О постижении неизменно говорится как о таинственном, мистическом событии - оно "даруется свыше", "случается" и т.д. С психологической точки зрения эти и подобные им определения свидетельствуют, в сущности, об одном: постижение спонтанный акт, не зависящий от воли стремящегося к постижению. И тем не менее, оно "даруется" лишь человеку, который усиленно над собой работает: сказано, что "вера без дел мертва". Постижение каким-то загадочным образом связано с практикой, - более того, достаточно напряженной практикой, которая сама по себе привести к постижению не может. Парадокс состоит в том, что хотя постижение спонтанный, самопроизвольный процесс, подобная спонтанность не достигается праздностью. Но если не практика, то что приводит к постижению?
Фактически, указанный парадокс подводит нас к вопросу об ЭФФЕКТЕ ПРАКТИКИ. В чем должен состоять эффект духовной практики? В рамках собственно эзотерической традиции подобный вопрос не поднимался. Эффективность практики полагалась чем-то само собой разумеющимся: поскольку духовная практика преподается неофиту непосредственно "теми, кто знает", предполагается, что она по природе своей неизбежно должна принести должный эффект.
Однако опыт самодеятельных йогов, применяющих хорошо испытанные временем традиционные формы практики показывает, что традиционность и результативность разные вещи. Традиционная практика вполне может оказаться нереалистичной, не соотнесенной с действительными условиями, возможностями и способностями данного конкретного человека, и потому давать результаты прямо противоположные ожидаемым. Так, желая поправить здоровье, человек может подорвать его окончательно, желая приобщиться к высшей мудрости - изрядно поглупеть, желая достичь "космического сознания" - превратится в самовлюбленного эгоиста и т.д. и т.п. Сегодня становится вполне очевидным, что для духовного развития требуется не просто духовная практика, а эффективная духовная практика.
Итак, в чем должен состоять эффект практики? Посмотрим сперва, в чем он может состоять. Наши целенаправленные усилия могут быть направлены лишь на то, что нам известно. Поэтому любые формы практики могут быть направлены исключительно на изменение "низшей природы". В том, что касается "низшей природы", практика дает вполне очевидный непосредственный эффект, позволяя развивать практически все функции организма и психические процессы, а также обретать над ними контроль, управлять ими. Целенаправленные изменения "низшей природы" могут быть определены понятием КОНСТРУКТИВНЫЙ ЭФФЕКТ ПРАКТИКИ. Он создает предпосылки для преображения, но, как уже указывалось, к нему не приводит.
Ввиду его зависимости от характера конкретной практики, конструктивный эффект может быть назван "специфическим". Но кроме специфического конструктивного эффекта, на достижение которого она рассчитана, любая результативная практика дает также менее очевидный побочный эффект, состоящий в подкреплении первичного стремления, первичной мотивации, побудившей человека обратиться к данной практике. Этот неспецифический эффект может быть условно назван ЭНЕРГЕТИЧЕСКИМ ЭФФЕКТОМ ПРАКТИКИ.
Указание на роль энергетического эффекта создает предпосылки для разрешения парадокса невыводимости постижения из практики и недостижимости постижения вне практики. Разрешение этого центрального методологического парадокса эзотерической психологии было бы равнозначно выявлению психологического механизма духовного развития. Поэтому далее мы остановимся на рассмотрении энергетического эффекта практики более подробно.
Что такое практика? Это система целенаправленных деятельностей (упражнений, мероприятий и т.п.), то есть деятельностей, направленных на достижение конкретных целей. Если рассматривать неизреченное постижение в качестве конечной цели, то задаваемые практикой конкретные цели можно назвать промежуточными. Система таких добровольно принятых человеком промежуточных целей создает в его сознании систему искусственных разрывов между реальным и идеальным, - между тем, что есть, и тем что должно быть. Формируемое таким образом противоречие порождает мотивацию к его преодолению - стремление к тому, что должно быть. Иными словами, в процессе практики формируется система вспомогательной мотивации, способной по закону доминанты подкреплять ведущую мотивацию.
Духовная практика представляет собой именно искусственное вторжение в поток спонтанной "мирской" жизнедеятельности: последняя всякий раз как бы "спотыкается" о практику. Отвлекаясь от своих естественных занятий, человек оказывается вынужден всякий раз вспоминать зачем, во имя чего он это делает. Практика в этом смысле служит напоминанием о конечной цели, стоящей за реализуемыми в практике промежуточными целями. Усилия, которые направлены на достижение этих конкретных промежуточных целей, и сопровождаются непроизвольным сосредоточением на основном, глубинном мотиве, вызвавшем в конечном счете обращение к данной деятельности, подкрепляют последний. Поэтому, кстати, если человек не обладает духовным стремлением, его "духовной" практике будет попросту нечего подкреплять, точнее, она будет подкреплять те мотивы, которые действительно доминируют в мотивационной сфере его психики и заставляют этой практикой заниматься.
Когда стремление, возрастающее в ходе практики, достигает некой "критической массы", происходит спонтанная "цепная реакция", результатом которой является взрыв личностного самосознания и постижение себя в новом - надличностном качестве.
Возникает следующий вопрос: каким образом количественный рост стремления приводит к постижению? Каким образом подкрепление мотивации к выходу за рамки личностного самосознания приводит к действительному качественному изменению самосознания, - изменению, характер которого задается различными эзотерическими школами различно? Иными словами, каким образом мотивационная сфера психики связана с самосознанием?
Существование человека становится возможным благодаря тому, что он адекватно воспринимает мир и адекватно на него реагирует. В осуществление этих двух жизненно важных задач - отображательной и регулятивной - вовлечены все структурные уровни человеческого организма и психики. Любой протекающий здесь процесс включает в себя как отображательный, так и регулятивный компонент, согласованность же процессов отображения и регуляции обеспечивается их системной организацией. Таким образом, мы можем говорить о двух "сквозных" функциональных метасистемах, обеспечивающих целостность двух фундаментальных аспектов психического отражения: отображательного и регулятивного.