— Отличная работа, — похвалил Тэннер.

— Спасибо, — поблагодарила Джун. — И тебе, Бейли, спасибо. — Женщина поднялась, и Тэннер невольно обратил внимание, какой старый и ободранный был стул, на котором она сидела. — Я должна идти, а то дети станут волноваться.

— Подвезти? — спросил Тэннер.

— Спасибо, я живу совсем рядом и с удовольствием пройдусь.

— Я… — снова начал Тэннер, но Бейли прервала его, незаметно качнув головой. Он понял, что она просит его дать Джун возможность сохранить остатки гордости. — Что ж, счастливо!

— Спасибо. Бейли, и тебе спасибо еще раз, — с этими словами Джун покинула салон.

Когда женщина ушла, в маленькой подсобной комнатке повисла тишина. Бейли схватила веник и стала собирать в кучу волосы, которые она, видимо, состригла с парика. Тэннер не знал, что сказать, потому что в очередной раз был удивлен: только ему начинало казаться, что он хорошо знает Бейли Стивенсон, как она снова преподносила ему сюрприз.

— Это было очень благородно с твоей стороны.

Бейли пожала плечами.

— Я часто иду навстречу работающим женщинам и задерживаюсь допоздна.

— Бейли, я находился здесь некоторое время и слышал ваш разговор.

— Тогда никому не говори об этом, — попросила она. — Джун пришлось очень нелегко. Когда я поняла, что она ужасно мучается из-за того, что косынки и шляпки, которые ей приходилось носить, не снимая, напоминают всем о ее болезни, я решила сделать ей парик и хотя бы этим помочь.

— Поэтому я и назвал твой поступок благородным.

— Это сделал бы любой на моем месте. У меня была возможность, не более того.

Не зная, что говорить или делать дальше, Тэннер молча наблюдал за тем, как Бейли подметает.

— Итак, зачем ты пришел? — нарушила она затянувшуюся паузу.

— По двум причинам. Во-первых, извиниться.

— Ну, тогда извиняйся. — Девушка прервала свое занятие и теперь в упор смотрела на него.

— Я прошу прощения, — со вздохом произнес Тэннер.

— Извинения приняты. Знаешь, ты как заноза в…

— Теперь о занозе, — решительно начал Тэннер, но по мере того, как он говорил, его решимость таяла.

Он вдруг вспомнил притчу о человеке, который из самых добрых побуждений освободил бабочку из кокона раньше срока, нарушив естественный ход событий, и бабочка умерла.

— Сегодня я разговаривал о тебе с моей матерью.

— Правда? И о чем же именно шла речь?

— Она считает, что я должен помочь тебе.

— А ты как считаешь?

— Теоретически я с ней согласен, но… не знаю, одним словом.

— И как же теоретически ты сумеешь мне помочь?

Тэннер растерялся. То, что казалось логичным и убедительным при разговоре с матерью, вдруг перестало быть таковым. Он не может просить ее выйти за него замуж, связать ее детьми и воскресными прогулками на яхте во Флориде. Это было бы эгоистично и несправедливо по отношению к Бейли. Он не имеет права увозить ее отсюда, это будет самым худшим, что он может с ней сделать.

— Первой моей мыслью было выплатить твой долг.

— И тогда салон перестал бы мне принадлежать? Она вопросительно посмотрела на него.

— Он и сейчас тебе не принадлежит. Он принадлежит тебе и банку.

Тэннер испытал чувство облегчения, выкрутившись из затруднительной ситуации. Вырвать ее из привычной среды значило бы подчинить ее жизнь своим желаниям, а это именно то, в чем его обвиняла Эмили.

Еще Эмили говорила, что своими поступками он принижает значимость других людей, ломает их жизни…

Даже спустя десять лет эти слова жгли его.

Тэннер сделал глубокий вдох и отступил на шаг.

— Ты права, это плохая идея. — Он безуспешно попытался выдавить из себя улыбку, затем сглотнул ком в горле и отступил еще на шаг. — Мне жаль, Бейли, что я вмешался в твою жизнь, лез с советами и учил, как надо поступать. Я, как ты меня назвала, заноза… Я самонадеян и нетерпим, считая, что я, и только я, знаю, как следует поступать… На счастье или на беду, — продолжал он, удивляясь, откуда берутся слова, — я таков, каков есть. И измениться я не смогу, прости. — Он сделал еще шаг назад. — Мне действительно очень, очень жаль.

— Тэннер, постой! — крикнула Бейли, поскольку при последних словах он отдернул занавеску и быстро пошел к выходу. — Подожди! — Она бросилась за ним.

Когда он остановился в дверях салона, Бейли сказала:

— У меня такое ощущение, что ты говоришь о чем-то большем, чем мой салон.

— Это была глупая идея.

— Не знаю. Ведь мы не попытались ничего обсудить, не попытались найти компромисс.

Бейли знала, что ее голос звучит умоляюще, но ничего не могла с собой поделать. Что же, черт возьми, произошло между ним и Эмили, если он даже спустя десять лет по-прежнему боится связать себя обязательствами с другой женщиной. Он несколько раз был на грани того, чтобы сломать барьеры, но каждый раз его что-то останавливало. И тогда она пошла ва-банк.

— Тэннер, я люблю тебя. Мне кажется, я влюбилась в ту же минуту, как взглянула на тебя впервые. Увидев его лицо, Бейли воспрянула духом. — Ради тебя я готова отказаться абсолютно от всего…

— Не говори так, пожалуйста, — простонал Тэннер, закрыв глаза.

Она подбежала к нему и схватила за руку, не давая уйти.

— Это правда. Клянусь Богом, я очень люблю тебя. Я сделаю для тебя все. Просто скажи, что тебе нужно, и я сделаю это.

— Тебе нужно найти кого-то, кого ты могла бы любить без всяких компромиссов и жертв. — Он замолчал, глядя ей в глаза. — Я не тот человек, который тебе нужен. — Его руки поглаживали ее предплечья, вверх-вниз, вверх-вниз. Затем со стоном он привлек ее к себе и прижался к ее губам. Это был долгий, полный отчаяния и безнадежности поцелуй, которым он признавался ей в любви и прощался. Затем он резко отпустил ее, распахнул дверь и выбежал в душную ночь.

Бейли бросилась за ним.

— Нет, Тэннер! Не уходи! — кричала она, но он не Остановился.

Широкими, решительными шагами он уходил из ее жизни. Бейли приросла к месту. Он не вернется, значит, так тому и быть. Если ее признания и мольбы не заставили его изменить решение, то в ее арсенале больше не осталось средств переубедить его. Тэннер никогда не будет принадлежать ей полностью, а если так, то задерживать его не имеет смысла.

Бейли поднялась по ступеням, вошла в салон и тихонько закрыла дверь. Она изо всех сил закусила губу, чтобы не расплакаться. И все-таки не удержалась.

Встреча с Тэннером Макконелом — лучшее, что случилось в ее жизни.

Тэннер вернулся в отель уставшим и измученным после того, как целый день смотрел яхты. За двенадцать часов он выяснил две вещи: во-первых, он ничего не понимает в яхтах, во-вторых, у него морская болезнь. Самая что ни на есть настоящая морская болезнь, из-за которой ему придется пересмотреть свои планы на будущее.

Тошнота, прочно обосновавшаяся в его желудке, непрестанно напоминала ему, что в его жизни все идет наперекосяк, начиная с развода.

Дверь лифта открылась, и Тэннер засунул руку в карман в поисках магнитной карточки-ключа. Он не сразу заметил, что у его двери стоит Эмили Торп, его бывшая жена и последний человек на земле, которого ему хотелось бы сейчас видеть.

— Как ты узнала, в каком номере я остановился? спросил он первое, что пришло ему на ум.

Эмили мило улыбнулась.

— Я использовала старый трюк Тэннера Макконела — зеленую банкноту.

— А ты знаешь, я могу потребовать, чтобы служащего, давшего тебе эту информацию, уволили?

Молодая женщина передернула плечами.

— Я знаю, что ты этого не сделаешь, — сказала она, наблюдая, как он открывает дверь. — Кроме того, тебе пришлось бы разозлиться на собственную мать, которая сказала, в каком отеле ты остановился. Я могу войти?

— Нет! — неожиданно даже для самого себя рявкнул Тэннер. В следующий раз, когда он увидит мать, он попросит ее быть более осмотрительной и не рассказывать кому попало о его местонахождении. — Ты решила, что десять лет назад не все высказала мне?