– Знаменитые ульмены и вы, великие воины благородного и священного племени Большого Зайца, – сказал он громким и ясным голосом, – выслушайте внимательно то, что я буду иметь честь объяснить вам. В начале времен мир не существовал; вода и облака, сталкивавшиеся в неизмеримом пространстве, составляли тогда Вселенную. Когда Пиллиан создал мир, как только по его слову человек вышел из недр красной горы, он взял его за руку и, указывая на все произведения земли, воздуха и волн, сказал:

«Ты царь мироздания; следовательно животные, растения и рыбы принадлежат тебе; они должны, по мере своих сил и своего инстинкта, способствовать твоему благосостоянию и счастью в этом мире, таким образом, лошади и верблюды будут возить тебя по пустыням, тонкорунные бараны будут одевать тебя и кормить своим сочным мясом. Когда Пиллиан таким образом исчислял, одни за другими, качества, свойственные разным животным, прежде чем дошел до растений и рыб, он вдруг увидал курицу, беззаботно клевавшую зерна, разбросанные по земле. Пиллиан взял ее за крылья и, указывая на нее человеку, сказал:

– Посмотри, вот одна из самых полезных птиц, которых я создал для твоего употребления: сваренная в кастрюле курица даст тебе превосходный бульон, весьма полезный во время болезни; изжаренное белое мясо ее отличается чудесным вкусом; из ее яиц ты будешь делать себе яичницы с шампиньонами, с ветчиной и особенно со свиным салом; но если тебе случится быть нездоровым и крепкая пиша будет слишком тяжела для твоего ослабевшего желудка, то вели только сварить яйца всмятку и тогда проглотишь себе язык!»

– Вот, – продолжал Валентин, все более и более красуясь перед индейцами, которые, разинув рты и вытаращив глаза, не видели никакой насмешки в словах его, между тем как Луи помирал со смеха, – вот как Пиллиан говорил с первым человеком в начале веков; вы там не были, воины окасские, стало быть, не удивительно, что это вам неизвестно; я сам тоже не был, это правда, но благодаря хорошо известному нам, белым, искусству передавать из века в век случившиеся события посредством письма, слова Великого Духа были записаны старательно и дошли до нас. Теперь без дальних предисловий, я буду иметь честь сварить яйцо всмятку. Послушайте, это просто, как здравствуйте, и понятно для самых тупоумных. Чтобы сварить яйцо всмятку, надо две вещи: во-первых, яйцо, потом кипяток; возьмите яйцо таким образом, откройте кастрюлю, положите яйцо на ложку, опустите его в кастрюлю и дайте ему прокипеть три минуты, ни больше, ни меньше; обратите внимание на эту важную подробность: более продолжительное время испортит успех вашей операции. Смотрите...

Действие последовало за словами. Когда прошло три минуты, Валентин вынул яйцо, разбил его, посолил и подал апо-ульмену с маисовой лепешкой. Все это было исполнено с невозмутимой серьезностью, среди глубочайшего безмолвия внимательной толпы.

Апо-ульмен попробовал яйцо. На секунду сомнение обнаружилось на лице его, но мало-помалу черты его просияли удовольствия, и он вскричал наконец с восторгом:

– Вкусно, очень вкусно!

Валентин со скромной улыбкой немедленно сварил другие яйца, которые и роздал ульменам и главным воинам. Те скоро присоединили свои поздравления к поздравлениям апо-ульмена. Безумная радость овладела бедными индейцами; чуть было не сбили они с ног самого Валентина, так старались они подойти к нему поближе, чтобы получить от него яйцо и рассмотреть, каким образом он варит эти яйца.

Наконец спокойствие восстановилось; любопытство было удовлетворено, и апо-ульмен, голос которого до сих пор нельзя было расслышать посреди шума, мог восстановить порядок в толпе и заставить молчать. Валентин взглянул на свою публику с видом удовольствия. Теперь индейцы находились под влиянием чар; самые недоверчивые из них были побеждены. Все ждали с нетерпением, чтобы он продолжал свои опыты.

– Теперь, – сказал Валентин, ударив по столу ножом, – в особенности замечайте все то, что я буду делать. Сварить яйцо всмятку для меня игрушка, но приготовление яичницы требует старательного изучения, если хочешь достигнуть в этом случае той оконченности, той мягкости и того совершенства, которые так ценятся истинными знатоками; я сделаю вам яичницу со свиным салом, то есть блюдо самое изысканное во всей Вселенной. Объясняя вам, как приготовляется это блюдо, я в то же время буду показывать на деле. Слушайте же меня и смотрите как я буду обращаться с различными снадобьями, которые входят в состав приготовления этого блюда. Чтобы сделать яичницу со свиным салом, требуется: свиное сало, яйца, соль, перец, петрушка и коровье масло; все эти вещи лежат на столе, как вы видите; теперь я их смешаю.

Говоря это, Валентин с неимоверной ловкостью и чрезвычайной быстротой начал приготовлять чудовищную яичницу, по крайней мере из шестидесяти яиц. Все это делал он с удивительной непринужденностью. Интерес индейцев был живо возбужден; энтузиазм их обнаруживался прыжками и хохотом, и наконец решительно дошел до крайней степени, так что топанье ногами, крики и вой сделались страшны, когда они увидали, что Валентин схватил сковороду рукой и подбросил четыре раза яичницу на воздух, по-видимому, без всякого усилия и с непринужденностью опытного повара.

Как только яичница была готова, француз положил ее на деревянное блюдо и уже хотел отнести ее к апо-ульмену, но тот, разлакомившись от яйца всмятку, избавил молодого человека от излишнего труда; забыв всякое приличие, дикарь бросился к столу, а за ним и все ульмены.

Успех парижанина был огромный; никогда никакой повар не имел такого триумфа. Валентин, скромный как все люди с истинным дарованием, уклонился от почестей, которые хотели ему воздать, и поспешил укрыться со своим другом в жилище Трангуаля Ланека.

На другой день после этого достопамятного события, в ту минуту, когда молодые люди приготовлялись выйти из хижины, в которой жили вместе, хозяин явился к ним в сопровождении Курумиллы. Оба вождя поклонились, сели на землю, заменявшую пол, и закурили трубки. Луи, привыкший к церемонному обращению ароканов и убежденный в том, что индейцы пришли к ним с каким-нибудь серьезным известием, сел так же как и его молочный брат и терпеливо ждал, чтобы они заблагорассудили объясниться. Когда трубки были добросовестно выкурены до конца, вожди вытряхнули пепел на ноготь, вытерли трубки о кушаки, обменялись взглядами, и Трангуаль Ланек сказал:

– Мои бледнолицые братья еще намерены ехать?

– Да, – отвечал Луи.

– Разве они не довольны индейским гостеприимством?

– Напротив, вождь, – отвечали молодые люди, дружески пожимая ему руку, – вы обращались с нами как с детьми племени.

– Зачем же вы нас оставляете? – возразил Трангуаль Ланек. – Человек знает что теряет, но знает ли он что найдет?

– Вы правы, вождь, но вам известно, что мы приехали сюда с целью посетить Антинагюэля, – сказал Луи.

– Брат мой с золотистыми волосами, – сказал вождь, так называвший Валентина, – решительно имеет необходимость его видеть?

– Решительно, – отвечал молодой человек. Вожди снова разменялись взглядами.

– Он его увидит, – продолжал Трангуаль Ланек. – Антинагюэль теперь в своем селении.

– Хорошо! – сказал Валентин. – Завтра мы пустимся в путь.

– Мои братья уедут не одни.

– Что хотите вы сказать? – спросил Валентин.

– Индейская земля не безопасна для бледнолицых; брат мой спас мне жизнь, и потому я поеду с ним.

– Брат мой сохранил мне друга, – сказал Курумилла, молчавший до сих пор, – поэтому я тоже поеду с ним.

– Что вы это, вождь, – возразил Валентин, – мы путешественники, которыми случай играет по своей воле; мы не знаем, что готовит нам судьба и куда она поведет нас, после того как мы увидимся с человеком, к которому мы посланы.

– Что за нужда, – отвечал Курумилла, – мы поедем туда, куда поедете вы.

Молодые люди растрогались этой чистосердечной и наивной преданностью.

– О! – вскричал Луи восторженно. – Это невозможно, друзья мои... подумали ли вы о ваших женах, о ваших детях?