– Да нет, черт возьми, именно так и было. Надеюсь, это останется между нами.

– Объектом вашего внимания был Дорси?

– Да что вы. Мы ловили рыбку покрупнее.

– И кто это был?

– Кто это был – не ваше дело. Следующий вопрос?

– Ваше расследование все еще продолжается?

Он грустно улыбнулся.

– Нет, а жаль. Эта кутерьма с Дорси погубила все дело – слишком многое было предано огласке.

Непробиваемый Гастингс обмолвился, что следствие все еще продолжалось, однако Хоббс отрицал этот факт. Возможно ли, что Хоббс не доверяет Энди Карпентеру, адвокату?

Я продолжал задавать вопросы, а он продолжал улыбаться и отвечать, нагружая меня совершенно бесполезной информацией. У него могло быть то, что мне нужно, но я уже понял, что ничего не дождусь от него. А может, действительно у него ничего не было.

Я ушел примерно через полчаса – Хоббс пожелал мне удачи и предложил обращаться, если мне когда-либо понадобится его помощь. Если мне еще когда-нибудь понадобится съездить на абсолютно бесполезную встречу и потратить впустую немного времени, я непременно позвоню ему.

Вернувшись домой, я узнал от Кевина, что Дилан передал некоторую информацию из досье Дорси, правда, не касающуюся ни тех улик, что собрала на него Лори, ни материалов Отдела внутренних расследований.

Но сначала мы отдали должное обеду, который приготовила Лори. Чтобы не томиться от вынужденного безделья, она с головой окунулась в кулинарию. Сегодня был салат с крабовым мясом, потом фусилли аматрициана, на десерт она испекла шоколадно-ореховые пирожные. Это было так вкусно, что я не отставал от Кевина. Если мы не покончим как можно быстрее с домашним арестом Лори, она нас раскормит до безобразия.

После обеда мы с Кевином перекатились в гостиную и приступили к изучению материалов из досье Дорси. В основном это была биография, изложенная в хронологическом порядке, и, надо заметить, биография весьма положительная. Дорси вырос в Огайо и получил степень бакалавра истории в Университете Огайо. Затем вступил добровольцем в армию и довольно долго прослужил во Вьетнаме. (Вероятно, повидал немало боев и заслужил несколько наград.) Вернувшись домой, Дорси переехал в Паттерсон, где записался в полицейскую академию. Его восхождение по служебной лестнице проходило быстро и не было отмечено никакими яркими событиями.

В досье не попал ряд мелких деталей биографии Дорси – так, пустячки вроде его связи с организованной преступностью, интерес к нему со стороны Отдела внутренних расследований, повлекший служебный выговор. Ни слова не было сказано о его исчезновении и реальной или сфальсифицированной смерти. Кевин должен будет завтра запросить доступ к этой информации, от которой во многом зависят наши шансы на победу.

Зазвонил телефон, и Лори сняла трубку. Я слышал ее реплики типа «Как твои дела?» и «Со мной все в порядке». Примерно через полминуты такого разговора Лори отняла трубку от уха и сказала: «Это Николь». Мы с Николь развелись несколько месяцев назад и после развода не общались.

Судьба способна на удивительные штуки. Моя бывшая жена, чей отец благодаря мне был обвинен в множественном убийстве, общается с моей нынешней возлюбленной, которой предъявлено обвинение в убийстве путем обезглавливания.

– Здравствуй, Николь, – начал я самым светским тоном.

– Здравствуй, Энди. Как дела?

Этот изысканный разговор продолжался около минуты, и ей пришлось перейти к цели звонка. Наконец Николь сообщила, что ей надо поговорить со мной лично, и она надеется, что завтра утром я смогу подъехать.

Я не хотел встречаться с ней, у меня не было ни времени, ни желания, да и смысла никакого в этом не было. Ни за что, твердо решил я. Завтра в десять утра, сказал я. Позавтракаем где-нибудь поблизости от ее дома, расставил я все точки над «i».

По виду Николь не скажешь, каково ей было в последний год. Тяжелое ранение – в нее попала пуля, предназначенная мне. Ее отец, сенатор Соединенных Штатов, был обвинен в множественном убийстве. Наконец, она прошла через процедуру развода. И это при том, что ранее с ней не случалось ничего неприятнее случая, когда ей не достались билеты в первый класс на самолет в Париж.

Выглядела она роскошно, прекрасный загар – может, ее отец отбывал наказание в государственной тюрьме Оаху и она постоянно там бывала.

Николь слегка приобняла меня, приветствуя, и мы направились к нашему столику. Слава Богу, она, кажется, поняла, что весь лимит незначащей болтовни мы исчерпали вчера вечером, потому что сразу перешла к делу.

– У отца обнаружили рак, – сказала она.

– Мне очень жаль, – ответил я.

Она кивнула.

– Спасибо, но вот он чуть ли не рад. Думаю, он предпочел бы тяжелый сердечный приступ – это быстрее.

Сидеть в тюрьме для Филиппа такой позор, что он предпочел бы смерть, вот что сообщила Николь. За рамками разговора остался тот факт, что в тюрьме он оказался благодаря мне. Так что сохранить после развода дружеские отношения мы и не пытались.

Николь спрашивала меня об иске Уилли Миллера против Виктора Маркхэма и ее отца. После смерти отца половина суммы, которую выиграет Уилли, будет выплачена из ее наследства. Какой бы эта сумма ни оказалась.

– Я просто в панике, Энди. Боюсь потерять все.

– Николь, – сказал я, – давай не будем трогать эту тему.

Так уж все сложилось в этом деле, что обсуждать что-либо с Николь было бы и неэтично и бессмысленно, – адвокат не может учитывать интересы бывшей жены в ущерб своему клиенту.

– Я и так уже много потеряла.

Филипп богат, и очень богат – настолько, что даже самый щедрый вердикт присяжных по делу Уилли, какой только можно себе представить, оставит ей не менее двухсот миллионов долларов. Я не стал напоминать ей об этом, Николь прекрасно разбиралась в делах. Но паника была сильнее рассудка.

Ее мольба поставила меня перед необычной этической дилеммой. Речь не шла о том, чтобы отстаивать интересы Уилли с меньшим упорством. Но после нашего разговора у меня появилось тактическое преимущество. Знать, что противник так напуган, – значит знать, сколько из него можно выжать. Могу ли я забыть об этом? Должен ли отказаться от использования этого преимущества в суде?

– Николь, ты затрудняешь наши переговоры.

– Переговоры? – обиделась она. – Вот как ты на это смотришь. После стольких лет, Энди, мы всего лишь ведем переговоры?

– Николь, обратись ко мне через своего адвоката. И мой тебе совет, скажи ему то, что сказала мне. Он должен располагать этой информацией.

Она отрицательно покачала головой.

– Энди…

Но я перебил ее:

– Мне очень жаль, но разговор окончен. Одному из нас пора уходить. Ты предпочтешь, чтобы ушел я или ты?

Она больше не произнесла ни слова, просто поднялась и вышла. Я подождал пять минут, а затем последовал ее примеру.

То, что мой клиент пребывает в моем доме, упрощало многие проблемы, я все больше убеждался в этом. Обычно по дороге домой стараешься выбросить работу из головы и переключиться на домашние дела. Тут же такой конфликт рабочих и домашних интересов не возникал – Лори и была моей личной жизнью.

По дороге домой у меня была возможность сосредоточиться на деле. Вообще мой логический подход (а я отношусь к каждому делу как к соревнованию по разгадыванию головоломок, с выстраиванием стратегии, и в первую очередь с поиском внутренней логики) соответствует этому случаю лучше, чем какому-либо другому. Я всегда рассматриваю каждую деталь, каждый кусочек мозаики, как будто она создана в соответствии с планом (в данном случае и впрямь имелся тщательно продуманный план). В моем представлении не может быть места для совпадения или случайности. Каждый факт, вне зависимости от того, насколько косвенным и незначительным он кажется на первый взгляд, должен быть уложен в общую мозаику дела и всесторонне изучен. Разумеется, после анализа многое на самом деле оказывается случайностью и (или) незначительной информацией, которой можно было пренебречь, но это в любом случае помогает мне как следует обмозговать дело.