- Мы должны обрубить электропитание. Я знаю, куда идти в темноте.

Мое сердце скачет, когда я сжимаю ее плечо, отстраняясь от нее, чтобы взглянуть на участок наполовину освещенного двора между нами и столовой.

Все еще не один, Алек. И до конца еще далеко.

- В новостях ничего не было сказано про заложников.

- Они никогда не вещают о неудачах. Только о триумфах.

- Все те медали, твое повышение до майора, публичное путешествие на «Икаре»...

- Для шоу. Ничего не значит.

- Отпусти это. Ты выжил, и ты вызволил как минимум полтора десятка заложников. Это они тоже выдумали? Просто потому, что ты не мог спасти всех, не значит, что ты не...

- Кто?

- Герой.

МЫ НЕ МОЖЕМ ПОЗВОЛИТЬ ДОЖДАТЬСЯ СЕБЕ, когда охранник начнет двигаться снова, не с его боссом, в этот самый момент направляющимся к комнатам, где заперты люди из исследовательской команды. Мы пригибаемся, опустив головы, и бежим как можно тише к двери в обеденный зал - и когда нам остается только пара футов, луч фонарика охранника проходит по нашим телам.

- Стоять! - кричит он, и я дергаю дверь, каждый нерв в моем теле напряжен. Санджана бросается внутрь, и я спотыкаясь, следую за ней, закрывая за собой дверь и оставляя щель, через которую можно подглядывать, что происходит во дворе.

- Ступайте, найдите предохранители, - кричу я, и она бежит через комнату и открывает шкаф, выглядящий так, как будто в нем должно висеть пальто. Вместо этого я вижу ряды переключателей и рычагов, крошечный автоматический свет освещает ее.

Она приступает к работе, а я занимаю пост около двери, осматривания двор на наличие наемников. Он умный, он выключил свой фонарик, но я мельком увидел, как он бежит под одним из прожекторов, и я выпустил предупредительный выстрел над головой. Нет смысла скрывать, где мы сейчас находимся, и, возможно, я смогу замедлить его.

Он ныряет под стол и с боевыми рефлексами бывалого солдата опрокидывает его на бок, используя в качестве щита, а я держу его мушке, наблюдая за ним, желая, чтобы мои руки оставались твердыми. Позади меня я слышу, как Санджана судорожно тянет провода, ругается таким тоном, в котором сквозит наполовину разочарование, наполовину мольба.

- Вот здесь сохраняется резервная копия при резервном копировании - просто отключив его, не будет запускаться протокол сбрасывания.

- У нас тридцать секунд, - заявляю я, когда охранник начинает вставать на ноги, а дверь на другом конце двора распахивается и откуда вываливается полдюжины наемников. Я делаю глубокий, медленный вдох, поднимаю свой пистолет, держа его обеими руками. Вариантов больше нет. Если я хочу получить какой-либо шанс, чтобы оставшаяся часть исследовательской группы вышла отсюда живыми, я должен сделать заявление, что замедлит вечеринку. Я совершенно неподвижен, направляю ствол и я нажимаю на спусковой крючок.

Фигура отделяется от группы, шатаясь, бежит во двор, и падает на землю спустя один удар сердца. Грудь прострелена, прямо на стыке его брони, на плече. Игра окончена. Остальная часть группы падает вниз, но это не останавливает их — они находят убежище за столами и стульями, делая непредсказуемые перебежки, чтобы было гораздо труднее попасть в них. Давай, Санджана.

Я снова стреляю, и на этот раз они открывают ответный огонь, выстрелы раздаются со двора. Они находят прореху в жалюзи, висящих по длине обеденного зала, булавочные уколы света загораются одно за другим, как будто они создают карту созвездий на стене.

- Теперь, Санджана! - кричу я, когда пригибаюсь ниже, отстреливаясь через дверь — больше не целясь поверх голов, больше неуверенный, что попадаю. Слишком много выстрелов летит навстречу, и у меня не хватает времени прицелиться. Я бы предпочел что-то наподобие их винтовок, или просто получить обратно свой бронежилет. Он не так хорош, как полное снаряжение, но это дало бы мне хоть какую-нибудь защиту. Сейчас я легкая мишень.

- Я стараюсь, - кричит она хрипло, разрывая провода - но свет все еще продолжает гореть. Я, рискуя на мгновение, поворачиваю голову, чтобы увидеть, как она открывает обшивную накладку с установки, используя обе руки. По крайней мере, один из выстрелов попал в электросхему — чего не достаточно для того чтобы все обесточить, но достаточно для того, чтобы пучок проводов заискрил и зашипел, а пламя начало лизать блок управления. Она пытается дотянуться до проводов, питающих током объект, потом отдергивает руку обратно с криком боли.

Раздается оглушительный грохот с другого конца столовой, и наемник прыгает через одно из закрытых жалюзи, и ошметки раздробленной штукатурки с грохотом приземляются на кучу стульев. Я стою, поднимаю свой пистолет, и стреляю в его лицо, в единственную его часть, которая, как я уверен, не покрыта броней, которая остановит мой пистолет.

Санджана что-то мне кричит, но я не слышу ее из-за выстрела. Она смотрит на меня, потом оглядывается на шкаф. С бессловесным криком, она погружает свою здоровую руку в клубок проводов, искр и пламени, хватает горсть проводов и тянет изо всей силы.

Мир погружается во тьму.

- Она…?

- Я сделаю нам еще чая.

КОГДА МЫ СТАЛИ НАСТОЛЬКО ослеплены, каждый звук теперь усиливается. Я слышу, как Санджана снова закричала, на этот раз от боли, ее дыхание стало учащенным и резким. Я поднимаю очки и меняю их на ночное видение, и внезапно мир оживает передо мной, освещенный тусклым зеленым цветом. На другом конце комнаты, наемник, шарит руками в темноте, а рядом со мной неподвижно лежит Санджана. Она стонет, когда я сажусь на корточки рядом с ней. Она просто сунула руку в электрический огонь — мой мозг отшатывается от ее раны. Я обнимаю ее и ставлю на ноги, молясь, чтобы она все еще могла двигаться, и вместе мы бежим во двор.

Благодаря Санджане там теперь темным темно — у двух наемников есть фонари, лучи от них лихорадочно мечутся по кругу. Раздается выстрел, крик и рев блондина, который теперь звучит менее хладнокровно.

- Следующего, кто слепо выстрелит в темноте, я, черт возьми, застелю. Найти их!

Мгновение спустя разносится аварийная сигнализация, и рядом со мной Санджана, пошатываясь, движется вперед с удвоенной поспешностью. Если мы, до того как они сообразят, не попадем в главное здание, то мы ведем игру, в которой гарантированно проиграем. Мы полностью отказываемся от невидимости, и я делаю все возможное из того, что я единственный, кто может видеть планировку двора — мы вместе бежим в дальний конец, молясь, что фонарик не заприметит нас. Наемник без предупреждения поднимается на ноги из-за перевернутого стола, и инстинкт говорит во мне, когда я двигаю коленом ему в челюсть, и он распластывается на земле. Я делаю достаточно долгую остановку только чтобы прихватить его винтовку, убирая на бегу свой пистолет в кобуру. Рядом со мной стонет Санджана, но она еще двигается.

Мы протискиваемся внутрь, и она прислоняется к стене, в то время как я задвигаю двери позади нас с громким лязгом. Возможно, они на несколько секунд станут для нас защитой от пули в спину. Аварийные сирены, установленные во дворе, сейчас молчат. Окна расположенные по одной стороне коридора, дают достаточно света от колец Патрона, так что я опять могу опустить очки на шею — они портят мое восприятие, и я могу различить очертания вдоль стен и без них. Я автоматически проверяю заряд на новом оружии - почти полный, много энергии, чтобы пройти через все это. Если мы сможем это сделать.

Мы делаем несколько шагов по коридору, когда через открытую дверь в первой из комнат я замечаю фигуру, сидящую на полу, и моя винтовка поднимается вверх, прежде чем я даже успеваю подумать. Это женщина в белом халате, как у всех, ее голова с пулевым отверстием между глаз откинута назад, полные ужаса открытые глаза смотрят в никуда. Засохшее кровавое пятно на щеке было похоже на большую слезу.