Очнулся Винд и обнаружил, что лежит на полу вертокрыла. Дверца была закрыта, а за стеклом ничего, кроме зеленоватой слизистой массы не было видно. Там двигались, перемешивались куски земли…

В кресле сидел Таллан. Лицо его было не только мрачным, но и страшным. Кровь запеклась, и её нечем было стереть…

Не ожидая хорошего ответа, Винд спросил:

— Чем закончилось сражение? Нам удалось отогнать землееда?

— Понятие не имею, — проговорил Таллан.

— Но, по крайней мере, мы живы, — молвил Винд.

— Лучше, чем так жить, сразу было погибнуть, — проговорил Таллан.

— Где мы сейчас?

— Внутри землееда, разорви его сто Ердурских гномов!

— Что же он — проглотил нас?

— Ну, да, естественно проглотил, заплюй его Туггузский мокроед!

— Неужели мы сейчас…

— Да-да, мы попали прямиком в его глотающее щупальце, сожги его Пиррузский куплан!

— Но всё же мы — неподходящая пища для него, — робко молвил Винд.

— Конечно, неподходящая, но всё же он такой громадный, что переварит нас и не заметит. Хотя, нет — всё же заметит. Когда рванёт бак с горючим ползуном, вот тогда он поджариться… Правда, далеко не полностью…

— И что — прямо никакой связи нет с нашими, с Каэлдэронцами?

— Ну а какая с ними может быть связь, когда нас засосал этот, будь он затоптан Ругскими кочевниками, землеед!

— Действительно… Но мы же не будем сидеть сложа руки.

— О, да!.. Ну а какие твои предложения, Винд?

— Ого! Чудище!! — заорал вдруг Винд.

Дело в том, что снаружи к стеклу придвинулась часть чьей-то громадной физиономии. От этого в кабине вертокрыла стало ещё темнее.

Таллан глянул на физиономию и произнёс:

— Так это же одна из статуй с Даллана. Или забыл, что землеед случайно проглотил нескольких из них.

— Помню. Просто не думал, что доведётся с одной из них столкнуться.

— Толку-то от этого мало, — вздохнул Таллан.

— А что вообще об этих статуях известно? — спросил Винд.

— Да ничего, в общем-то, неизвестно, — ответил Таллан. — Даже и не известно, кто их построил… Да что ты спрашиваешь? Ты же сам на Даллан летал.

— Хм-м, ну, может быть. И всё же…

Тут сзади раздался густой шлёпающий звук и, вместе с этим, в кабине вертокрыла резко и неприятно запахло чем-то растительным, раздавленным. Обернувшись, Винд обнаружил, что крыша прогнулась и в одном месте разорвалась. Через отверстие и шлёпнулась зеленоватая слизь.

Таллан проворчал:

— Желудочный сок землееда разъедает вертокрыла. Если не произойдёт какое-либо чудо, то мы покойнички. Разрази его сто ейльских великанов!!

Винд спросил:

— Ну а что крылья? Они вообще не работают?

— А как они могут работать в такой слизи? Конечно — нет…

— И всё же — это последняя наша надежда. Как их включать?

— Вот эту кнопку жми. Но что толку то?.. Проглоти его Бран-дал-Горрский яйцеклад!!

Винд начал раз за разом жать на кнопку, которую ему указал Таллан. Вертокрыл подёргивался…

— Видишь, что то происходит! — воскликнул юноша.

— Да я уже пробовал, и не раз, — вздохнул Таллан, и провёл ладонью по корке из запекшейся крови, которая покрывала его лицо. — Даже если он и сдвинется на пару метров, то что толку то? Ты разве знаешь, как вырваться из этого щупальца, разрежь его Увиддский зайцепод!

— Нет… Не знаю… Но ты погляди, куда нас несёт: вниз по носу этой исполинской статуи. Туда, где должен быть рот…

— Хм-м… — Таллан задумался, и, пока Винд продолжал вновь и вновь нажимать на кнопку, — Я помню, ты после полёта на Даллан рассказывал, что внутри эти статуи полые…

— Вот видишь! — воскликнул Винд (хотя, он-то, конечно, не мог этого помнить, так как всё это было придумано Хранителями Многомирья).

Таллан продолжал ворчать:

— Ну а что толку? Здесь или в пустом желудке статуи эта слизь доберётся до нас…

— И всё же! Мы должны бороться! — громко крикнул Винд и из всех сил долбанул кулаком по кнопке.

В результате вертокрыл начал дрожать сильнее, ускорилось его движение вдоль каменного носа великана. Навстречу из слизкой массы выплывали сплавленные в желудочном соке землееда куски почвы. Обшивка аппарата продолжала разрываться, из уже многочисленных трещин сочилась зеленоватая масса. Винд выкрикивал:

— Скоро! Уже скоро! Мы доберёмся до этого места!..

Тут и Таллан оживился, он приподнялся с кресла и произнёс:

— А что нам унывать! Поживём ещё! Разорви его Ялинский пушкокрыл!!

Но тут аппарат их тряхнуло с такой силой, будто бы он и впрямь столкнулся с одним из бессчётных грозных обитателей Многомирья. Но дело было в том, что слизь попала в механизм, который позволял крыльям вращаться и механизм этот взорвался. Продвинувшись ещё на пару метров, вертокрыл окончательно остановился.

Трещины в стенах расширялись, из проёма в потолке постоянно стекала слизь, и на полу уже шипело целое зелёное озеро. Крепкий, острый запах раздавленных растений сделался просто невыносимым, от него тошнило…

Таллан сжал кулаки и закричал:

— Неужели не жить больше?!!

— Нет, поживём ещё, — упрямо ответил Винд. — Ты вон вперёд глянь…

— Вижу: нос загибается. До рта то ещё далеко. Как туда попадём?

— До рта не доберёмся, а вот в нос этого истукана попробуем забраться!!

— А-а, ладно! — прорычал Таллан, вскочил и начал разрывать уже почти расплавившуюся стенку вертокрыла.

Он кричал:

— Проплывём или не проплывём — не знаю! Но попытаться стоит! Здесь метров пять осталось! Но, глаза ни в коем случае не открывай! Эта гадость их сразу разъест…

И вот стенка вертокрыла оказалась полностью разорванной сильными руками Таллана.

Внутрь хлынули потоки зеленоватой слизи; Винд в последний раз вдохнул переполненный растительными испарениями воздух, и ринулся вперёд, в эту массу.

Глаза он, как и советовал Таллан, закрыл, но всё равно всей кожей, которая соприкасалась с этих вязким веществом, тут же почувствовал сильное жжение. Двигаться было очень тяжело — гораздо тяжелее чем в воде…

Страстно хотелось поскорее вырваться из этого массы, забраться в ноздрю к статуе, а он всё не мог хотя бы дотронуться до её каменной тверди. И уже казалось Винду, что плывёт он не в ту сторону. С трудом подавил он желание открыть глаза, оглядеться…

Но вот почувствовал, что где-то рядом бьётся Таллан. Это придало Винду сил: ведь не могли же они вдвоём двигаться в неверном направлении…

И, действительно — вскоре рука Винда прикоснулась к камню. Цепляясь за выщерблены, он начал двигаться к исполинской ноздре…

Вот, наконец, и резкий изгиб камня. Винд подтянулся, пробираясь в отверстие…

Но когда же закончится эта слизь! Жжение было мучительным, жутким! Казалось юноше, что весь он обложен раскалёнными углями. Горела, как казалось не только, но и все внутренние органы, и в сердце, и в мозг вонзились раскалённые иглы.

И тут сзади последовал сильнейший толчок. Винд торпедой полетел вперёд, несколько раз пребольно ударился об каменные стенки ноздри, и, наконец, вылетел в воздушное пространство. Упал, перевернулся, ещё раз ударился и, наконец, остановился…

Усиливалось радужное свечение, и Винд догадался, в чём была причина этого толчка: это разорвался-таки вертокрыл, и вся горючая жидкость разом освободилась…

Винд открыл глаза и тут же пожалел об этом: ведь слизкая масса ещё налипала на его ресницы, и попала в глаза, так же как, порой, мыло попадает в глаза, когда кто-либо моется в ванной.

Винд застонал, а потом и закричал от боли — едкая гадость выедала его глаза и не было воды, чтобы промыть их. Жжение усилилось до немыслимых пределов, а юноша хрипел:

— Нет, нет! Я не хочу терять зрения!.. Таллан, помоги мне!!

Сознание вернулось к Винду. Но он совершенно ничего не видел. Непроглядная, угольная чернота окружала его. Но слышен был такой звук, будто потрескивали дрова в костре.

И юноша произнёс: