Глава 2

Я моргаю.

Свет ослепляет меня, поэтому зажмуриваюсь, снова радуясь темноте. Я в восторге от того, что снова могу управлять своим телом, расслабляюсь и пытаюсь стряхнуть охватившую меня летаргию. Делая глубокие вдохи, задерживаю их на четыре секунды, а затем выдыхаю. Это чудотворное дыхательное упражнение обычно успокаивает мою тревогу, и я всегда поражаюсь тому, как сильно разум влияет на тело. И наоборот.

Это меня-то, специалиста по психологии.

Как только мой пульс замедляется, открываю глаза. Прищурившись, отворачиваюсь от света и окидываю взглядом комнату. Металлические смотровые столы расположены на определенном расстоянии друг от друга, над каждым из них установлен металлический светильник. Это напоминает мне больницу.

Или морг.

При этой мысли я получаю хороший всплеск адреналина, который заставляет меня принять сидячее положение. У меня кружится голова, и я массирую виски, тут же сожалея. Повторяю дыхательное упражнение еще раз и, закончив, медленно поднимаю голову. Приглядевшись, понимаю, что это смотровая. Слева от меня на столе стоят бутылочки и металлические инструменты, похожие на медицинские. Несколько предметов, таких как бинты и ватные шарики, легко узнаваемы. Посмотрев направо, я судорожно сглатываю. На столах лежат еще три молодые женщины, либо они еще спят, либо мертвы.

Наверное, это морг.

С трясущимися ногами спускаюсь вниз и почти падаю на пол. Ухватившись за смотровой стол, я держусь прямо, хотя мне требуется несколько секунд, чтобы встать на ноги. Когда у меня это получается, медленно иду к соседнему столу. Там лежит Морган, и я прижимаюсь головой к ее груди. Ее сердце глухо стучит у меня под ухом, и я снова чуть не падаю, но на этот раз от облегчения.

Итоговый вердикт: это не морг.

Откидываю одеяло и вижу на Морган такую же, как на мне, белую хлопковую одежду. Она напоминает мне винтажную ночную сорочку викторианской эпохи, но ту, что заканчивается чуть ниже колен. Мне хочется знать, кто одел меня и ее в этот наряд, но не желаю заострять внимание на том, что только вызовет у меня панику. Вместо этого хватаю Морган за плечо и легонько встряхиваю. Она не просыпается, и я пробую снова, но на этот раз зову ее по имени.

— Морган, — говорю я, и в моем голосе слышится отчаяние. — Проснись, милая.

Она не шевелится, и ее ресницы не трепещут при упоминании ее имени. Прикусив губу, обдумываю, что делать дальше. Подойдя к молодой женщине по другую сторону от Морган, беру ее запястье и проверяю пульс. Она жива. Я делаю то же самое с последней женщиной и с облегчением обнаруживаю, что та тоже спит.

Возвращая запястье девушки в исходное положение, слышу слабый шепот голосов. Во мне борется неуверенность. Инстинкт требует, чтобы я защищалась, пока не пойму, что, черт возьми, происходит. Голоса становятся громче по мере приближения, и я почти бегу, натыкаясь на столик с медицинскими инструментами. Выбрав зловещего вида инструмент, пытаюсь спрятать его, держа в руке у бедра. Встав перед столом Морган, я понимаю, что доносящийся снаружи разговор не английский.

Полный отстой.

Что это за больница? Ближайшая к кампусу — больница Святой Катарины, и я точно знаю, что там говорят по-английски. Возможно, это просто те, кто проводит клинические исследования, и они родом из других стран. В этом есть смысл, но как мы здесь оказались? Может, произошла утечка газа в общежитии? И что, черт возьми, это за яркие огни?

Лучше бы у кого-то имелся гребаный переводчик, потому что у меня много вопросов.

Меня охватывает страх, когда двери с тихим свистом открываются и входят три человека. Ну, поначалу я бы назвала их людьми, но когда они смотрят на меня, а я на них, то подмечаю разницу между ними и мной. Во-первых, они не совсем похожи на людей.

Чертовски не похожи.

Все трое одеты в чисто черные летные костюмы, которые хорошо сидят на их мускулистых телах, а также черные ботинки. Все в белых мундирах, отличить их можно только по крошечным бриллиантам на воротнике каждого мундира. У самого высокого из них на воротнике имелись четыре бриллианта, а у двух других — только три. Предполагаю, что это либо звание, либо украшение.

Возможно, они и люди, только решили приодеться для Комик-Кона и пойти… куда бы то ни было. Предположение о том, что они космические эльфы — это лучше, чем все другие теории, которые всплывают у меня в голове. Моя любимая теория, что я отключилась в комнате общежития, и все это сон.

Моя самая пугающая теория такова, что я уже не в Канзасе… Реплика из шутки «Волшебник страны Оз».

Ближайший ко мне парень похож на врача из-за халата на нем. Если, конечно, не обращать внимания на его рост выше шести футов, заостренные уши, серебристые волосы до плеч и аквамариновые глаза. Он окидывает меня изумительным взглядом и слегка прищуривается.

Я щурюсь сильнее.

— Что здесь происходит? — спрашиваю я. Голос мой звучит громче, чем ожидала, и я мысленно даю себе пинка.

Трое мужчин — я предполагаю, что они мужчины, судя по их росту, ширине груди и резковатой скульптуре их лиц — смотрят друг на друга. «Доктор» что-то спрашивает у двух других, но я не понимаю ни слова.

— Пожалуйста, скажите мне, что вы говорите по-английски, — прошу я. Мне никогда не приходилось общаться на языке жестов и всегда плохо разбиралась в шарадах. Если они не знают моего языка, я черт возьми, сойду с ума.

— Мы говорим, — произносит доктор мягко слова, но с непривычной мелодичностью. Не говоря уже о том, что не могу определить, на каком языке они говорят. Я не лингвист, но звучит очень необычно.

Я вздыхаю с облегчением.

— Слава Богу. Что, черт возьми, здесь происходит?

— Может, тебе стоит прилечь?

Я упрямо качаю головой.

Еще один шепот среди троицы, и доктор снова смотрит на меня.

— Как ты себя чувствуешь?

— Отлично, — огрызаюсь я. — А ты как?

Выражение его лица из вопросительного становится слегка недовольным.

— У меня тоже все хорошо.

— Ну вот и отлично, — напеваю я. — Теперь вы скажете мне, что здесь происходит?

Доктор смотрит на остальных и пожимает плечами.

— Вы на борту «Феникса», который в настоящее время находится на орбите планеты Иксер. Вас забрали для эксперимента 137-29, его цель — совокупление между нашими видами, в надежде получить беременность и, следовательно, жизнеспособное потомство.

— Ладно, — говорю я и киваю. И продолжаю просто кивать головой, пока мой мозг обрабатывает информацию, передавая через синапсы, а затем посылая сообщение паники в мой организм. Я усаживаюсь на стол Морган, чтобы тут же не упасть в обморок. Мне хочется зажать голову между ног, в попытке побороть приступ паники, но я слишком напугана, чтобы отвести взгляд. Этот мужчина только что невозмутимо признался, для чего меня похитил.

— И вы кто? — спрашиваю я, на самом деле не желая знать. Я уже мысленно обозвала их эльфо-мудаками.

— Мы — дравианцы с планеты Наджари.

Мне это ни о чем не говорит.

— Просто чтобы внести ясность, это не входит в часть Млечного Пути, верно? — спрашиваю я. Моя учительница естествознания на четвертом курсе гордилась бы тем, что я вспомнила этот маленький лакомый кусочек особенно после того, как чуть не завалила ее предмет.

— Верно.

— Значит, вы пришельцы?

Доктор недоуменно смотрит на меня.

— Так вы, примитивные индивидуумы, называете кого-то за пределами вашей солнечной системы?

— Да, — говорю я, растягивая слово. Меня только что оскорбили, но мне не до этого. Страх овладевает мной, растекаясь по телу и вызывая желание убежать и спрятаться.

— В таком случае я бы сказал, что мы для вас пришельцы.

Я снова киваю и делаю вдох через рот, чтобы не задохнуться. Удивительно, что за четыре года учебы в бакалавриате и один год в аспирантуре не могу найти нужных слов, а мои дыхательные упражнения не работают.

— Хватит на сегодня вопросов, — говорит доктор. — Раз уж ты не спишь, я должен закончить твой осмотр и отправить тебя к остальным.

Я выпрямляюсь и не могу сделать вдох.

— Остальным? — пищу я. Вот тебе и моя маска храбрости и вежливости. Хороший способ представлять человеческую расу.

— Ах да, — говорит он, слегка пренебрежительно. — Мы забрали других женщин, для достижения нужных результатов.

Зрение у меня затуманивается, и я несколько раз моргаю, чтобы сфокусироваться. Мой страх теперь перерос во что-то большее. Мне не просто страшно, я в ужасе. Я осознаю, что нахожусь на грани психического срыва, и мне все равно. Эти инопланетяне забрали меня с моей планеты и хотят использовать для какого-то научного проекта, который включает в себя слова «совокупление» и «потомство».

Нахер. Все.

И… пошли. Они.

— Нет, — шепчу я себе. Потом смотрю на них, повышая голос. — Ты не используешь меня для своих мерзких экскрементов.

Я достаю медицинский инструмент и подношу его к шее, из-за холодного металла по коже пробегают мурашки. Доктор хмурится и идет вперед. Не дожидаясь, пока он сделает еще шаг, я прижимаю инструмент сильнее к коже, на ней появляется кровь. Они должны знать, что я не бросаю слов на ветер.

Самый высокий из троих инопланетян кладет руку на плечо доктора и не дает ему подойти ко мне. Затем смотрит на меня с любопытством.

Я гляжу в ответ, не обращая внимания на крошечную капельку крови, стекающую по моей шее. Мне почему-то он кажется знакомым, но где же могла видеть его раньше?

И тут меня осенило. Светлые волосы и радужные глаза…

— Ты следил за мной в кампусе.

Он мне не отвечает, но я чувствую, что права. Открываю рот, чтобы сказать, и тут он поднимает руку. Выглядело это так, будто он собирается махнуть рукой, но лишь взмахивает запястьем.

И инструмент вырывается из моих пальцев и летит через всю комнату.

Я спрыгиваю на пол, пригнувшись и готовясь побежать и схватить другой, когда чувствую, будто все мое тело удерживают невидимые руки. Я борюсь, но не могу пошевелить и пальцем. Словно застряла в бетонном блоке. Я недовольно ворчу, почти теряя сознание из-за усилий освободиться.