Поначалу, как обычно, удача сопутствовала Гитлеру на всех фронтах. К концу июня его талантливый полководец генерал Эрвин Роммель, руководивший немецкими силами в Северной Африке, вынудил англичан отойти в Египет (немцы сражались там совместно с итальянцами). Под предводительством Роммеля итало-германские войска достигли Эль-Аламейна и находились всего в 60 км от Александрии и дельты Нила. Позиция Британии в Средиземноморье, в Египте и на Ближнем Востоке выглядела обреченной. Премьер-министр Черчилль позже признавал, что для него наступил один из тяжелых периодов войны.

Следует сказать, что нелегкие проблемы, стоявшие перед британским премьер-министром, не ограничились только Египтом. В Атлантическом океане немецкие подлодки действовали чрезвычайно эффективно и топили одно за другим английские и американские суда, груженные продовольствием и оружием. Если бы события и дальше продолжали развиваться подобным образом, Британия, по-видимому, была бы обречена на голодную смерть.

Главное же: положение в России давало основания на самые радужные надежды. Новое наступление было назначено на 22 июня – годовщину нападения.

К 23 августа части 6-й армии заняли позиции у самой Волги, к северу от Сталинграда. Они отрезали основной путь, по которому нефть с Кавказа поступала в армию и в промышленные центры севера. Оставшись же без нефти, современная армия не может сражаться, и потому русские, как и англичане, оказались на грани катастрофы.

Советские нефтяные источники также оказались захваченными немцами. К 25 августа нацистские танки находились на Кавказе всего в 45 км от нефтяных вышек у Грозного. Опять, как и в декабре прошлого года, когда немецкие войска подошли к Москве, Гитлер, казалось, со дня на день мог торжествовать победу. Он сказал своим генералам, что русские кончены. О том же фюрер заявлял на весь мир осенью 1941 г. Тогда он допустил серьезный стратегический промах. И вот теперь, в конце лета 1942 г., убежденный, что с русскими покончено, Гитлер совершает абсолютно невероятную ошибку, непонятную для всех, кто мало-мальски смыслит в военных делах.

Не надо было быть специалистом, чтобы видеть, что немецкие армии на Волге и Кавказе были чересчур растянуты. Поэтому на флангах они представляли собой удобную мишень для русских контратак. Начальник штаба генерал Гальдер указал Гитлеру на то, что Сталин подготовил свежие войска численностью в полтора миллиона для такого рода действий. Он убеждал верховного главнокомандующего в том, что следовало бы отойти назад. Вместо того, чтобы внять доводам генерала, фюрер пришел в неописуемую ярость. Гальдера разжаловали, и в начальники штаба произвели Курта Зейтцлера.

Зейтцлер дал Гитлеру аналогичный совет. Это вызвало у фюрера очередную вспышку гнева.

– Где немецкий солдат ставит ногу, – кричал он на новоназначенного генерала, – там и остается!

«Лучший полководец всех времен» запретил отступать, как от Сталинграда, так и с Кавказа. Такой же приказ был дан Роммелю и в Северной Африке. Из-за непонятного и рационально не объяснимого упрямства Гитлера последовали жуткие поражения, приведшие к катастрофическим последствия для Германии и немецкого народа.

В Египте англичанам, которых американцы бесперебойно снабжали танками, самолетами и другим вооружением, не оставалось ничего другого, как проявить признаки жизни. Возглавляемая генералом Бернардом Монтгомери 8-я армия атаковала роммелевские итало-германские силы в Эль-Аламейне ночью 23 октября 1942 г. К 2 ноября англичанам удалось осуществить решающий прорыв. Войскам Роммеля угрожало полное уничтожение, необходимо было отойти назад.

Роммель телеграфировал Гитлеру в Берлин, испрашивая сто разрешения отступить на каких-то 40 километров. Ответ фюрера обнаружен историками после войны в бумагах генерала: «Не может быть и речи об отступлении хотя бы на один шаг. Нужно бросить в бой каждое оружие, каждого человека. Ваша обязанность показать подчиненным вам людям путь, ведущий к победе либо к смерти. Адольф Гитлер».

Против собственной воли и вопреки собственной оценке положения Роммель повиновался. Однако 4 ноября, потеряв больше половины своей армии, он принимает решение спасти оставшихся в его распоряжении людей. В течение 15дней немцы отступили не на 40 км, а на 700! Нацистский вождь никогда не мог простить этого Роммелю.

Битва при Эль-Аламейне стала началом конца как национал-социализма, так и самого Адольфа Гитлера. Вскоре после этой битвы последовала еще более кошмарная катастрофа, которую можно было бы избежать, если бы верховный главнокомандующий не утратил всякий контакт с реальностью.

Люди, принадлежавшие к узкому кругу, уже тревожно шептались по углам и спрашивали друг друга: «Что с фюрером?» Никто не решался ответить на этот вопрос, но все, хотя и продолжали пребывать под его чарами, видели: Гитлера словно подменили. Он перестал поражать собеседников оригинальными, ясными и простыми до гениальности мыслями и наблюдениями. Исходившие от него приказы вызывали, по меньшей мере, недоумение.

Гитлер часто повторял: «Концентрация сил для защиты Сталинграда – серьезнейшая ошибка со стороны русских». Однако его противник, как оказалось, думал по-другому. Русская контратака на Донском фронте в районе Сталинграда, о которой его предупреждали генералы, началась в метель на рассвете 19 ноября 1942 г. В течение 24 часов немецкие позиции были прорваны, и возникла угроза, что 6-я армия окажется отрезанной от Сталинграда.

Генерал Зейтцлер требовал немедленно вывести войска из пределов осажденного города, где проходили жестокие и кровопролитные уличные бои. Этого предложения было вполне достаточно, чтобы вывести фюрера из равновесия.

– Я никогда не уйду с Волги! – кричал он в бешенстве на начальника генштаба.

Гитлером был подписан приказ, обязывавший 6-ю армию окопаться в Сталинграде и даже не думать о том, чтобы покинуть его. Так и произошло. 22 ноября, всего через несколько дней после начала русской контратаки, 6-я армия оказалась полностью отрезанной от остальных немецких сил: две советские армии соединились в Калаче, в 40 километрах от Сталинграда.

Паулюс, командующий обреченной 6-й армией генерал, тщетно посылал радиограмму Гитлеру, прося его разрешения на то, чтобы попытаться вырваться из окружения. Фюрер отказал. Он обещал прислать подкрепление, но оно опоздало.

За три дня до рождества в бункере произошла бурная беседа.

«Я просил Гитлера, – сообщал впоследствии генерал Зейтцлер, – дать разрешение на прорыв. Я дал понять ему, что это последний шанс спасти армию Паулюса. Гитлер остался глух. Напрасно я описывал ему жуть сталинградских условий: отчаяние, голодающие солдаты... раненые, погибающие из-за отсутствия надлежащего ухода, тысячи замерзших...»

«На Гитлера, – подчеркивает Зейтцлер, – ничего не действовало. Он не внял также и жалостным мольбам самого Паулюса. 24 января 1943 г. командующий 6-й армией попросил разрешения сдаться. Он объяснял: „Войска не имеют ни амуниции, ни пищи... Эффективное руководство в таких условиях не представляется возможным. 18 000 раненых без снабжения, одежды и медикаментов... Дальнейшее сопротивление бессмысленно. Крушение неизбежно. 6-я армия запрашивает разрешения на сдачу, чтобы спасти жизни оставшихся“.

Ответ Гитлера найден среди нацистских документов, захваченных союзниками:

Магические чары Гитлера еще продолжали действовать на его генералов: Паулюс повиновался или, по крайней мере, пытался повиноваться. Но агония 6-й армии подходила к концу. 30 января в Берлин пришла радиограмма: «Полное крушение не может быть отложено более, чем на 24 часа».

Фюрер прореагировал на эту новость довольно своеобразно: он произвел Паулюса в фельдмаршалы! Почему? В чем причина возвышения командующего обреченной армии? Гитлер объяснил своим генштабистам: «В истории еще не было случая, чтобы немецкий фельдмаршал оказался захваченным в плен». Однако, как известно, нет правила без исключения. На следующий день новоиспеченный фельдмаршал вместе с 24 генералами и 91 тысячью солдат отправился сдаваться.