Со двора донесся шум подъезжающей машины, и дог Боря, до этого спокойно лежавший рядом, мгновенно навострил уши. Вслед за этим проявлением настороженности последовало злобное рычание – собака вдруг заволновалась.

– Тихо, тихо, родной. – Кайзер положил правую ладонь на голову догу и почувствовал, что Боря мгновенно успокоился.

Дверь резко распахнулась, и порог переступил здоровый «бык» по кличке Зяблик – правая рука Кайзера. Дог вновь занервничал, вскочил, и хозяину пришлось чуть повысить голос:

– Боря, на место!

Пес обиженно фыркнул и нехотя поплелся в свой угол.

– Не любит он тебя, Зяблик, – равнодушно констатировал Кайзер. – И за что, спрашивается? Чует, наверное, что ты – горшатник.

На бесстрастном лице Зяблика не дрогнул ни один мускул. Словно не его только что обозвали «горшатником», что в переводе с уголовного жаргона означает – трусливый и слабосильный человек, с которым никто не считается. Он спокойно дождался, пока шеф закончит фразу, и только после этого сказал:

– Мы нашли его.

Сразу догадавшись, о ком идет речь, Кайзер заметно оживился.

– Ну и кто он, этот супермен?

– По паспорту Андрей Корнилов. Москвич.

– Где он сейчас?

– В машине отдыхает. Вчера взяли на Бабушкина. Пришлось баллончиком в морду сунуть и браслеты надеть.

– Что, сопротивлялся?

– Сначала да. Здоровый гад. Потом приутих, когда объяснили, что к чему. Даже вроде бы обрадовался.

– Даже так?

– Сказал, что давно хотел побазарить с Кайзером. Я ночь продержал его у себя на даче. Предупредил, чтоб без глупостей. А утром – сразу сюда.

– Знаю я эти ваши дачи, – недовольно пробурчал Кайзер. – Надеюсь, обошлось без рукоприкладства? А то вы любите кулаками помахать перед безоружным. Кстати, пушка у него была?

– Швейцарский «глок». Любопытная штуковина.

– Надеюсь, после вашей профилактической беседы он в состоянии нормально соображать? – спросил Кайзер и про себя подумал, что Зяблик вряд ли понял значение слова «профилактической». Поэтому на всякий случай пояснил: – Я могу с ним поговорить прямо сейчас? Или вначале придется отправлять его в санаторий?

– А че с ним сделается, с таким бугаем?

– Прекрасно. Тогда зови его. – Заметив, что Зяблик не очень-то спешит выполнять приказ, Кайзер уточнил: – Что-то еще?

– Звонил Севка. Хочет забить стрелку.

Севкой Зяблик называл полковника Липницкого – начальника службы безопасности студии «Вест-ТВ». Услышав об этом незапланированном звонке, Кайзер нахмурился.

– У него что, опять какие-то проблемы? Или чем-то недоволен?

– Не знаю. Мне он не докладывал. – Чуть помедлив, Зяблик решил высказать свое мнение: – Думаю, Севка боится, что мы его кинули. Того глиномеса, со студии, уже поставили на куранты, а его голубка еще нет. А бабки-то за двоих уплочены.

– Ну, так в чем же дело? Почему друг Суслова все еще жив?

– Не хотелось зря рисковать. Решили переждать пару-тройку дней. Сегодня туда пойдет бригада Славика. Думаю, к обеду управятся.

– Ладно, – смягчил интонацию Кайзер. – К обеду так к обеду. А с полковником я сам разберусь. Если он будет звонить, передай, что жду его ровно в семь в «Спорт-клубе», в моем кабинете. Не забудь связаться с администратором и предупредить, чтобы пропустили… А теперь, – Кайзер растянул губы в улыбке, – давай сюда гостя. И скажи, чтоб приготовили кофе!

Валентин Дробыш, по званию капитан, а по призванию беспросветный балбес, был высок, худощав и абсолютно лыс. На его круглой, как яйцо, голове не имелось даже намека на какую-либо растительность. У любого другого мужика подобный дефект повлек бы за собой массу комплексов, а то и нервное заболевание на почве собственной неполноценности. У любого другого, но только не у Вальки. Свой недостаток он каким-то невероятным образом сумел превратить в достоинство, в результате чего пользовался у женщин бешеной популярностью. Бабы так и липли к нему.

Несмотря на безалаберный характер и необязательность, Валька тем не менее крепко держался на своем месте. Злые языки поговаривали, что он имеет в МВД какого-то влиятельного покровителя, поэтому его и держат до сих пор на Литейном. Возможно, кое-какие связи у него и имелись, но Парамонов был твердо уверен, что Валька все еще не уволен со службы по несколько иным причинам. И главная среди них, по мнению Парамонова, была в том, что Валька, несмотря на все свои недостатки, знает и любит свою работу. И, в отличие от многих своих коллег, умеет выполнять ее на пятерку с плюсом. Другое дело, что заставить его работать с полной отдачей удавалось не каждому. Но Парамонов нашел к нему подход и поэтому был не против, когда в помощь им подкинули именно Вальку Дробыша.

Перед тем как отправить Вальку к Кочетову, Парамонов подробно проинструктировал его, как правильно вести себя во время разговора. Так подробно, что тот даже обиделся.

– Ты че, майор, думаешь, я совсем тупой? – с нескрываемым раздражением спросил он. – Да понял я все, понял… Будем давить на психику в лучших традициях Хичкока!

– Понимаешь, Валентин, от твоего разговора с Кочетовым зависит многое. В частности, мое будущее. Если таксист и вправду что-то знает (а лично я в этом не сомневаюсь) и согласится дать показания, мы сможем подвести Кайзера под статью. Я хочу засадить этого подонка. До сих пор он работал чисто, не подкопаешься, да и покровители у него весьма влиятельные. Но сейчас…

– Я все понял! – бесцеремонно перебил Валька. – Все будет хоккей, обещаю!

Сделав характерный жест правой рукой, который, по всей видимости, должен был означать обыкновенное прощание, он вышел из кабинета и, миновав коридор, спустился вниз. На улице закурил, проводил взглядом хорошеньких девушек, пробегавших мимо, и лишь после этого направился к своему автомобилю, припаркованному вопреки всем правилам в неположенном месте.

Сев в ярко-красный «Форд» 87-го года выпуска, доставшийся ему почти даром, Валька вырулил на проспект и, радуясь тому, что сегодня так солнечно и безветренно, помчался в сторону Купчино. Он был уверен, что заставит таксиста расколоться.