Глава 5

Макс прошелся пристальным взглядом от лодыжек Лолы до красного платка, который она опять завязала вокруг талии. Девушка сняла мокрое платье и снова одела белую блузку. Влажный лифчик оставил спереди два отчетливых пятна и полосу на спине. Макс задумался, повесила ли она свои трусики в ванной, как вчера.

Она вытянула волосы через заднюю часть бейсболки, которую где-то нашла, и держала в руках удочку. На конец крепкой лески она привязала два джига на расстоянии в несколько футов, а потом бросила их за борт яхты. Около десяти секунд Лола позволила леске свободно разматываться, а потом щелкнула рычажком на боку катушки и застопорила ее.

Макс вгляделся в ее профиль: прищуренные глаза за синими линзами темных очков и решительно поджатые уголки рта. Очевидно, она решила обрыбачить его, и Макс скорее прикусит себе язык, чем признает, что это не так уж и сложно сделать. Лола потянула конец своего удилища, затем позволила ему снова опуститься, и он представил, как где-то под водой ее джиг подпрыгивает вверх и вниз, привлекая внимание доверчивой трески или луциана[73] или что бы там ни было.

Стараясь не привлекать внимания, он смотал свою леску. Медленно и легко, пока приманка не стукнулась о борт яхты и не приподнялась над планширом.

– Что-нибудь поймал? – спросила она, хотя ей было чертовски очевидно, что нет.

– Просто нужно немного откусить. – Он встал со стула и двинулся в сторону коробки с рыболовными снастями.

Девушка приподняла конец своего удилища, опять опустила и одарила его многозначительным восклицанием:

– Ага. – И добавила: – Нужен совет?

– Нет. – Он разрезал приманку на конце лески и обернул кругом, сделав ее похожей на один из тех джигов, что Лола привязала к своей удочке. – Но если мне понадобятся советы о том, как сделать лифчик, я вспомню о тебе. – Несмотря на то, чтобы он был чертовски хорошим забрасывателем, за всю свою жизнь Макс поймал только две озерных форели. Двадцать минут назад его не слишком волновало, поймает ли он что-нибудь. На яхте достаточно провизии, чтобы продержаться некоторое время, но Лола только что бросила ему негласный вызов, и Макс ни за что не допустит, чтобы его обрыбачила девчонка. Особенно девчонка из журнала «только для мужчин».

Он мужчина. Хищник. А она раньше рекламировала бикини и держит брехливого пса. Он был членом шестого отряда «морских котиков», когда они обезвреживали Мануэля Норьегу[74], Пабло Эскобара[75] и еще полдюжины диктаторов и наркобаронов. Участвовал в планировании и восстановлении у власти гаитянского президента Жана-Бертрана Аристида[76], а когда шестой отряд расформировали, его взяли на работу в DEVGRU, возглавлять антитеррористический штурмовой отряд. Она придумывала трусы. Насколько трудно будет поймать рыбу больше, чем Лола Карлайл?

Макс забросил джиг за борт яхты и остановил его, как только решил, что длины лески хватает. Его нательное белье почти высохло, и он закрепил конец удочки в держателе. Мужчина двинулся через камбуз в каюту, где он спрятал трусы, которые носил вчера. На завтрак он схватил несколько гроздей винограда и все, что осталось из батончиков гранолы, затем отправился обратно наружу.

При звуке его приближения, и Лола, и ее собака оглянулись на него. Бриз подхватил кончик ее «конского хвостика» и играл краем платка, который она носила вместо юбки. Пока она продолжала поддергивать свое удилище, слегка приподнимая и опуская кончик, ее собака спрыгнула с многоместного сиденья. Крошка проследовал за Максом к стулу, и когда мужчина сел, пес прыгнул ему на колени.

– Эй, ну-ка, – сказал он и переместил собаку на левое бедро. Мужчина достал несколько батончиков гранолы и бросил один Лоле. Потом развернул свой: медовый с овсяными зернами и скормил кусочек собаке. Он ненавидел смотреть, как кто-нибудь голодает. Даже несчастная пародия на собаку на его бедре.

– Разве ты не говорил мне вчера, что находился в Нассау по государственному заказу?

Он поднял взгляд, и увидел, как Лола откусила от своего завтрака.

– Да, – ответил он.

Синие волны Атлантики катились дальше, слегка покачивая яхту, и девушка продолжала свое расследование.

– Но сегодня ты сказал, что был вынужден уволиться из ВМС.

– Точно. – Крошка разгрыз и прожевал кусочек гранолы и радостно выпрашивал еще. – Меня отправили в отставку четыре года назад.

Она запихнула кончик своей удочки в держатель, затем повернулась к нему лицом.

– Как это возможно? ВМС предоставили тебе выбор между отставкой или тюрьмой. Как получилось, что ты все еще работаешь на них?

Макс опустил пса на палубу и дал ему большой кусок гранолы. Крошка быстро счавкал его, затем прыгнул на многоместное сиденье и приготовился хорошенько поспать. Наконец-то сказались тяжелые последствия его утренней экскурсии в океан.

– У твоей собаки желудок как помойка.

– У моей собаки есть имя.

– Да, тот еще позор для него, – сказал он, при том, что в каком-то смысле даже привязался к собачонке. Однако имя было ужасно глупым, хотя он и не собирался говорить об этом вслух. Даже если кто-то будет угрожать ему еще одним избиением или еще одним раундом пыток.

– Ты уклонился от ответа на вопрос.

– Не уклонился, просто не ответил.

– Ты в каком-то роде шпион?

– Нет. Я не работаю на ЦРУ[77].

Козырек кепки бросал тень на верхнюю часть ее темных очков.

– Ты один из тех тайных агентов?

– Ты слишком много смотришь телевизор.

– А ты меняешь тему разговора каждый раз, когда я задаю вопрос.

– Не каждый раз. Только когда ты задаешь вопрос, на который я не могу ответить.

– В смысле, не хочешь.

– Не хочу и не буду.

Она покончила со своим батончиком гранолы прежде, чем продолжить:

– Ты женат?

– Нет.

– Разведен?

– Нет.

– Дуришь женщин, желающих стать твоими подружками?

– Я уже говорил, что не завожу романтических отношений.

– Точно. Почему?

– К чему все эти вопросы?

Лола подошла на несколько шагов и жестом показала, чтобы Макс передал ей немного винограда.

– Я потеряла свой бинокль и зеркало в океане, и теперь мне ничего делать, только ловить рыбу. Мне скучно, и так как ты похитил меня, то наименьшее, что ты можешь сделать – это дать мне пищу для размышлений о чем-то, кроме того, что, вероятно, я здесь умру.

Макс положил гроздь винограда в ее протянутую руку и пробежался пристальным взглядом от гладкого запястья туда, где она закатала рукава своей блузки, чуть ниже локтя.

– Я не похищал тебя, и у нас достаточно еды и энергии, чтобы продержаться некоторое время, так что, скорее всего, в ближайшее время ты не умрешь.

– Я могу умереть от скуки. Я привыкла чем-то заниматься, и нуждаюсь в развлечении.

Макс наблюдал, как она вложила виноградину между губами и втянула ее в рот.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он, хотя был уверен, что может сам придумать немало хороших развлечений. Способов «заняться», не имеющих никакого отношения к разговорам, но ко всему, что связано с тем, как она сосала виноградину. Мужчина пожелал, чтобы она никогда не говорила ему о пародии на Линду Лавлейс.

– Расскажи мне о себе, – сказала она, затем втянула в рот еще виноградину, прежде чем снова обратить внимание на удочку.

Макс слишком резко встал со стула и стиснул зубы от боли в боку. Он схватил свою удочку и повернулся к Лоле спиной; внезапно образовавшаяся выпуклость на его обтягивающих шортах, сделала очевидным тот факт, что он уложил член налево. Она, вероятно, снова обвинила бы его в желании романтических увлечений. Романтика не имела никакого отношения к направлению его мыслей, но эта особая область нуждалась в изменении. Быстро.

– Что ты хочешь знать?

– Ты когда-нибудь был женат?

– Нет.

– И близко к этому не подходил?

– Никогда.

– Почему?

– Не нашел женщину, которая заставила бы меня захотеть задуматься о долгосрочной перспективе.

Лола на мгновение замолчала, потом продолжила:

– Возможно у тебя боязнь обязательств.

Макс был бы в восторге, если бы получал по доллару каждый раз, когда слышит это. Казалось, это универсальная тема для женщин, словно они родились с этаким шаблоном в мозгах.

– Возможно, моя жизнь нравится мне такой, какая есть. – Отсутствие обязательств не относилось к одной из его любимых тем, но этот разговор на самом деле охлаждал его влечение. – Сколько раз ты брала на себя обязательства?

– Дважды.

– Возможно, у тебя боязнь обязательств.

– Нет, просто я магнит для всяких придурков.

Макс оглянулся на нее, на ее полные губы и высокие скулы, большую грудь и длинные ноги. Лола Карлайл была магнитом, это точно. Она определенно притягивала мелкие грязные мыслишки в его голове, выдвигая их на первый план.

– Откуда ты, Макс?

Он снова уставился на перекатывающиеся атлантические волны.

– Я родился в Майами и жил по всему Югу. В основном, в Техасе.

– Где именно в Техасе?

– Да везде.

Судя по ее голосу, он мог сказать, что девушка повернулась к нему.

– У тебя нет акцента. Я встречалась с игроком – горлопаном из Техаса, и у него он был реально ярко выражен.

Кроме нескольких шрамов, у Макса не было заметных отметин или татушек, и он избавился от малейшего следа акцента, выдававшего его. Но Юг был в его крови, и иногда, когда он уставал или по-настоящему расслаблялся, акцент проскальзывал в его речи.

– Я упорно трудился, чтобы избавиться от него, и мой отец был кубинцем, так что в доме, где я рос, с техасским акцентом говорили мало. Но мне пришлось тяжело поработать, чтобы избавиться от испанского акцента, который я перенял у отца.

– Что с твоей матерью?

– Она умерла, когда мне было три года.

Лола на мгновение замолчала, потом произнесла:

– Сочувствую. Должно быть, для тебя это оказалось ужасным.

– Не очень. – Он пристально вглядывался в легкие колебания волн, уставившись в точку, где леска его удочки исчезала под водой. – Я совсем не знал ее, так что никогда не понимал, что упустил. А отец скучал по ней каждый день своей жизни, – ответил он и задался вопросом, почему внезапно изливает ей душу. Макс не был тем человеком, который рассказывает о себе кому бы то ни было. Особенно женщинам. Женщины склонны погладить по голове, проанализировать мужчину вплоть до нижнего белья, а потом выразить желание записать его на лечение. То, что он рассказывал о себе Лоле Карлайл – это очевидный признак его скуки.