– Не переживай, Воробушек, мы всё переиграем, – Дуарте тихо, чтобы не услышали лишние уши, сказал, когда настала её очередь лезть в люк.

Воробушком Галку первым прозвал Жером. Так и приклеилось. К тому же она с невероятной для увесистых мужиков скоростью носилась по вантам. Как птичка. Раз – и уже на брам-рее или вообще на грот-марсе. Владик тогда ещё посмеялся: мол, нашлась сестра Джека-Воробья. А девушка состроила рожицу, до того похожую на этого киношного персонажа, что Владик вовсе скис со смеху. Сейчас, правда, ему было не смешно. Он маячил за спинами пиратов, не пытаясь подойти к люку: уже схлопотал за такие попытки пару ощутимых тычков под рёбра. Глаза у него были совершенно полоумные.

– За братцем твоим балованным присмотрим, никто не обидит, – совсем уже тихо пообещал Билли. – Ты только подумай хорошенько, что будешь на суде говорить. Кэп смелых любит.

«Не под соусом, случайно?» – хотела спросить Галка, но удержалась. Судя по всему, капитан «Орфею» и впрямь достался умный. Хоть и сволочь.

– Спасибо вам, братцы, – сказала она вслух.

– Это ещё за что? – весельчак Дуарте сейчас выглядел как не в своей тарелке.

– За то, что вы не дерьмо.

Пожалуй, она единственная в трюме не была подавлена всем случившимся. И ей было плевать на косые взгляды испанцев. Они-то видели в ней врага. Даже жена дона Алонсо, которой она, если хорошенько подумать, попросту спасла жизнь. Когда захлопнулась крышка люка, и мрачную тишину трюма прорезал лишь неизбежный на паруснике скрип рангоута, сеньора вдруг разразилась потоком проклятий, от которых повяли бы уши у любого пирата Галка обрадовалась, что не знает испанского языка, но о содержании этой эмоциональной речи догадалась и без переводчика. Сеньора тоже каким-то образом догадалась, что её не поняли, и перешла на английский язык… Уж на что Галка считала себя невоспитанной и грубой, но знатная испанка оставила её далеко позади себя.

– Мария! – остановил её дон Алонсо. – Не забывайся! Сеньорита только что спасла жизнь и честь наших детей, и её могут за это повесить.

– Молю Господа и святого Яго, чтобы это случилось как можно скорее! – гневно воскликнула сеньора. – Я буду счастлива узнать, если этой грязной английской еретичке перед повешеньем всыпали плетей, как рабыне!

– Как вы добры, – ехидно отозвалась Галка, усаживаясь на какую-то бочку. – Но скажите мне, вы, светоч христианской добродетели, кто ещё на этом корабле вас защитит, если со мной сделают всё вышеперечисленное?.. То-то же.

– Вы говорите как весьма образованная девушка, – кажется, дону Алонсо было немного стыдно за свою жену. – Могу ли я узнать, какая превратность судьбы привела вас на пиратский корабль? Неужели вы…

– Нет, это не то, о чём подумала, но пока ещё не сказала ваша супруга, – Галка засмеялась. Откровенничать с испанцами её не тянуло, потому она собралась закончить этот разговор как можно скорее. Сеньора Мария гневно зыркнула на неё, но, повинуясь молчаливому приказу мужа, удержала-таки язык за зубами. – Не обо всём можно говорить с каждым встречным, согласитесь. Могу только сказать, что я не англичанка, и что меньше всего на свете думала оказаться именно здесь. Но раз уж оказалась, то стараюсь по мере сил остаться человеком.

– Это дорогое удовольствие в наше жестокое время, сеньорита.

Галка подумала: «И в наше тоже». Эта мысль так и осталась при ней.

– Ну, знаете, сеньор, лучше умереть человеком, чем жить скотиной, – сказала она. – А вы готовы платить такую же цену?

– У меня семья, сеньорита. Я должен думать прежде всего о них… – вздохнул испанец.

– Тогда мой вам совет: не зажимайте денежку. Я почему-то уверена, что сорок тысяч у вас где-то прикопаны и ещё на безбедную жизнь останется. Сейчас это лучшее, что вы можете сделать для своей семьи.

– А вы… Вы ведь получите долю из этих денег? – теперь в голосе дона Алонсо прозвучало возмущение.

– Если меня не повесят, – рассмеялась девушка. И… запела. По-русски.

При звуках незнакомой речи у многих испанцев глаза полезли на лоб. Они не знали, о чём эта песня, но… Не зря, наверное, в двадцатом веке уверяли, что музыка – универсальный язык. Люди, отродясь не слышавшие русского языка, не разумом – сердцем понимали её смысл…

– Что… что она делает? – капитан решил, будто ослышался.

– Поёт, – хмыкнул Старый Жак. – По-русски. Ни хрена не понять. Уже три часа заливается, и ни разу не повторилась. Испанцы воют, умоляют избавить их от этой пытки. А по мне так недурно голосит, я бы ещё послушал.

– Успеешь наслушаться, – буркнул Причард. – Что парни говорят?

– Говорят, она была в своём праве, и ты не можешь её ни казнить, ни выгнать с корабля в первом же порту.

– Так… – Капитан, и без того хмурый, как грозовая туча, совсем помрачнел. Положительно, девчонка выиграла этот первый поединок с ним. Нужно было, во-первых, сохранить своё лицо перед командой, во-вторых, показать, что его слово на борту «Орфея» значит очень многое, а в-третьих, придётся каким-то образом договариваться с девчонкой. Да, именно договариваться, как бы дико это ни звучало. Может, она и не желает его подсиживать, но первый шаг к месту на квартердеке уже сделала. – Веди её сюда. Перемолвлюсь парой слов.

– Только не убейте друг друга, – заржал Жак. – Что ты, что она – одного поля ягоды.

– Веди давай, не то шею тебе сверну, дублёная шкура! – взъярился Причард. – Одна нога здесь, другая там!

Старый Жак знал, что в такие моменты капитану лучше не перечить. Через пять минут девушку доставили к нему.

– Садись, – он хмуро кивнул в сторону сундучка, на котором в самом деле было довольно удобно сидеть. Каюта не была особенно просторной, и они сидели совсем рядом друг с другом. – Разговор будет серьёзный, и чем он закончится, зависит от степени твоей откровенности. Ложь я нутром чую, так что лучше тебе говорить правду. И запомни: далеко не каждый капитан стал бы разбираться, в чём тут соль. Что не ясно?

– Да всё яснее некуда, – сказала вмиг ставшая серьёзной Галка. – Раз всё сказанное останется только между нами, почему не пооткровенничать? Только без обид, кэп. Хочешь правды? Хорошо. Буду говорить то, что думаю, и боюсь, не всё сказанное тебе понравится.

– Это меня устраивает, – разбойничья рожа Причарда вообще могла напугать кого-нибудь с нервами послабее, а сейчас, казалось, он вовсе готов был съесть девчонку. С косточками. – Выкладывай начистоту – какого чёрта тебе вздумалось поиграть в благородство?

– С чего ты взял, будто это была игра? – Галка его нисколько не боялась, и он это чувствовал. – Одно дело померяться саблями с вооружённым противником, когда твои и его шансы равны. Тут я крови не боюсь, ты мог в этом убедиться. И совсем другое – воевать с безоружными.

– Потому что это подло? – прищурился капитан.

– Потому что это занятие для дерьма, а я человек.

– Значит, хочешь выплыть чистенькой из нашего болота. Видал я таких чистоплюев, с пеньковым галстуком на шее.