— Большего мы от него не добьемся. Салага. Он твой.

От этих слов Салагу как будто окунули в раскаленный металл. Он, как во сне, подошел и взял у Дубровского пистолет — тот самый, который Жоэль наставлял на Сыча. Салага приставил ствол к черным курчавым волосам и отчего-то медлил.

— Чего ждешь?… — спросил Дубровский, — Если сомневаешься, то вспомни своих друзей, которые в могиле из-за таких, как он. — Салага вспомнил и сжал пистолет так, что побелели ладони: убивать оказалось труднее, чем он представлял, — И ведь наркотики ведь убивают не только тех, кто их принимает. Ты знаешь, сколько народу регулярно грабят и убивают наркоши? Знаешь, сколько они разрушили семей, сколько свели в могилу чужих детей?…

— Заткнись! — заорал на него Салага, лицо которого аж перекосило, — Я знаю! Я все знаю!

Он упер ствол в башку Жоэля так, будто хотел пробить ему череп.

Напрягся.

Закричал.

И выстрелил.

Утро принесло для Салаги немало неожиданностей.

После того, как Сыч и Дубровский отмыли его от крови и мозгов Жоэля, то чуть ли не силком потащили в бар, где Сыч с видом знатока смешал виски с водкой и велел Салаге проглотить это как горькое лекарство.

Салага подчинился, выпил первый в своей жизни крепкий алкоголь, и, по всей видимости, ушел в астрал, поскольку осознал себя только к полудню, лежа в незнакомой кровати с не менее незнакомой женщиной. Женщина выглядела немолодо, зато привлекательно даже без косметики, и спала.

Салага мысленно попробовал прокрутить в голове события вчерашнего вечера, на что мозг отозвался жуткой болью.

Тихонько заскулив, Салага попробовал, было, слезть с кровати, но женщина, лежащая рядом, зашевелилась, потянулась и открыла глаза.

— Доброе утро. — улыбнулась она Салаге, которые стоял, прикрывая причиндалы простыней.

— Доброе! — Салага тоже попытался улыбнуться, но выглядело это жалко.

Женщина посмотрела на Салагу, потом перевела взгляд в сторону двери и сказала:

— Прямо по коридору. Дверь направо. Свет включается рядом.

— Огромное спасибо! — просиял Салага и направился в указанном направлении.

«Да уж»: думал он, — «Выдалась ночка. Первый алкоголь, первый секс, первый труп». При воспоминании об убитом Жоэле Салага ожидал, что на него нападет какое-то раскаяние, что убитый негритос встанет перед глазами, глядя с укоризной, но ничего такого не произошло. Руки не дрожали, пресловутые «кровавые мальчики» не мерещились. Просто очень болела голова и хотелось провалиться под землю от стыда. После того, как Салага вышел из уборной, его поймала хозяйка, и потащила на кухню, где его уже ждала яичница и рюмка коньяка. Поглядев на коньяк, Салага, было, скривился, но поймал взгляд хозяйки, которая кивнула и сказала:

— Это поможет.

Пробормотав «Спасибо», Салага проглотил коньяк, который оказался очень даже неплохим. По-крайней мере, не драл глотку, как разъяренный кот. «Первый опохмел» — проставил Салага еще одну галочку в списке вещей, которые он сделал впервые за последние 24 часа.

— Слушай… — сказал Салага, краснея, — Я ведь даже…

— Лиза. — хозяйка снова поняла его с полуслова.

— Андрей. — выдавил из себя красный как рак Салага.

— Я знаю. — Лиза засмеялась, — Не стесняйся ты так. Всё нормально.

— Извини… Просто я чувствую себя полным идиотом.

Лиза мелодично засмеялась. Смех ее был приятным и заразительным. Слушая ее, Салага сам заулыбался и принялся жадно есть — после коньяка голова прошла, зато проснулся зверский аппетит.

— Это у тебя?… — спросила вдруг Лиза.

Подняв голову от тарелки, Салага услышал, как в соседней комнате звонит его телефон. Чертыхнувшись, он резво побежал на звук. Звонил Сыч, и это заставило Салагу внутренне сжаться в предвкушении чего-то плохого.

— Алло.

— Привет, герой-любовник. — к голосу Сыча примешивались какие-то помехи, похожие на шум оживленной улицы, — У нас проблемы.

— Что случилось?

— Звонил Палыч, нас менты ищут по всей Москве. Наш шоколадный заяц оказался важной персоной. Фейсы перехватили расследование на себя, но кто его знает, чем все может закончиться? Так что, Салага, давай похмеляйся и дуй в штаб. Времени у нас, похоже, мало, и неторопливого расследования не получится.

— Черт… — Салага взялся рукой за лоб.

Влипнуть во что-нибудь серьезное ему не улыбалось, но он тут же взял себя в руки:

— Ладно, я вызываю такси и еду.

— Погоди пока. Я тут немного занят, отъехал по делам. Минут через 15–20 перезвоню, тогда и скажу, куда тебе ехать.

— Окей. Жду звонка. — Салага положил трубку.

— Уже уезжаешь?… — Лиза, стоявшая в дверях, была одета только в тоненький цветастый халатик, и выглядела чертовски соблазнительно, о чем организм Салаги тут же её оповестил.

— Эм-м. Ну, вообще-то должен. Но мне бы этого очень не хотелось. — вид у Салаги был крайне виноватый, — Но у меня есть еще полчаса.

Лиза улыбнулась, подошла ближе, уселась на край кровати, закинув ногу на ногу, и потянула за простыню, оставляя Салагу стоять в костюме Адама.

— Тогда я тебя ненадолго украду, — лукаво улыбнулась она, снимая и отбрасывая в сторону халатик, — Если ты не против.

Салага положил руки на голову Лизе и подумал, что он чертовски не против. Не против настолько, насколько это вообще возможно.

Салага встречал Сыча возле метро Новоясеневская.

Добираться туда через всю Москву было тем еще удовольствием, но напарник есть напарник — помощь, товарищество, взаимовыручка и всё такое прочее.

Сыч запаздывал, и Салага в десятый, наверное, раз осмотрел все вокруг. Пустота и скука. Район был странно безлюден, какое-то оживление наблюдалось только вблизи рынка и автовокзала. Даже машины редко ездили, что было для Салаги ну совсем удивительно. Недалеко велась какая-то стройка, по песку катался бульдозер, ровняя ковшом площадку.

Наконец, со стороны парка показался Сыч, несущий в руках кучу оружейных чехлов. Судя по весу, заполненных. У Салаги глаза на лоб полезли.

— Ты совсем сдурел? — прошипел он Сычу, когда тот подошел ближе и поставил бряцающие чехлы на землю.

— А что?

— Там же пушки! А нам их везти через всю Москву! — Салага был готов запаниковать, — Нас же первый встречный патруль сцапает!

— Ну, во-первых, где прикопал, оттуда и достал. — сказал спокойный как танк Сыч, — Я вообще, честно говоря, не собирался за ними возвращаться, просто ситуация очень уж неприятная, и оружие нужно прямо сейчас. А во-вторых, ты когда в камуфляже и со страйкбольным автоматом в чехле в метро ехал, на тебя менты много внимания обращали?

Салага задумался:

— Ну… Нет. Ни разу.

— Вот то-то и оно. На меня тоже. У метрошных ментов при виде человека с чехлом срабатывает инстинкт, говорящий «смотри в другую сторону». Так что не парься, будем косить под страйкболистов. Тем более, у меня в одном из чехлов и правда привод лежит. Буду отвечать, как самый старший.

Несмотря на то, что Сыч говорил уверенно, его слова Салагу не успокоили, и в метро он постоянно оглядывался, дергался по пустякам, и все такое прочее, пока Сыч не пихнул его локтем в бок и не сказал, чтоб он вел себя естественно и не привлекал внимания.

Доехали до штаба, к большому облегчению Салаги и впрямь без происшествий.

— Куда сегодня ночью? — деловито осведомился Салага.

— Это ты у меня спрашиваешь? — удивился Сыч, — Не-не-не, я ни при чем. Иди, вон, в пытошную, — Сыч произнес это слово именно через «ш», как питерский интеллигент, — сходи, Дубровского навести.

Пыточных дел мастер был занят — засел в подвале, наводил порядок, переставлял с места на место какие-то коробки, и таскал из угла в угол черные пакеты, о содержимом которых Салага даже думать боялся.

— Это, случайно, не куски Жоэля? — спросил он настороженно.

Дубровский в ответ плотоядно хмыкнул:

— Ага, он самый. Забирай, дома котлет сделаешь.