поспит.

Пронзительный вопль расколол карибское утро, и он обернулся так быстро, что боль как кинжал вонзилась в ребра. Макс громко вдохнул и оказался у планшира как раз вовремя, чтобы увидеть, как Лола прыгает за борт, а платье взлетает вверх, выше ее попки. Девушка плюхнулась в воду, и проворно, как пробка, выскочила на поверхность, почти бессвязно бормоча и рыдая.

– Крошка! – кричала она, отчаянно озираясь вокруг. – Крошка, ты где?

Собака один раз появилась на поверхности, а затем снова скрылась, коричневое меховое пятно в синем море.

– Черт, – выругался Макс, срывая с себя футболку. Ребра пульсировали, мышцы протестовали, но он нырнул в Атлантический океан за Крошкой Карлайл. Прохладная соленая вода попала ему в лицо и промчалась по его груди. Макс нырнул достаточно глубоко, чтобы поймать собаку, и схватил Крошку одной рукой. Вынырнув, он огляделся в поисках Лолы, но не увидел ее. Собака кашляла и чихала, и немедленно начала дрожать. Макс как раз собирался бросить собаку и нырнуть за Лолой, когда показался ее затылок.

– Малыш! – закашлялась она с полным ртом океанской воды.

– Я поймал его, – крикнул ей Макс, легко рассекая воду.

Лола повернулась и поплюхала к нему. Мало того, что она была паршивым бойцом, черт возьми, она еще и не умела прилично плавать. Ее карие глаза расширились, и она с трудом делала быстрые, мелкие вздохи, хватая ртом воздух. Если она не поостережется, то задохнется, но, кажется, в ближайшее время она не собиралась быть осторожной. Девушка ухватилась за плечо Макса и практически толкнула его под воду. На пике своей карьеры в «Морских котиках» Макс мог на три минуты задерживать дыхание под водой, потом резко выныривать и плыть в течение нескольких часов. Он не волновался, что они с онемевшей собакой утонут, и опасался только одного: что Лола будет добираться до задней части лодки усерднее, чем необходимо.

– Крошка в порядке? – спросила она и потянулась за собакой. Волна накрыла их с головой, и в этот момент Лола потянула их вниз. Под воду они ушли клубком ног и рук. Одно ее колено врезалось Максу в бок, и он наглотался соленой воды. Когти собаки царапали шею Макса, Лола стиснула его голову, упираясь грудью в его щеку, и уцепилась за него, как за бакен. Мужчина оторвал руку Лолы от своей головы, вытолкнул ее на поверхность и выплюнул воду изо рта.

– Расслабься, – выпалил он ей прямо в находившееся так близко лицо, на котором отражалась паника. Их носы соприкоснулись, и они разделили дыхание. – Расслабься, или утонешь.

Ее рот открылся и закрылся в попытке произнести слова, но из груди вырывалось только рыдание.

– Я смогу доставить нас к задней части лодки, но ты должна расслабиться и позволить мне сделать мою работу. Больше не хватай меня и не толкай вниз. И держи свое колено подальше от моей груди. – Он секунду подумал, затем добавил: – Если пнешь меня по яйцам, поплывешь сама.

Девушка кивнула, и он вручил ей собаку. Лола держала голову Крошки рядом со своей; Макс обхватил рукой ее плечо и грудь. Он потащил их к площадке для ныряний, но она не облегчала ему работу. Девушка дважды пнула его по голени, хотя должна была просто поступить так, как он сказал, и позволить мужчине сделать всю работу. Она вертела головой, чтобы увидеть, куда они направляются, и ее макушка ударила его в покрытую синяками щеку. Он плотно прижал ее к груди, рассекая ногами воду. Протягивая руку к палубе площадки для ныряний, Макс поклялся себе, что это самый распоследний раз, когда он прыгает в Атлантику, чтобы спасти модель, рекламирующую нижнее белье, и ее бесполезную псину.

Он поднял Крошку на яхту, ухватился за складной трап и потянул его вниз, к воде. Подниматься будет адски больно, именно поэтому он вооружился ведром и веревкой, чтобы искупаться. Лола поднялась первой, мышцы ее плохо слушались, хватка на поручнях была слабой, как будто руки онемели; Макс предположил, что ей так плохо из-за гипервентиляции[64]. Ее платье прилипло к телу, вода стекала по гладким ногам и задней поверхности бедер. Он положил одну руку на изгиб ее влажной попки и подтолкнул.

Макс поднялся следом, и, да, он оказался прав. Боль от подъема обжигала как адский огонь. Он лег на площадку, его штаны вымокли, и сконцентрировался на замедлении дыхания и управлении болью в боку.

Лола села рядом с ним, прижимая Крошку к груди, всхлипывая и задыхаясь. Если она не побережется, то упадет в обморок от холода, тоже способ избавиться от гипервентиляции, предположил он. Но были и другие, менее драматичные способы.

– Сконцентрируйся на медленных легких вдохах через нос. – Он вытер соленую воду с лица, и, оттолкнувшись, сел. Не считая бумажного пакета или падения в обморок, единственный известный ему способ ослабить гипервентиляцию – это медленные вдохи через нос.

Она смотрела на него так, как будто он говорил на каком-то непонятном языке, ее карие глаза расширились от страха.

– Я н-н-не могу о-отдышаться.

– Ложись, и подними руки за голову, – проинструктировал он и отодвинулся, чтобы дать ей пространство. Когда она растянулась, он повторил: – Закрой рот и дыши медленно, через нос.

Собака облизывала ее лицо, поэтому она просто кивнула и глубоко вдохнула через рот. Макс только раз в жизни страдал от гипервентиляции, и знал, что это не так легко – управлять своим дыханием, когда чувствуешь себя так, будто не можешь вдохнуть достаточно воздуха. Океанская вода плеснула на площадку, он сел верхом на ее бедра и отпихнул с пути мокрую собаку. Пуговицы на ее платье отскочили, обнажая ее до пупка, капельки воды соскальзывали с розового кружева ее лифа и собирались в глубокой ложбинке. Ее груди приподнимались с каждым вдохом, и Макс положил руки с обеих сторон от ее лица. Океанская вода склеила ее ресницы, и он внимательно посмотрел ей в глаза.

– Закрой рот, – напомнил он: нужно дать ей еще одну попытку.

– К-к-кажется я п-падаю в обморок, – задыхалась она.

– Сконцентрируйся на вдохах через нос.

– Н-н-не м-могу.

Он подумывал положить ей руку на рот, но решил, что она обвинит его в попытке убийства.

– Тогда сконцентрируйся на этом, – прошептал он, и, вопреки здравому смыслу, наклонился к ней. Он сказал себе, что это не поцелуй. Он помогает ей, вынуждая ее дышать через нос, чтобы она не упала в обморок.

Под нажимом своих губ он чувствовал ее напряжение. Лола сделала еще один вдох и затаила дыхание, когда он слегка прижался губами к ее губам. Макс провел большими пальцами по ее гладким щекам.

– Расслабься, – прошептал он у ее губ. Лола положила руки ему на плечи, и он подумал, что девушка оттолкнет его, но она этого не сделала. Ее большие карие глаза смотрели в его, и в одно мгновение тепло ее ладоней растеклось по его голой коже. Откровенное желание пронеслось через его кровь, и его пах напрягся.

Вкус еды, или наркотики, или ром – Макс ненавидел любые слабости. Ему не нравилось признаваться в наличии какой-либо слабости вообще, но если она действительно у него есть, то вот она. Слабость к вкусу женских губ и ощущению ее лица в его ладонях. Звук ее голоса, запах кожи и волос.

Губы девушки раскрылись, как будто она решила заговорить.

– Дыши через нос, – напомнил он, и его губы касались ее, пока он говорил. На вкус Лола оказалась как солнечный свет, солёная вода и настоящий рай. Женщины для него были подобны загадке. Нелогичные, часто вопреки реальности иррациональные, и все же иногда он жаждал выслушать их извращенную логику. Так же, как иногда он определенно жаждал прикосновений их плоти под его руками, ртом, телом. Без сомнения, женские шелковистые местечки и жаркие изгибы были одурманивающей слабостью, но ему всегда удавалось ее контролировать. И на этот раз проконтролирует.

– Макс?

– Хммм.

– Ты не целуешь меня, не так ли?

Макс поднял голову и взглянул в лицо Лолы. Он видел замешательство на ее лице и тревогу в ее ясных карих глазах, но ни следа той самой жажды, пульсирующей внизу его живота и заставившей его наполовину отвердеть.