Странный маленький утенок. Милая, но в то же время сексуальная лисичка. Господи, как же я хочу ее. Не сводя с нее взгляда, я снова ввожу палец в теплое влажное лоно. Мне нравится чувствовать себя внутри женщины, и я скучаю по ощущению обнаженной плоти, обхватывающей член. Твою мать, прошла целая вечность, с тех пор как я занимался сексом без защиты. Не то чтобы я собирался делать это сегодня. Я не идиот.

Но когда я начинаю посасывать ее клитор, надавливая двумя пальцами на крошечный пучок нервов внутри, и она выкрикивает мое имя, я едва не изменяю своему правилу.

Боже ж ты мой.

«Устроенное им должно быть доступно для всех женщин мира, вне зависимости от политических взглядов, расы, религии и места проживания. Это нужно закрепить законодательством», — рассмеявшись, подумала я и прикрыла глаза рукой. Интересно, а на что еще горазд этот парень? Как у него получилось так быстро довести меня до оргазма? Мы только начали, а я уже считаю это лучшей случайной связью в истории секса. Не могу поверить, что это происходит со мной!

— Что тебя развеселило, милая? — он встает, поднимает джинсы и, достав из кошелька презерватив, бросает их снова на пол. Судя по морщинкам вокруг глаз, мой смех нисколечко его не оскорбил, а наоборот, развеселил.

— Да нет, ничего, — отвечаю я, не в силах стереть улыбку с лица.

Я пододвигаюсь к изголовью кровати и кладу голову на подушку. Но тут же вспоминаю разоблачающий сюжет по телевизору о постельном белье в отелях и морщусь. Я ведь сейчас лежу на пододеяльнике? Надеюсь, они их стирают. На всякий случай расправляю покрывало и накрываю им подушки.

Парень — то есть Дженнингс — с улыбкой наблюдает за мной. Ну и черт с ним. Микробы — это вам не шутки. Я прислоняюсь к спинке кровати и улыбаюсь ему в ответ.

— А что еще ты можешь? — спрашиваю я и, что за черт, с интересом осматриваю его с головы до пят. Он еще не успел снять боксеры, поэтому я не могу изучить все, но то, что находится в открытом доступе, мне по вкусу. Широкие плечи. Кубики пресса… и как ему может быть сорок лет? Узкая талия. Мускулистые ноги. Впечатляющая выпуклость. Ну а что? Разве я смогла бы не задержаться на ней взглядом? Похлопав рядом с собой по кровати, я улыбаюсь.

— Что еще я могу? — он смеется и кладет презерватив на прикроватную тумбочку, после чего хватает меня за лодыжки и тянет вниз. Я вскрикиваю. Дженнингс нависает надо мной на вытянутых руках, и у меня перехватывает дыхание. Целует, и я не могу сдержать стон. На его губах все еще ощущается мой вкус — я снова возбуждаюсь. Этот мужчина. Его рот. Он… такой чувственный, и мне это нравится. Может, дело в национальности? Быть может, в постели все британцы потрясающие? У меня никогда не было парня иностранца, поэтому мне не с чем сравнить. Но сегодня я точно приняла верное решение.

Его акцент станет моей погибелью. В самом хорошем смысле этого слова. Я рада, что сейчас Дженнингс не называет меня Роуз. Жаль, что он вообще не знает моего имени. Услышать, как он произносит Вайолет… Называет меня «милой»… Это ведь так по-британски. И возбуждающе… очень возбуждающе.

Чудесный рот и тут не посрамил владельца. Наверное, поцелуи с незнакомцем должны вызывать неловкость. Но это как-то глупо, учитывая то, что именно вытворяли его губы. Я даже готова согласиться с мыслью, будто поцелуй в губы напоминает интимный акт. Поцелуй — это тяжелое дыхание, выделение слюны, оценка вкуса, битва языков. Мистер Рот во всем это очень хорош. Его губы отрываются от моего рта и прокладывают дорожку поцелуев вдоль линии челюсти. Я зарываюсь пальцами в его волосы. Он прикусывает мочку уха, от чего мое тело покрывается мурашками, а потом проводит языком за ухом. Я крепче прижимаюсь к нему бедрами, моля о большем.

Я готова принять все, что может предложить этот мужчина.

Его губы снова на моих губах. Когда он сгибает руки, а мои соски начинают тереться о его грудь, у меня вырывается гортанный стон. А потом еще один, когда его язык проникает в мой рот и переплетается с моим. И еще, когда он прикусывает мою губу и начинает покрывать поцелуями каждый сантиметр кожи до самого горла. К тому моменту, как он опускается ниже и, обхватив ладонью мою грудь, потирает сосок большим пальцем, я уже готова взмолиться. Но вместо этого у меня вырывается ругательство.

— Фак… Дженнингс, — застонав, я выгибаюсь, когда тот проводит языком по груди, продолжая потирать сосок. Ох уж этот треклятый рот.

Мне не терпится почувствовать его внутри себя. Даже и не вспомню, когда так страстно желала перейти от предварительных ласк непосредственно к половому акту. Или когда парень не вытаскивал из штанов член после пары беглых поцелуев и не стонал так, будто трахается с особым мастерством.

Мой бывший, Марк, любил агрессивно долбиться в меня и кричать: «Тебе хорошо?! Тебе хорошо?!». А я в ответ бормотала что-нибудь типа: «О, да!», — а сама опускала руку и теребила клитор, думая про себя: «Хорошо?! В каком это месте хорошо?». В большинстве случаев я чувствовала себя так, будто он просто прыгает на мне и тычется тампоном размера супер-плюс, воображая себя альфа-самцом. Нет, во мне говорит не злость бывшей девушки. Его член был совершенно нормальных размеров. Просто некоторые мужчины слишком переоценивают возможности обычных пенисов.

Что же касается мистера Чудесный Рот, уверена, тем, что скрывается в трусах, он сможет распорядиться наилучшим образом. Судя по всему, за плечами у него большой опыт. Быть может, в том, чтобы заниматься сексом с практически сорокалетним мужичиной, есть свои плюсы? Божечки, надеюсь ему хватит сил. Разве парни с возрастом не теряют выносливость?

«Не подведи меня, Дженнингс, — с этой мыслью я начинаю стягивать с него боксеры. — Не подведи меня. Ты моя первая случайная связь, пожалуйста, не стань последней. Не будь причиной, по которой я сдамся и займусь вязанием и собиранием коллекции вибраторов. Не…».

Ладно, проехали.

Я спускаю боксеры с задницы, и его член просто впечатывается мне в живот. Если бы эта часть моего тела могла застонать, то она бы это сделала. О, да. Сохраняй спокойствие и продолжай. Боже, храни королеву. Думай об Британии. Он протягивает руку за презервативом, и я хихикаю.

— Знаешь, а ты очень странная девушка, — лениво улыбнувшись, произносит он. У него красивые глаза, в которых сейчас плещется страсть.

— Обычно меня называют здравомыслящей, — ворчу я. В омут с головой — это вообще не про меня, но, кажется, сегодня так оно и будет. Нет, ну а что? Мне терять нечего: ни квартиры, ни работы. Так почему бы не воспользоваться шансом? Живи одним днем, лови момент и все такое.

— Здравомыслящей в чем? — спрашивает он, зубами разрывая упаковку с презервативом. И почему это так сексуально смотрится? Наверное, стоит почаще выходить в люди, если даже такое простое действие возбуждает меня.

— Ни в чем, — отвечаю я. — Не бери в голову, — с этими словами я сгибаю ногу так, чтобы моя ступня оказалась возле его бедра. С отточенной годами практики легкостью Дженнингс натягивает презерватив и устраивается у меня между ног. Опершись на одну руку, второй направляет член к моему входу. Едва он оказывается внутри, мне становится хорошо. Как же я скучала по этому. Тут же принимаю решение, что новая беззаботная Вайолет будет заниматься сексом чаще.

Дженнингс проталкивается глубже, и мне становится еще лучше.

Мы встречаемся взглядами, и он со стоном погружается во всю длину. Я забываю, как дышать. Прикусив губу, слегка двигаю тазом, пытаясь устроиться поудобнее. Он тут же освобождает мою губу и целует меня.

Я издаю странный звук и начинаю вращать бедрами. Боже, как же хорошо. Когда я сжимаю член, у него темнеют глаза. Он закрывает их на мгновение, а открыв, улыбается и целует. После чего погружается в меня, практически выходит и снова погружается до самого конца, дразня восхитительно неспешными, медленными движениями. Когда Дженнингс практически вытаскивает член, я вонзаю ногти ему в спину, требуя вернуться. Матерь божья, да я готова умолять его об этом, пусть только попросит.