Клиффорд Саймак

Схватка

Это были отличные часы. Они отлично ходили больше тридцати лет. Вначале они принадлежали его отцу, мать сохранила их после смерти отца и вручила ему в день восемнадцатилетия. С тех пор они верно ему служили.

Но теперь, сравнивая время на своих часах с настенными часами в отделе новостей, переводя взгляд с запястья на большой циферблат часов, висящих над шкафчиками с одеждой, Джо Крейн вынужден был признать, что его часы идут неправильно. Они спешили ровно на час. Его часы показывали семь утра, а настенные часы утверждали, что было только шесть.

Подумать только, было непривычно темно, когда он ехал на работу, а улицы были совершенно безлюдными.

Он спокойно стоял в пустом отделе новостей, слушая бормотание ряда телетайпов. Там и здесь ярко сияли верхние лампы, бросая блики на застывшие в ожидании телефоны, пишущие машинки, на фарфоровую белизну банок с клеем, сгрудившихся на монтажном столе.

Тишина, думал он, тишина, спокойствие и тени, но пройдет еще час, и все придет в движение. В шесть тридцать прибудет Эд Лейн, редактор новостей, вслед за ним ввалится заведующий отделом городских новостей Фрэнк Маккей.

Крейн потер глаза. Он мог еще спать. Он мог бы... Стоп! Его разбудили не наручные часы. Его разбудил будильник. А это означало, что будильник тоже спешил на час.

- Да, черт побери, - сказал Крейн.

Он прошаркал мимо монтажного стола, направляясь к своему стулу и пишущей машинке. Что-то шевельнулось на столе, возле пишущей машинки что-то ярко блестевшее, размером с крысу, отполированное с чем-то таким, не поддающимся определению, что заставило его остановиться с чувством давящей пустоты в горле и животе.

Эта штука уселась возле пишущей машинки и уставилась на него через комнату. Не было ни признака глаз, ни намека на лицо, но он знал, что она смотрит.

Действуя почти машинально, Крейн потянулся рукой и схватил с монтажного стола банку с клеем. Он швырнул ее со всего размаха, она промелькнула белым пятном в свете ламп, летя, как закрученный мяч. Она угодила прямо в любопытную штуку, подбросила ее и смела со стола. Банка с клеем ударилась об пол и разбилась, разбрасывая черепки и липкие комки полузасохшего клея.

Кувыркаясь, блестящий предмет свалился на пол. Когда он выпрямился и рванулся бежать по полу, его ноги издали металлический звук.

Рука Крейна ухватила тяжелый металлический штырь. Он метнул его с внезапной вспышкой ненависти и отвращения. Штырь ударился с глухим стуком об пол перед убегавшей штукой, и конец глубоко вонзился в дерево.

Когда металлическая крыса изменила направление, во все стороны полетели щепки. В отчаянии она проскочила через приоткрытую на три дюйма дверцу хозяйственного шкафчика.

Крейн рванулся вперед, навалился на дверь обеими руками и захлопнул ее.

- Попалась, - сказал он.

Крыса! Металлическая крыса!

Он подумал об этом, прислонившись спиной к двери.

Напугался, думал он. Глупо напугался блестящей штуки, напоминающей крысу. Может быть, это была крыса, белая крыса. Но у нее не было хвоста. Не было морды. И в то же время она смотрела на него.

- Сумасшедший, - сказал он. - Крейн, ты сходишь с ума.

Довольно бессмысленно. Никак не вписывалось в утро 18 октября 1962 года. Ни в двадцатый век. Ни в нормальную человеческую жизнь.

Он повернулся, твердо ухватился за дверную ручку и рванул, намереваясь широко распахнуть дверцу одним неожиданным рывком. Но ручка выскользнула у него из пальцев и осталась на месте, дверь не открылась.

- Захлопнулась, - сказал Крейн. - Замок сработал, когда я захлопнул дверь. А у меня нет ключа. Ключ есть у Дороти Грэм, но она всегда оставляет шкафчик открытым, потому что его тяжело открыть, когда он захлопывается на замок. Почти всегда ей приходится вызывать уборщика. Может быть, кто-нибудь из ремонтников есть поблизости? Может быть, поискать одного и сказать ему?

Сказать ему что? Сказать ему, что я видел, как в шкафчик забежала металлическая крыса? Сказать ему, что я запустил в нее банкой с клеем и сбил ее со стола? И что я бросил в нее штырем и, как доказательство, он торчит в полу?

Крейн покачал головой.

Он подошел к штырю и вытащил его из пола. Он положил штырь назад на монтажный стол и отшвырнул осколки банки с клеем.

У себя на столе он отобрал три листа бумаги и вложил их в пишущую машинку.

Машинка начала печатать. Он сидел и отупело наблюдал, как клавиши ходят вверх-вниз.

Она напечатала:

"Смотри в оба, Джо. Держись подальше от этого. Можешь себе навредить".

Джо Крейн вытащил из машинки напечатанные листы. Он скатал их в комок и выбросил в корзинку для бумаг. Потом он отправился выпить чашку кофе.

- Вы знаете, Луи, - сказал он человеку за стойкой, - мужчина слишком долго живет один и начинает галлюцинировать...

- Это точно, - сказал Луи. - Я бы сошел с ума, помести меня в этот ваш дом. Бродить по нему, как в пустоте. Лучше бы вы его продали, когда померла ваша старушка.

- Не мог, - сказал Крейн. - Слишком долго жил в нем.

- Тогда нужно жениться по новой, - сказал Луи. - Нехорошо жить одному.

- Теперь слишком поздно, - сказал ему Крейн. - Нет никого, кто бы захотел со мной жить.

- У меня тут спрятана бутылка, - сказал Луи. - Не могу предложить вам через стойку, но могу капнуть вам в чашку.

Крейн покачал головой:

- Предстоит тяжелый день.

- Вы уверены? Я с вас ничего не возьму. Просто по-дружески.

- Нет. Спасибо, Луи.

- У вас были галлюцинации?

- Галлюцинации?

- Да. Вы сказали, что мужчина слишком долго живет один и начинает галлюцинировать.

- Просто оборот речи, - сказал Крейн.

Он быстро допил кофе и вернулся в отдел.

Теперь он выглядел более знакомым.

Эд Лейн проклинал мальчишку-монтажера. Фрэнк Маккей делал вырезку из утреннего номера оппозиционной газеты. Подошли еще двое репортеров.

Крейн быстро взглянул на дверь хозяйственного шкафчика - она была по-прежнему закрыта.

Зажужжал телефон на столе у Маккея, он взял трубку. Он послушал, потом оторвался от трубки и прикрыл микрофон ладонью.

- Джо, - сказал он, - это тебе. Какой-то сумасброд заявляет, что он встретил идущую по улице швейную машину.