Глубоко вздохнув. Бонд закусил губу.

– Дьявол; ты не представляешь, как мне хочется...

– Успокойся, дружище. Никто не смог бы в подобной ситуации сделать больше, чем ты. Возьми себя в руки и послушай меня.

– Извини, Билл.

– Так-то лучше. Значит, четыре часа. На большее они едва ли рассчитывали. На этой стадии операции им наверняка пришлось действовать так же четко, как и на предыдущей. Если они, скажем, решили вывезти М. самолетом, то, учитывая близость аэропорта, они уже не менее часа в воздухе. Лететь до Орли или до Амстердама еще час, а при современной технике за тот же час можно долететь и до Марселя. Но им-то нужно добраться куда как ближе, они не могут себе позволить провести в пути шесть-восемь часов, рискуя провалить операцию... Итак, два часа. Еще полчаса на таможню и иммиграционную службу. Получается, что к данному моменту они уже успели удалиться от места посадки на семьдесят-восемьдесят миль. Или они вышли в открытое море?

– По-твоему, они не могут быть в Восточном Берлине? – с резкостью возразил Бонд. – Или на дороге в Москву?

– Не знаю, – Тэннер дрожащими пальцами прикурил от окурка новую сигарету и провел рукой по своим редеющим, с проседью волосам. – Не похоже. Это было бы слишком просто. По крайней мере, я так думаю. А может, только надеюсь.

Бонд не нашел, что сказать.

– Вероятно, что они вообще никуда его не вывозили. Это дало бы им хорошие шансы. Могли затаиться в каком-нибудь заброшенном коттедже в Уэстморленде и оттуда воплощать в жизнь свой дьявольский план, цель которого нам неясна. Но рано или поздно мы ее узнаем. Время работает не на них.

В холле из углубления в стене тревожно и настойчиво зазвонил телефон (М. передергивало от одного вида этого достижения современной цивилизации). Тэннер вскочил.

– Сиди. Я подойду.

Бонд откинулся в кресле. До его слуха доносился то и дело прерывавшийся голос Тэннера. Приглушенные звуки, которые производили занятые своей работой полицейские, их осторожные шаги звучали как-то фальшиво, неестественно. Кабинет, где сидел Бонд, – он только сейчас заметил старую эриковую трубку М., что лежала в медной пепельнице, – теперь напоминал музей еще больше. Казалось, что адмирал был здесь в последний раз не несколько часов назад, а несколько недель или даже месяцев. Или скорее это был не музеи, а заброшенные и позабытые всеми театральные декорации. Бонд испытывал неприятное ощущение, что встань он и надави рукой на стену, она, прежде казавшаяся каменной, поддастся с легкостью холста.

Внезапное возвращение Тэннера вывело Бонда из этого странного состояния оцепенения – очевидно, действие наркотика прекратилось еще не полностью. Лицо его друга вдруг как-то осунулось, он был похож на привидение.

– Я был почти прав. Однако это малоутешительно, – Тэннер вновь заходил по ковру. – Дублин, аэропорт Шэннон. Они отбыли на самолете компании Аэр-Линдус, рейс № 147-A, в 20. 40. Дежурный их прекрасно помнит. Они все спланировали до мелочей. Всех четверых уже видели в аэропорту один раз, а сейчас в их составе подмена. Интересно, как они собирались переправить тебя и того, кто лежит теперь внизу. Но как бы там ни было... они приземлились в Шэнноне около половины десятого. То есть... приблизительно два с половиной часа тому назад, пока ты еще скитался по лесу. Значит, они скрылись. В Шэнноне их наверняка встретила машина и увезла Бог знает куда. Я немного знаю те края. Самое, наверное, пустынное место во всей Западной Европе. Там полно укромных местечек. Можно свободно пересесть на судно или на подводную лодку – при их размахе это вполне вероятный вариант. Или рандеву с гидросамолетом милях в ста от атлантического побережья. И лети куда хочешь.

– Так вот обстоит дело, – закончил Тэннер. – Ирландская береговая охрана и флот предупреждены. Пусть смотрят в оба. Лишним это не будет. Сегодня же пошлем туда своего человека. Это тоже не повредит. Идем, Джеймс, нужно сделать еще кое-какие звонки. В этом доме нам больше делать нечего. Недаром у меня от него всегда мороз продирал по коже.

В тот момент, когда они заканчивали последний из необходимых телефонных звонков, к ним подошел инспектор Крофорд – высокий, мрачноватый человек лет сорока пяти, сразу понравившийся Бонду. В руке он держал большой незапечатанный конверт из грубой бумаги.

– Мы здесь почти закончили, джентльмены. Если вам нужно ехать, то все, что может представлять для вас хоть малейший интерес, находится в этом конверте, – он протянул конверт Тэннеру и, указав безразличным жестом на распростертое на полу тело, добавил, – содержимое его карманов. Странно, что в них вообще что-то оказалось. Можно было ожидать, что они постараются скрыть его личность – срежут с одежды ярлыки и всякие метки. Нам удалось сделать три сносных фотоснимка того, что осталось от его лица, и отпечатки пальцев. Определили рост и примерный вес. Особых примет у него, естественно, не было. Если он числится в вашей картотеке, то, думаю, вы без труда сможете его установить. Кроме того, мистер Бонд прекрасно его запомнил. И еще – для полноты картины, первичное заключение врача. Вот и все. Я попрошу вас оставить расписку. Нам хотелось бы получить все это назад, когда вам уже больше не потребуется.

Тэннер небрежно расписался на бланке.

– Благодарю вас, инспектор. Но, боюсь, что вам прямо сейчас придется отправиться с нами в Лондон, чтобы принять участие в совещании, которое может продлиться всю ночь. Большая его часть вас, конечно, никоим образом не коснется, но кто-нибудь обязательно захочет услышать, что по этому поводу может сказать полиция. Вы, надеюсь, меня понимаете?

Крофорд спокойно кивнул головой в знак согласия.

– Конечно, сэр. Через две минуты я буду в полном вашем распоряжении.

– Вам, разумеется, не надо объяснять, что об этом деле никто не должен ничего знать. И, пожалуйста, передайте в Главное почтовое управление, чтобы отключили телефон, как только все отсюда уйдут. Спасибо вам и вашим людям за помощь. Мы ждем вас на улице.

Выходя из дома, Бонд еще раз взглянул на труп человека, причиной гибели которого он невольно стал. Изуродованное тело лежало, словно старый, никому не нужный хлам, дожидаясь, когда его уберут и захоронят в соответствии с предусмотренными на этот случай инструкциями. Бонд испытывал отвращение и ужас, думая о той, непонятной пока, миссии, которая привела сюда этого человека. Но он не мог не испытывать сожаления при мысли, что лишь чистая случайность привела к подобной развязке. Не такой ли конец ожидал и самого Джеймса Бонда? Выстрел в голову, и он уже отброшен в сторону, как банановая корка, лишь только потому, что явился помехой чьим-то замыслам.

Яркий блеск звезд на бархатном небе отвлек Бонда от раздумий. Стояла хорошая летняя погода. Куда они везут М.? Сейчас это не имело значения, все равно что гадать на кофейной гуще. В ночном воздухе повеяло прохладой, и Бонд ощутил, что чудовищно голоден. Но это тоже не имело значения. Если и удастся перекусить, так только в Лондоне.

Миновав темные громады полицейских машин, Бонд направился к своему “бентли”, стоявшему на прежнем месте. Но тут он ощутил на своем плече ладонь Тэннера.

– Нет, Джеймс, ты поедешь со мной. О твоей машине позаботятся завтра.

– Ерунда, я в полном порядке.

– Нисколько не сомневаюсь, но кто знает, не заминирована ли машина?

– Брось. Они хотели получить меня живым и невредимым.

– Это было тогда. Никто не может знать, что они хотят теперь.

Сэр Рэналд Райдаут, министр, в ведении которого находилась Секретная служба, был чрезвычайно раздосадован, когда получил срочный вызов, прервавший его пребывание на званом ужине у австрийской принцессы, в чей круг безуспешно пытался пробиться вот уже несколько лет. Телефонограмма гласила, что его присутствие абсолютно необходимо для обсуждения события огромной важности, но о сути дела в ней не говорилось ни слова. Помощник сэра Рэналда, принявший сообщение, сразу же повесил трубку, тем самым лишив министра возможности высказать свое отношение к предстоящему совещанию. Выходит, придется отправляться в Международный консорциум, то есть штаб Секретной службы? Значит, этот старый адмирал, всегда столь упрямо сопротивлявшийся советам политиков, попал в беду. Старика давно уже пора уволить в отставку.