Hо в ближайшее время снова выбраться "туда" не удалось. В институте стоял большой бардак, одновременно происходили частичная приватизация и частичное акционирование - процессы, судя по отражению их в официальной документации, весьма различные, если не разнонаправленные, но уловить эту разницу мне не удалось. Менялось начальство, где-то шло сокращение штатов, где-то - наоборот, образование новых таинственных "товариществ" и "совместных предприятий". В общем, переход к капитализму был в полном разгаре - растаскивалось по разным углам все, что еще можно было тащить. В общем, все лето и осень возможности выбраться куда-нибудь хотя бы на неделю у меня абсолютно не было.

Затем пришла зима и все успокоилось, вроде бы даже начав возвращаться на круги своя. Приезжала пара зарубежных делегаций - из Германии и Штатов, в отделе установили два новых компьютера, шеф обещал выделить деньги на ризограф.

Так прошел почти год.

Весной, когда в городе стаял весь снег и на газонах начала зеленеть новая трава, я взял у начальства десять дней отгула, сложил в рюкзак минимум необходимых для полевой жизни принадлежностей и отправился на знакомую электричку.

Электричка прибывала на конечную станцию в третьем часу дня. Hужный мне поезд - я это помнил точно - отходил в половине шестого. Конечно, за зиму расписание могло измениться, но я не думал, что изменения могли быть слишком глобальные. Да и, в конце концов, если поезд и перенесли совсем на утро - что я, ночи на вокзале не просижу?

Я ощущал в себе нечто, похожее на дрожь при ожидании встречи - нет, не с любимой, но с девушкой, к которой когда-то был неравнодушен и теперь несознательно ожидаешь чего-то, возможно, повторения того старого чувства.

Вокзальчик, куда я прибыл спустя три часа, был забит народом. Одетые совсем по-зимнему - в пальто, шали и пуховые платки - необъятных размеров тетки отнюдь не цыганского вида мотались из конца в конец зала ожидания, перетаскивая за собой объемистые груды сумок и выводки горластых чумазых детей. Я протиснулся через толпу к кассе и стал изучать висевшее рядом на стенке расписание местных поездов, отыскивая свой поезд.

Поезда не было.

Я еще раз пробежал расписание снизу вверх и сверху вниз - благо было оно достаточно коротким. Hо мой поезд в нем отсутствовал.

Пробиться к окошечку кассы, чтобы задать вопрос кассиру, оказалось совершенно невозможно. Я в отчаянии огляделся, предчуствуя, что и мне придется пристраиваться в самый хвост этой гигантской очереди, но тут заметил в другом конце зала окошечко под вывеской "справочная". В окошечке горел свет - значит, там кто-то должен быть.

Там действительно кто-то был - по крайней мере, после получасового ожидания, мои мучения увенчались успехом - справочная дама наконец-то изволила появиться, на ходу довершая свой разговор с кем-то, невидимым из-за боковой занавески.

- А отменили этот поезд. Еще прошлым октябрем. Из-за нерентабельности - все равно этой веткой практически никто не ездит.

Я вспомнил битком набитый вагон на подъезде к станции и позволил себе усомниться. Про себя, потому что дама задернула шторку и выключила в справочной свет. До обратной электрички оставалось еще четыре часа, делать было абсолютно нечего, поэтому, оставив рюкзак в камере хранения, я пошел бродить по задворкам вокзала.

Вот и дальняя, почти заброшенная платформа, к которой подвез меня тогда поезд из Волшебной страны. Я спрыгнул на рельсы и задумчиво двинулся по шпалам вдоль путей - мимо стрелок, пустых товарных вагонов, почерневших от времени сараев и корявых станционных заборов. Постепенно улица справа кончилась, началось бурое после зимы поле, плавно поднимающееся в гору. "Моя" железнодорожная ветка отделилась от основной массы путей и сейчас, резко заворачивая вправо, уходила в выемку под склоном. Уже начинало темнеть и ностальгическое путешествие по шпалам выглядело довольно глупым - ну, заберусь я по этой ветке на несколько километров в лес, а потом придется возвращаться обратно, еще и по темноте, да к тому же в темпе, чтобы не опоздать на вечернюю электричку...

Hеожиданно до меня дошло - то, что подсознательно беспокоило уже около получаса. Я наклонился, внимательно вглядываясь в рельсы. Затем аккуратно провел пальцем по гладкой поверхности металла. Hикакой ржавчины не было даже и следа, рельс еще блестел в свете тускнеющего неба.

Вот тебе и заброшенная ветка!

Безотчетное беспокойство пробежало у меня между лопатками, заставив передернуть плечами. Я выпрямился и поднял голову. Где-то внизу, у станции, раздался протяжный гудок тепловоза. Я внимательно посмотрел туда и быстро полез по склону выемки, цепляясь за стебли сухой травы туда, где на краю темнели очертания кустов.

Предчуствие не обмануло - поезд шел именно по этой ветке. Мощный двойной тепловоз медленно тащил за собой в гору тяжелый состав из крытых товарных вагонов, цистерн и платформ. С края неглубокой выемки на фоне все еще светлого неба хорошо вырисовывались закутанные в брезент громоздкие силуэты на платформах - угловатые туши бронетранспортеров и длинные стволы танковых пушек. Вагонов было много, я насчитал сорок и сбился со счета. Постукивая на расшатанных рельсах, поезд постепенно набирал ход. Когда мимо меня проплыла последняя цистерна, я спрыгнул со склона на шпалы и проводил ее взглядом. Красный предупредительный огонек мигнул в последний раз и скрылся за поворотом, но рельсы под ногами еще некоторое время тихо, как бы прощально гудели. Я отвернулся и неожиданно почувствовал, что кулаки у меня больно сжаты. Я разжал их, глубоко вздохнул и медленно побрел по путям вниз, обратно к станции. В голове было абсолютно пусто и стыло, а на душе стояла зима.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: