– Лола, я сожалею, что втянул тебя в это, – сказал он.

– Я тоже. И мне жаль, что я сожгла мостик дотла. Действительно жаль.

Ее самоирония словно провернула нож в его груди. Это было одно из качеств, которые ему в ней нравились, и у Лолы была таких уйма. Больше, чем он когда-либо давал ей понять. Макс подобрал Крошку и двинулся к ней.

– Для занозы-в-заднице ты вполне ничего.

– Это комплимент?

Он поглядел на нее через плечо, на свет, падающий на ее подбородок и крупный рот.

– Это просто констатация факта.

– Хорошо, потому что это прозвучало совсем не так очаровательно, как ты меня предупреждал. – Крен увеличился, и Лола подбежала поближе. – И для самоуверенного подражателя Стивену Сигалу ты тоже ничего.

Он выдавил из груди сухое «ха, ха».

– Стивен Сигал слабак.

– Откуда мне знать, что ты собирался этим сказать? – Она снова ухватилась за его руку и крепко держала ее. А когда она положила голову на его плечо, он погрузил лицо в ее спутанные волосы. Она пахла как цветы и океан, как сад, растущий у пляжа.

Лола Карлайл вообще оказалась не такой, какой он ожидал той первой ночью, когда увидел ее водительские права. Она не казалась капризной или истеричной. Не вела себя как избалованная модель, чье единственное достоинство – это классный вид в стрингах. Она была кем-то гораздо большим. Личностью, которая сталкивается со своими страхами лицом к лицу. И она храбрее некоторых знакомых Максу мужчин. Под мягкой, сладко пахнущей кожей она была человеком, способным выжить в любой ситуации. Бойцом.

Лола ужасно боялась, он мог ощущать это по ее мертвой хватке на своей руке, но она контролировала свой страх. Вокруг него находилось слишком много людей, не способных на это, чтобы не оценить и не восхититься ее силой.

Атлантика продолжала бить Дору Мэй. В темноте каюты Макс держал Лолу за руку и просто слушал звук ее голоса, перескакивающего с одного предмета на другой. Она говорила о своем бизнесе, своей семье и исключении Крошки из школы для собак. И с каждым проходящим часом нож в груди Макса вращался все сильнее. Каждую минуту ему приходилось бороться с желанием обнять ее и спрятать лицо у нее на шее. Неважно, как он старался игнорировать это, с каждым прикосновением, звуком и вздохом, она вырезала его сердце.

Яхта кренилась на левый борт, и несколько раз Макс думал, что она уже не выровняется. Он держал руку Лолы, а ветер все продолжал завывать. Вот оно. Просто ее рука в его, но прикосновение тонких пальцев и теплой ладони ощущалось более интимно, чем бесчисленное количество раз, когда он занимался сексом с другими женщинами. Он продолжал держать ее руку, пока ветры не стихли и море не успокоилось. И он держал ее, когда она заснула на его больных ребрах.

Когда первые лучи утреннего солнца, наконец, коснулись окон, Макс положил Лолу на пол, подложив подушку с сиденья ей под голову.

А затем вышел, чтобы осмотреть повреждения.

Во второй раз, с тех пор как она ступила на Дору Мэй, Лола проснулась после ночи ада, в которую ожидала смерти. Она услышала, как дверь камбуза открылась, и приподнялась на локтях. Первое, что она заметила, это полное отсутствие движения. Яхта кренилась налево, но была совершенно неподвижна. Солнечный свет лился через окна и по плечам Макса, стоящего в дверном проеме. Он снял свой спасательный жилет.

Лола встала и проверила Крошку, спящего на диване. Она скинула свой спасательный жилет на пол, затем последовала за Максом наружу. Подняв одну руку ко лбу, девушка прищурилась из-за утреннего солнца. Примерно в сотне ярдов[105] впереди виднелись светлый песок и высокие пальмы, острые скалы и густая растительность. Несколько пальм и карибская сосна были вырваны штормом с корнем и наполовину лежали в воде. Дора Мэй села на мель в мелководном заливе с бирюзовой водой.

– Где мы?

– Не знаю.

– Думаешь, мы у острова? – она задалась вопросом вслух. – Или, возможно, это побережье Флориды? – добавила она с надеждой.

Макс указал на острые утесы и скалы слева.

– Это не похоже на Флориду. – Он тоже прикрыл глаза рукой. – Считается, что в составе Багам приблизительно семьсот островов. Думаю, мы причалили к одному из них.

– Думаешь, с другой стороны есть «Клаб Мед»? А может это один из уединенных островов, принадлежащих богатым и знаменитым.

Он уронил руку.

– Возможно, одного из твоих друзей.

У нее нет друзей, которым принадлежат острова.

– Есть только один способ это узнать.

Макс двинулся к платформе для ныряний, связал трос от спасательного плота с задней части яхты и бросил его на воду. К плоту был прикреплен кусок нейлонового шнура, и Макс потянул за него. За несколько секунд небольшая резиновая лодка надулась. И так же быстро в нескольких местах зашипело, и пузырьки воздуха вырвались на поверхность.

– Дерьмо. – Макс сложил руки на груди и хмуро смотрел на быстро тонущий плот.

– Ну, полагаю, это хорошо, что нам не пришлось покидать яхту прошлой ночью.

– Придется вплавь, – он взглянул на нее, и спросил, – как думаешь, ты сможешь?

– Да. – Так как она не планировала паниковать и заработать гипервентиляцию, то была уверена, что сможет доплыть до пляжа.

Вместе они собрали еду и вещи, которые им понадобятся, когда они будут исследовать остров. Лола переоделась во фруктовое платье и нашла пару старых тряпичных кроссовок без шнурков, спадающих с ноги. Макс схватил клейкую ленту и встал перед ней на колени.

– Что случится, если я превращаюсь в принцессу? – спросила она, когда он взял ее лодыжку в одну руку и обмотал ленту вокруг кроссовка.

Его пристальный взгляд скользнул по ее голени, мимо колена, к краю платья.

– Что?

– Как Золушка.

Он вгляделся в ее лицо, потом потянулся за другой ногой.

– Думаю, тогда я стану Прекрасным Принцем.

Прекрасный Принц? Нет, но он притягивал ее. После того, как обувь плотно села на ногах, Лола расчесала волосы и почистила зубы, потом вручила Максу стакан со своей зубной щеткой. Не говоря ни слова, он воспользовался ей. Когда он закончил, то бросил и сумку Лолы и вещевой мешок, набитый вещами, в мусорный пакет и надул его воздухом. Он связал концы как можно сильнее, потом они все прыгнули с задней части яхты в воду. Макс, Лола и Крошка. Пенопласт, примотанный по бокам собаки, обеспечил необходимую плавучесть.

Теплая спокойная вода со сверкающими осколками голубого ничем не напоминала яростную бурю прошлой ночью. Такая обманчиво спокойная, что было трудно поверить, что она принадлежала тому же самому океану, который чуть не забрал их жизни.

В двадцати футах[106] от пляжа Лола встала и пошла через волны к берегу. Нежные волны плескались у задней поверхности ее бедер, она подхватила Крошку и несла его оставшуюся часть пути. Песок все еще был мокрым от шторма, и когда она поставила пса, тот побежал исследовать упавшую пальму.

Лола не знала, населен ли остров, или она просто обменяла одно бедствие на другое, но оказалось так здорово наконец-то встать на твердую землю, что в настоящее время остальное ее не заботило.

Она замерзла и промокла, и испытывала желание упасть на землю и поцеловать пляж. Вместо этого она упала на колени на сырой песок и подняла лицо к солнцу. Прошлой ночью она молилась о спасательном судне, но оно не прибыло. Возможно, Бог давал ей иной путь сбежать с Доры Мэй. Другой шанс спастись.

Солнце касалось ее лица, легкие наполнял прохладный утренний воздух, и порыв эмоций стиснул ее грудь. Она жива. Прошлой ночью Лола несколько раз думала, что не доживет до утра. Несколько раз она могла бы заистерить и полностью слететь с катушек, если бы не Макс. Если бы не прикосновение его руки и ободряющий звук его голоса в темноте каюты.

После всего она и Крошка все еще живы, хотя легко могли утонуть. Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Теперь, когда все закончилось, она послала Богу быстрое «спасибо» и почувствовала себя согретой изнутри, словно испытала чувство сопричастности. Не то, чтобы он у нее когда-нибудь был, но, взрослея, она много повидала. Если не чувство сопричастности, тогда просто великолепный момент, чтобы ощутить ценность жизни. И почувствовать, как влажное платье липнет к коже, а зернистый песок забился в обувь и между пальцами ног.

Макс развязал полиэтиленовый пакет и бросил ей ее сумку.

– Пойдем, Лола, – приказал он, разрушая момент.

– А мы не можем просто немного посидеть и оценить то, что мы снова на земле?

– Нет. – Он открыл вещмешок и вручил ей пашмину. – Время не ждет.

– Кто ты? Джон Уэйн[107]? – Она выжала столько воды со своего платья, сколько смогла, затем укуталась в кашемировый платок. – И ты должен отрезать у Крошки подушки для плаванья прежде, чем мы куда-то пойдем, – добавила она, вставая.

– Его что?

– Пенопласт.

– Иди сюда, Кро, – Макс позвал маленькую собачку, задирающую лапу на пальму. При звуке голоса Макса Крошка поторопился встать у его ботинок.

– Как ты это делаешь? – Она потянулась к псу и держала его, пока Макс срезал пенопласт с его боков. – Он никогда не подходит, когда я зову его в первый раз.

– Он знает, что я – альфа-самец, – ответил Макс. Макушка его склоненной головы почти коснулась ее носа. Его густые темные волосы, расчесанные пальцами, пахли им, сочетанием мыла, моря и Макса. Он взглянул вверх, на ее рот, и его руки успокоились. На один краткий миг она заметила жажду в его красивых голубых глазах. Она думала, что он наклонится вперед и поцелует ее, и подняла руку, чтобы провести пальцами по его волосам. Вместо этого Макс отвел взгляд, и она опустила руку. Лола почувствовала себя разочарованной и немного смущенной. После всего, что они пережили вместе прошлой ночью, ее чувства к нему стали еще глубже. Она уважала его силу, не только физическую, которая заставляла ее чувствовать себя так, как будто он может позаботиться о ней и Крошке, но и силу его характера. У Макса честное сердце. Он никогда не откажется от ответственности и не предаст доверие. Он никогда не использует ее, чтобы потешить собственное самолюбие или продать ее фотографии в обнаженном виде.