– И если расширяться можно только вдоль ружейного ствола…

– …гоня перед собой пулю… Ты понял. В воде, которой они пользуются, ничего особенного нет – не должно быть.

Карл спрятал лицо в ладонях.

– Тогда мы попали. Если они могут это делать…

– Притормози, Карл. И подумай – хотя бы немного. У этой медали есть и светлая сторона. Это ведь не простые заклинания. Чтобы их наложить, надо быть магом посильнее, чем твоя жена – а она ведь не из слабых. Пожалуй, тут требуется маг посильней даже, чем был я – когда я еще колдовал.

– И это значит?..

– Я всего лишь строитель. – Рикетти пожал плечами. – Это твоя епархия. Скажу тебе только, что для всего этого нужен маг высочайшего уровня, а таких немного, да и работают они не задаром. Полагаю, этот порошок стоил работорговцам чертову уйму денег.

Идем дальше. Даже в Пандатавэе найдется хорошо если горстка магов, способных на нечто подобное.

– Вот так? А если, скажем, пять-шесть их соберется и будет работать на износ?..

– Невозможно. Говорю тебе это по личному опыту, Карл. – Рикетти покачал головой. – Магия как наркотик – если твои способности позволяют заниматься ею профессионально. Колдовать по мелочам, время от времени, могут многие – но у каждого есть свой предел. Перейди эту черту – и все. Ты попался. Тебя начинает интересовать только знание – найти новые заклинания, выучить их побольше… Ты будто с ума сходишь.

Это было похоже на правду. Именно таким был Рикетти в бытность его Аристобулусом – в те времена, когда их впервые забросило на Эту Сторону. Единственным, что интересовало Аристобулуса, были его волшебные книги и магия.

Если подумать, так он был – в своем роде – подобен безумцам, что крутились в порту Эвенора. Поживи с феями подольше – точно свихнешься, говаривал Аваир Ганнес. Возможно, дело тут не столько в феях, сколько собственно в магии.

– А теперь, – продолжал Рикетти, – взглянем на это с точки зрения того, кто заказал магам Пандатавэя это зелье. Оторвать магов от их науки – весьма сложно, и совершенно невозможно делать это часто. Этот работорговский порох – штука редкая, и таковым и останется, если только в Фэйри не наладили его производство.

Карл кивнул:

– Тогда нам конец.

– В яблочко. Если феи выступят против нас… – Лу пожал плечами. – Точно так же можно волноваться, не захочет ли с нами разделаться Гильдмастер Люциус, или что кто-нибудь протащит с Той Стороны водородную бомбу. – Он махнул на дверь. – Как бы там ни было, сравни это их изделие с нашим – настоящим – порохом. – Заметны огрехи?

– Нет.

– Именно.

Что-то Лу во всем этом упускал; оно, это «что-то», брезжило на краю сознания Карла. Энди-Энди!

–  Но Энди – она же маг. Она могла бы…

Рикетти всплеснул руками:

– Конечно! Болван. Хочешь еще пива, или налить тебе виски?

– Но…

– Тс-с-с. – Рикетти налил им обоим виски. – Пей давай. И, бога ради, верь хоть немного в свою жену.

Карл выцедил виски.

– Ты очень уважаешь ее, нет?

– В яблочко. Счастливчик ты, Куллинан. Но, если ты заметил, больше всего время она проводит в школе, а колдовство ее сводится к выведению вредителей на полях, дождю для посевов да перемещению по воздуху булыжников, когда кто-нибудь случайно натыкается на них в пахоту. Это все детские игрушки. У нее практически нет времени учиться большему.

Черт, да она метать молнию научилась только в этом году. У нее просто нет возможности продвинуться так же далеко, как Аристобулус. А по моему мнению, она куда одаренней его. – Он тряхнул головой. – Расслабься. Чтобы развить свои способности до необходимого уровня, ей понадобилось бы заниматься годы и годы – как делают маги Пандатавэя.

Или как делал это Арта Мирддин. Он был настолько могуч, что сумел обратить в пустошь леса Элруда, сумел наложить на меч чары, защищающие его владельца от любых других чар, создал заклятие, хранящее самый меч для истинного владельца.

Ты не получишь моего сына. Карл помотал головой: ее требовалось прочистить. Тратить времени больше нельзя – теперь, когда Рикетти выяснил, что такое этот вражеский порох. Вопрос в том, что должно произойти в Энкиаре. И как с этим самым порохом связаны Армин и Гильдия?

Рикетти покашлял.

– Если не возражаешь, я вернусь к работе. Мне надо кое-что закончить… С потрохами сожру того болвана ученика, что зарядил ружье четвертью заряда! Четвертью – а я велел ему взять четверной заряд. Английский он плохо учил, видите ли!

Карл пожал плечами:

– Четверть заряда? И что за беда?

– Да то, что у него пуля застряла в стволе. Пришлось разбирать ружье, выталкивать пулю шомполом… – Рикетти оборвал себя. – Чуть не забыл: у меня же для тебя подарок!

Он подошел к одной из полок, снял простой деревянный короб и осторожно, но гордо открыл его.

Внутри лежало шесть железных яиц. Каждое опоясывала бороздка, из верхушек торчали маленькие фитили.

– Гранаты?

– Угм. Рвутся они красиво – на рваные осколки, размером примерно с десятицентовик. Чугун потому что. – Рикетти взял одно яйцо из коробки, провел обкусанным ногтем по трехдюймовой бороздке. – Фитиль горит медленно, секунд этак пять. Потом – бум. Расходуйте их бережно, ладно? В каждой пороха, как в сигнальной ракете. – Лу закрыл короб и застегнул крышку.

В дверь поскреблись.

– Входи, – сказал Рикетти.

На пороге вырос ученик-подросток.

– Послание от мэра, Инженер. Прибыл посол владыки Кораля. Он желает встретиться со старшим подмастерьем Карлом Куллинаном. Терранджийцы стоят лагерем сразу за таможней.

Карл вздохнул.

– Возвращаемся к делам. Каждый к своим.

– Я увижу тебя до собрания?

– Возможно, и нет. Но я могу на тебя рассчитывать?

– Всегда, Карл. Всегда.

– Не нравится мне это. Совсем не нравится. – Давен покачал головой. Его лысый череп блеснул на солнце. Более изуродованного человека Карл еще не видал. Левый его глаз прикрывала повязка, половина левого уха и три пальца на правой руке отсутствовали. Длинные шрамы бежали по лицу и шее, уходя под тунику.

– И как это мы забыли спросить тебя? – фыркнул Чак.

– Уймись, Чак. – Карл перешел на английский. – Не зли его, понял?

– Хорошо, Карл. – С высоты своего серого мерина Чак взглянул на Давена. Возможно, маленький воин и сам недолюбливал его, но скорее – отвращение Карла оказалось заразным.

Карл вообще не слишком жаловал бывшего наемника-нипха, и уж подавно не радовался его обществу так, как компании Авенира, командира третьего летучего отряда.

И все же Карл не мог не отдавать Давену должного. С год или около того назад, после налета на караван, одному из Давеновых солдат пришла в голову светлая мысль не освобождать рабов, а продать их. Давен не стал возвращаться домой за советом; он сам прикончил мерзавца и принес назад его обугленный остов.

– Мэр согласился принять посольство, – продолжал Давен, не обращая на Чака внимания, – но они прислали более двух сотен – и, готов прозакладывать голову, воинов среди них куда больше тех пятидесяти, что носят доспехи.

– Винить их не за что. – Карл вставил носок сапога в стремя Морковки и взлетел ей на спину. – Работорговцы постоянно устраивают на Терранджи набеги; путешествовать без солдат – напрашиваться на неприятности.

Давен улыбнулся.

– Тогда почему же мы здесь? – Он указал на бревенчатый домик – таможню Приюта – и на покрытый травой склон позади: там с заряженными ружьями и оседланными лошадьми ждали пятьдесят воинов его отряда.

– Потому что я не люблю рисковать.

– Вот уж действительно. – Давен фыркнул. – Ладно. Сколько моих людей ты возьмешь с собой?