Они были первыми

1.

  В подземелье невыносимо пахло экскрементами и карболкой. Нарком, в впопыхах доставая носовой платок, выронил его на грязный каменный пол. Поэтому спастись от амбре, исходившего из казематов, не мог. Он сознательно шел к заключенным один, вооруженный только мини-бластером.

Камер как таковых не было. Просто  каменные перегородки толщиной до полуметра, где на лежаках, укрывшись термоодеялами, спали выжившие в этом аду.

В проходе между камерами стоял длинный, зацементированный в пол металлический  стол, и такие же  лавки.

Нарком, наплевав на все гигиенические нормы и запреты, сел в самой середине стола.

Первым же зеком, вышедшим из своего укрытия, был именно тот, ради кого он и проделал далекий путь, и теперь терпел опасные неудобства.

Человек выехал на допотопной инвалидной коляске, с ручным управлением. Когда он приблизился в свете неяркой лампы, висящей под высокими сводами, стало видно, как он изможден и худ.

Из робы белела худая шея, на которой слегка подрагивала остриженная коротко голова.

- Что за вонищу устроили? - вместо приветствия спросил пришедший.

- Это не мы. А уголовники, они на первом уровне находятся. Сначала коллектор для воды мусором забили, теперь вот канализацию взорвали.

И инвалид зашелся в долгом сиплом кашле.

- Сколько вас? - продолжил допрос нарком.

- Семеро смелых, – в голосе заключенного прозвучала ирония.

- Пока забираю тебя, про остальных обсудим.

И военный встал, и, сделав приглашающий жест, пошел к выходу.

Визитер шел размашистым шагом, понятно было, что он хочет быстрее вырваться из этой клоаки.

Вслед за ним, шурша шинами, двигалась коляска с больным заключенным.

Наркому даже приказывать ничего не надо было, перед ним открывались все двери. Охранники вытягивались в струнку, приложив руку к форменной фуражке, но при этом, стараясь не смотреть  большому начальнику в глаза.

Прошло всего, каких - то три часа полета, и  эти двое уже сидели в прекрасном саду, на берегу пруда, и продолжали начатый разговор.

- Новости знаешь? - спросил тот, кто был в военной форме.

- Нет, откуда, это у воров сотовая связь, у нас старенький радиоприемник, и у того месяц назад батарейки сели.

- Аквалонцы захватили в заложники наш крейсер. Космический крейсер, - уточнил нарком.

- Это война? - спросил заключенный. Теперь после гигиенических процедур и переодевания стало видно, что это еще не старый мужчина, с совершено седыми волосами и бородой.

День был солнечный, и он с удовольствием подставлял солнцу свое бледное до синевы лицо.

Военный впервые с момента встречи посмотрел врагу прямо в глаза. И холодок побежал по его спине.

Человек в инвалидном кресле, не только обездвижен, он был слеп.

Голубые глаза, не мигая, смотрели на солнце.

- Ты можешь нам помочь.

- А, ты, чем можешь мне помочь?

- Сделаем протезы, пересадим на электронную коляску, она почти как человек.

- Нет, освободи тех, кто остался.

- И это будет, но позже. А теперь план действий. Ты помнишь, про матрицу Вайя?

- Когда вы меня посадили, это было всего лишь теорией.

- Так вот она уже существует. «Матрица жизни». Возможность за десять - двадцать лет создать пригодную для проживания планету. Ее модель была отработана в лаборатории, а крейсер должен был сделать это в космосе. А теперь он обездвижен, лишен связи, с уничтоженными варп двигателями, болтается окруженный кораблями Аквалонцев. Командир погиб при тушении пожара.

- Кто-то предал? - перебил  инвалид.

- Поэтому я сам к тебе полетел. Об операции будем знать мы, и те четверо или трое, кто сидел с тобой. Их имена я выберу сам. Это будут те, чьи семьи я спас после объявления астронавтов - героев  врагами нации.

- Дальновидный, ты, - снова с иронией произнес собеседник наркома.

- Да, я дал их семьям новые паспорта, увез в другую часть света. Я подарил им жизнь. К черту дискуссии.

- Не понимаю, чем могу быть полезен, я врач. Как доктор  не  сумею вылечить  Аквалонцев от навязчивой идеи космического превосходства.

- Ты помнишь Ани Лаг?

Доктор закрыл незрячие глаза, а если бы мог управлять руками, закрыл бы и уши.

- Ясно, помнишь. Первая женщин космонавт, Аквалонка, командир экипажа, самое длительное пребывание в открытом космосе. Теперь она входит в правительство, возглавляет женский комитет. Ярая феминистка. Она и ее дочь.

- Отправь меня назад, - сказал освобожденный узник, и стал крутить колесо здоровой рукой. Если бы нарком его не остановил, то доктор упал бы в пруд.

- Ей ничего не угрожает. Все продумано. Ты просто напишешь ей письмо. И попросишь спасти крейсер. Но сделаешь так, чтобы она поверила, что это действительно ты.

А в письме, кроме этого будет кодовое слово для нашего экипажа. Ее пропустят на борт. Связь у них сейчас оставлена только с Аквалонцами. Мы не может пробиться к ним.

- Я сказал нет.

- Но ты же врач, ты гуманист. Ты хочешь  второй космической   войны, миллионы жертв.

Чтобы погибали так любимые тобой дети.

- План в подробностях, - после недолгого молчания произнес пленник.

- Крейсер летел к одной из планет в системе Аквалона. Яйцеголовые вычислили орбиту наиболее удобную для новой планеты. Почему ближе к ним? Потому что есть все же миллиардная доля вероятности, что что-то пойдет не так, и будет большой бум.

Если Аквалонцы захватят матрицу, они сделают рокировку, и теперь уже взрыв будет угрожать нашей планете.

Задача следующая. Ани проникает на крейсер, ведет его к лабиринту  Чапека. Наши герои, твои товарищи по каземату, будут ждать ее там, поставят  буйки, из световых бомб, обозначат фарватер. Это нужно для того, чтобы крейсер не попал в ловушку. Твои сокамерники пилоты там были первыми, и знают алгоритм. Правда, никто им не поверил, кроме меня. У лабиринта, с искривленным пространством и  временем, много выходов: часть  в параллельный мир, и всего один в нашу звездную систему. Даже с поврежденными варп двигателями, крейсер, пройдя по  лабиринту, окажется у нас не через миллионы лет, а мгновенно.

Твоя роль уговорить Ани, и астронавтов-заключенных. Всем свобода и жизнь. Я гарантирую. Правда, честные имена я им не верну. Но встреча с близкими, разве  это не приз?

- Если Ани не согласиться?

- Черт побери! Ты найдешь такие слова, - нарком на мгновенье потерял над собой контроль, до такой степени, что  схватил доктора за плечо, и сжал со всей силы.

- Хорошо, я напишу.

Когда письмо было готово, бывший узник попросил оставить его одного.

- Зачем ты тогда вернулся с Аквалона? - забирая послание, спросил  военный.

- Здесь остались мои ученики. Я не мог их предать.

- А вот один тебя предал, сейчас возглавляет Институт мозга. Кстати, твои тесты помогают делать настоящих зомби из новобранцев. Теперь отдыхай, и жди новостей..

 2.

 Ани любила самое первое утро  отпуска. Ты просыпаешься, и  начинаешь прокручивать в памяти ленту нужных дел и встреч. А потом вспоминаешь, ах, нет, сегодня ты в отпуске.

 В этом году несказанно повезло: их с дочерью отпуска совпали.

Веста вчера пришла поздно, была в клубе с подружками на девичнике. Поэтому с завтраком можно не торопиться.

 Ани, наконец, встала, и прошла на кухню. Но не дошла. В коридоре около, закрытой самым хитроумным замком двери, лежал конверт. Обычный. Как раньше счет за коммунальные услуги, или реклама. Женщина любила порядок, поэтому подобрала бумагу, и дала себе логическое объяснение ее нахождению в квартире. Дочь, ночью, наверное выронила из сумочки, и не заметила. Женщина поставила вариться кофе и уже собиралась отнести письмо дочери, но задела конверт, и он полетел на пол. Из него выпало фото.

 Самое обычное, словно из прошлой жизни.

 Они стояли втроем у забора, за которым шла стройка. На здании  надпись «Даешь институт мозга за пятилетку».

 На снимке они были молодым и счастливыми. Ей не нравилось его сложное имя  Гурд Арк, и она звала его просто Док.

 Человек, сделавший ее счастливой матерью и женщиной.

 Великий ученый прилетел на вручение престижных наград года в области науки. Врач, нашедший метод помочь детям с аутизмом, стать такими как все.

Реанканцы, недавние враги ее планеты. Она, как человек военный, относилась к бывшим неприятелям с осторожностью.

Но это был единенный в мире врач, который мог ей помочь.

Потом газеты писали, что она воспользовалась своими связями, как первая женщина космонавт. А, то, что никто не хотел доверять своих детей этому низкорослому, заросшему волосами инопланетянину, никто и не вспомнил.

Да, конечно она смогла с ним встретиться именно потому, что была не простой Аквалонкой. Но доверить этому доктору самое дорогое, дочь, было невыносимо страшно.

Их представили друг другу на банкете, в честь лауреатов. Ей даже показалось, что они чем-то похожи. Оба небольшого роста, коренастые. Ее за широкие плечи даже дразнили в космо школе качком.

Ни  темный пушок у нее над верхней губой и волосатые ноги, которые она не желала брить, ничто не помешало им влюбиться друг в друга.

Лохматым, она, доктора звала за длинные до плеч, уже тогда седые волосы, за бороду, как у старика. И  волосатые рыжие руки в мелких веснушках.

 Но когда она посмотрела в его глаза, то поняла, что все эти атрибуты цивилизации, бритье и стрижки, ерунда. И то, что он, Реанканец, пустяк. Глаза у него были, как у ребенка. Такой вот пожилой мальчик, грустный, задумчивый, как и те дети, кому он  мог помочь.

- Доктор у меня больна дочь. Мне можно ее привести к вам, я знаю, вы набираете здесь учеников, и будете проводить сеансы.

- Я рад, - и было  видно, что действительно рад, - Оказать вам помощь. Мне здесь не очень доверяют.

- Я вам верю,. - твердо сказал Ани. А, что еще она могла сказать, если не верила в Бога, нет его там, где она летала. Если медицина Аквалона просто не дает надежду на будущее ее ребенка.

Аутизм, страшный приговор, который этот вот странный человек может отменить.