На балкон вышла и лже-Эльрика, положив ладонь на плечо Винда молвила:

— Он только вчера появился…

— Миры он что ли пожирает? — спросил Винд.

— Да, конечно… — кивнула она. — Вспомнил о нём?

— Нет. Ещё не совсем, — покачал головой Винд. — Напомни, что об этом Землееде ещё известно.

— Ну то, что он спит подолгу, а пока спит — его заметить практически невозможно, потому что он прозрачным становится. Ну а потом наступает период кормёжки. Землеед летает от мира к миру, и через щупальца всасывает в себя всю землю. Известны случаи, когда разные существа оставались висеть в воздушном пространстве, потому что миры их пропадали в чреве Землееда Его интересует только земля, но и этого достаточно, чтобы лишить нас родины.

— Ну а вы…

Винд хотел спросить: готовятся ли обитатели замка к отражению этой атаки, но, глянув вниз, на раскинувшееся под стенами замка поселение, понял, что готовятся. Вывозили из разных подвалов старые, весьма примитивные на вид летательные аппараты, спешно и напряжённо чинили их, но, похоже было, что работы им ещё предстояло мало — уж в очень жалком состоянии эти аппараты находились.

Винд произнёс с искреннем сожалением:

— Слаба ваша армия против этого Землееда.

— А что поделать, Виндик ты мой…

— Ну и как же вы на этих развалюхах собираетесь атаковать эдакую громадину?

— Говорят, что Землеед огня боится. Так вот: у нас есть особая горючая смесь, которую очень сложно потушить. Возможно, с её помощью. Конечно, атака на Землееда будет очень опасной. Но что нам остаётся?

И тут снизу раздались радостные крики:

— Принц Винд с нами!.. Он выздоровел!.. Он поведёт нас в атаку!..

С каждым мгновеньем гул от этих голосов нарастал, и вот все они слились в один радостный ор. И радость была не поддельный…

Винд проговорил, в некоторой растерянности:

— Похоже, я для них какой-то символ. Со мной во главе им легче будет идти в битву.

На что лже-Эльрика ответила:

— А ведь это действительно так. Ты для них символ, Винд. Но только ведь ты не пойдёшь в эту страшную битву, правда, любимый? Ведь твоя нога ещё не окончательно зажила.

— Нормально моя нога зажила. Тем более, в этой воздушной битве ноги-то мне особо и не понадобиться. И вообще, странно, что ты меня отговариваешь. Неужели принц Винд был трусливым? Полюбила бы ты такого?

— О нет! Конечно, нет! Я полюбила, и всем сердцем люблю Винда отважного!.. Просто я очень волнуюсь за тебя, милый…

И лже-Эльрика прильнула к плечу Винда. Глаза её были горячими от слёз…

Винд глубоко вздохнул и подумал о том, что он уже начинает испытывать некоторую привязанность к этому миру, а также и лже-Эльрике. Подумал, что хранители Многомирья направили его сюда не случайно, а именно с таким расчётом. Зачем им это было нужно, он не знал, но в глубине души не соглашался с этим, и старался думать о настоящей Эльрике и об их ещё не рождённом сыне…

Через полчаса облачённый в лёгкие доспехи Винд вышел из замка к простым людям. Его приветствовали радостными криками, и не только улыбались ему, но даже смотрели на него как на существо высшее, способное освободить их от той страшной напасти, которая нависала над их головами.

Винд старался отвечать ободряющей улыбкой; общими, ничего не значащими, но всё же вселяющими в их сердца надежду словами…

Ну а рядом с Виндом шёл пожилой человек, который вчера был облачён в роскошную мантию. Ну а теперь, также как и Винд был защищён лёгкими, но также и чрезвычайно прочными доспехами.

Теперь уже Винд знал, что это человека звали Талланом, и что он являлся его приёмным отцом. Да — такова была история, приготовленная для Винда хранителями Многомирья: его родители — добрые и мудрые правители этого мира Каэлдэрон погибли, когда Винду было пять лет.

И, когда Винду всё это с такой уверенностью втолковывали, он начинал задумываться о том, что это, быть может, правда… А прежняя жизнь, на другом Каэлдэроне, четыреста двадцать два года назад, представлялась ему уже едва ли сном…

Итак, Винд спрашивал у Таллана:

— Сколько у нас летательных аппаратов?

— Всего четыреста, Винд, но большая их часть в непригодном состоянии. Вы же знаете: мы очень редко отправляемся в какие-либо путешествия.

— Сколько же способны подняться в воздух?

— Сейчас — всего пятьдесят.

— Ну а сколько у нас осталось времени до того, как землеед примется за Каэлдэрон?

— А ты, Винд сам посмотри внимательнее…

Юноша поднял голову и увидел, что источающие зеленоватый свет щупальца землееда уже практически поглотили ближайшие к Каэлдэрону миру. Те ошмётки, которые ещё остались, не могли задержать эту громаду надолго.

И Винд, который и впрямь уже начинал чувствовать себя принцем, проговорил так громко, чтобы все окружающие его слышали:

— Времени у нас почти совсем не осталось. Землеед может напасть в любую минуту. Но наша цель, если не уничтожить, то хотя бы отогнать его от нашей родины. Ну, что скажите? Готовы?!

Последовали восторженные крики:

— Да! Готовы!.. Нападаем!.. Пусть Винд ведёт нас!..

Оказалось, что для Винда был уготован особый, выкрашенный в золотистый цвет летательный аппарат; и выглядел этот аппарат, в отличии от других, очень даже хорошо. Туда же забрался и Таллан; указывав на рычажки и кнопки, спросил:

— Ну что: не забыл ещё о том, чему в детстве учился? А?.. Помнишь, как угнал его, когда тебе шесть лет было? Как на Гордусе тебя потом едва нашли… Да-а, от Гордуса то, пади, уже и не осталось ничего: всё землеед сожрал.

Винд молвил:

— Вообще, лучше если вертокрыл (именно так называли эти аппараты), поведёшь ты. Я что-то давно не тренировался…

— Ну, как скажешь, — с некоторым удивлением ответил Таллан.

Таллан произнёс:

— Пока наши люди будут заправлять ползун (так называли на Каэлдэроне горючую смесь), как раз можно пролететься над замком. Может, и вспомнишь ты, как управлять вертокрылом?

— Хорошо, я готов, — кивнул Винд.

И вот Таллан дёрнул за один рычажок, за другой, за третий. Аппарат задёргался, затарахтел. Ещё несколько рычажков были нажаты, и вот вертокрыл начал подниматься вверх.

При этом его сделанные наполовину из железа, наполовину из дерева крылья стремительно вращались, гудели, трещали, и порождали неслабый ветер. Сам аппарат сильно вибрировал…

Глянув на сосредоточенное лицо Винда, Таллан произнёс:

— Не волнуйся: уж чей-чей вертокрыл, а наш — точно не развалится. Он-то лучший на всём Каэлдэроне.

— Да я не об этом волнуюсь.

— О землееде?

— Ну да… И ещё о том, что придётся мне вести людей в сражение. Ведь прежде никогда никого за собой не вёл.

— Что ты? — озадачился Таллан. — Или действительно — последствия твоего падения сказываются? А как же битва с рыжими карликами Ольхи, а как же героическая битва с синим драконом Туррром?! Тебе Винд уже не раз доводилось участвовать в подобных заварушках, и люди шли за тобой, потому что ты воодушевлял их своей отвагой…

— Да, да, — проговорил Винд, думая о том, что хоть хранители Многомирья и сделали из него героя, а всё равно ему крайне неприятно, что решили это за него…

— Помнишь, как ты победил каменного истукана Гворина? Как бился с бестиями злого колдуна Шлака? Как, вместе с нашими Каэлдэронцами отражал атаку бешеных пиратов Тигуза кривого?

— Помню-помню, — вздыхал Винд, и с сожалением вспомнил старый, настоящий Каэлдэрон, где жизнь была такой мирной, где и слыхом не слыхивали ни о пиратах, ни о каких чудищах.

Между тем, Таллан выкрикивал с возбуждением:

— А-а! Ну каково! Клянусь своей бородой — это просто чудесный полёт!.. Надо почаще выбираться в небо!! О-о, как же я засиделся на земле…

На что Винд ответил:

— Уж больно беззаботен ты. Будто и забыл, какая опасность грозит нашему Каэлдэрону!

— Что я от тебя слышу, Винд?! Ты думаешь: я причитать буду?! Да уж пора бы привыкнуть нам к тому, что наш Каэлдэрон — на перепутье всех опасностей Многомирья. Ну скажи, когда у нас тихой да спокойной была?!.. Нет — ну бывают конечно, спокойные дни и даже месяцы, но потом опять, как что-нибудь бабахнет…