Генрих V, шекспировский король-воитель, занимает центральное место во всех наших исторических вымыслах. В самом деле, довольно трудно представить себе его царствование, не воскрешая в памяти не только призрак «воинственного Гарри», но также и закадычного друга его молодости, бессмертного Фальстафа, или знаменитого Перси[1] – «этого Хотспера в пеленках, бойца-воина». Но все же насколько наши представления о короле раз и навсегда связаны с воинственной поэзией, в которую Шекспир облачает историю своего героя, настолько в жизни самого Генриха в большой степени доминирует, говоря более популярными словами, победа в одной-единствен-ной битве, которая и принесла ему славу: битве при Азенкуре в октябре 1415 г.

Настоящую биографию Генриха следует начать с исправления некоторых утверждений Шекспира (Хотспер в действительности был значительно старше Генриха и одно время являлся его опекуном) и подтверждения других: легенда о его распутной жизни в юные годы, «в услужении Венеры, а также Марса», как сказал один хронист, несомненно, соответствует истине. Столь же правдив и факт его последующего раскаяния и непоколебимого следования более трезвому образу действий в период своего правления. Однако личность Генриха на самом деле воплощает значительно больше граней английской средневековой истории, чем просто стремление победить в сражениях. Хотя этот правнук Эдуарда III по своему рождению не мог и надеяться стать королем, все же к 12 годам он был объявлен наследником английского престола. Ничто не сможет лучше проиллюстрировать зигзаги в политической жизни Англии конца XIV в., чем приход к власти Болингброка, отца Генриха, ставшего королем под именем Генриха IV. Опираясь на власть в землях, собранных его отцом Джоном Гонтом, Болингброк доказал, что магнат может с успехом бросить вызов законной королевской династии.

Свержение Плантагенетов и приход к власти отца Генриха, который принадлежал к роду Ланкастеров, а также последующее подавление восстаний, направленных против нового короля, еще раз доказали молодому Генриху то, в чем он и без того не должен был сомневаться, учитывая атмосферу той эпохи: значительное мастерство юного рыцаря во владении оружием было необходимо направлять на повсеместное усиление сферы королевского влияния, а также решительное подавление любых прав, угрожавших короне. Таким образом, войны во Франции, занимавшие львиную долю его девятилетнего правления, и ко времени его преждевременной смерти в 1422 г., когда ему было 35 лет, все еще не были завершены, что неизбежно заставляло Плантагенетов предъявлять свои претензии на французский трон. Как прекрасно показывает Питер Эйрл, изучая характер Генриха, при этом значительное внимание уделяя анализу его молодости и воспитанию, взгляд на «стремления Генриха к династическим авантюрам странствующего рыцаря» может вполне оказаться устаревшим. Его страна получила бы больше выгоды, если бы король оставался дома: тем не менее такое решение оказалось бы неприемлемым для «человека, который был воспитан, чтобы сражаться», а именно таким был Генрих. В конце концов, битва при Азенкуре, величайший триумф средневекового воина – который перед сражением прослушал мессу, во время битвы был одет в хорошо всем знакомый королевский плащ, невзирая на угрожавшую ему опасность, а в ходе кампаний выделялся в сражениях, – становится наиболее важным и не единственно известным моментом в жизни короля, жившего в XV в.

А. Фразер

Давным-давно жил на свете король, который выиграл одну-единственную битву. По прошествии пятисот лет слава Генриха V по-прежнему всецело покоится на событиях, произошедших в один из дней в конце октября 1415 г. Тот день он провел посередине большого поля на полпути между Булонью и Аррасом. Сегодня поле Азенкура выглядит так же, как и тогда. Хотя сейчас это красивое и спокойное место, нетрудно представить себе то сражение. Станьте на проселочной дороге между селениями Азенкур и Трамкур и посмотрите на север поверх молодой пшеницы. Именно эту линию, должно быть, занимали англичане, ожидая атаки огромной французской армии. Если бы они дрогнули и побежали, Генрих V стал бы еще одним неудачливым средневековым королем. Но поскольку английские рыцари и лучники удержали эту позицию, то он стал «царственным героем, который великолепием своих подвигов озарил лучами славы закат средневекового мира». Такова слава.

Герой Азенкура правил всего лишь девять лет и умер в возрасте 35 лет – «слишком знаменитым, чтобы жить долго». История первой трети его жизни нам фактически неизвестна. Его рождение не сопровождалось какими-либо божественными знамениями: в тот знаменательный день не было ни грозы, ни затмения солнца, на свет даже не появился двухголовый теленок, который мог был удивить весь мир. Да и сам день его рождения неизвестен. Генрих не был рожден, чтобы стать королем, и следовательно, о его появлении на свет не упоминается в хрониках той эпохи. Поэтому оставим на совести историков утверждения о том, что Генрих Монмутский родился в надвратной башне замка Монмут на исходе лета 1387 г.

Рождение мальчика, которому суждено было стать одним из самых славных и почитаемых королей Англии, для его матери означало лишь начало мук во имя принципов династической политики. Мария де Боэн вышла замуж в 10 лет, и ей было всего 17, когда она родила Генриха. Впоследствии дав жизнь еще трем сыновьям и двум дочерям, она скончалась при родах в возрасте 24 лет. Детям, должно быть, очень не хватало веселой молодой матери, которая любила петь под лютню и мчаться верхом вслед своре охотничьих собак. Вероятно, скучал без нее и ее муж. Ведь она выполнила свой супружеский долг. Вне всякого сомнения, Болингброк, хоть и навещал Марию довольно редко, имел все основания гордиться ею. Мария, которую первоначально воспитывали для монастырской жизни, принесла ему множество титулов, среди которых титулы графа Херефорда, Эссекса и Нортгэмтона, а также половину крупных владений, которые де Боэны, выходцы из Нормандии, старательно приумножали со времен нормандского завоевания Англии. Более того, она смогла уберечь этот знатный род от катастрофы – отсутствия наследников. Все четыре мальчика, рожденные Марией, были здоровыми, дожили до зрелого возраста, и все четверо оставили след в истории.

Муж Марии, Генрих Болингброк, граф Дерби, не присутствовал при рождении своего старшего сына и наследника. Человек действия, авантюрист и воин, он проводил все свое время в постоянном движении, от одного замка к другому, из одной области в другую, от одного лагеря к другому. Зима и весна 1386-1387 гг., во время первых месяцев беременности Марии, были для него особенно напряженными. Тогда Болингброк, как и большинство представителей своего сословия, готовился отразить крупномасштабное вторжение исконного врага с другой стороны Ла-Манша. Поле пятидесяти лет непрерывных войн, практически все из которых проходили на территории французов, теперь они готовились нанести серьезный ответный удар. Все лето 1385 г. и зиму 1386-1387 гг. в нормандские посты стягивали корабли, людей и провиант. Англичане, так же как и французы, лихорадочно готовились к боевым действиям. Сам Болингброк вместе с отрядом воинов из двух тысяч человек прибыл на службу королю, чтобы защищать свою страну. Но время шло, и энергия французов пошла на убыль: один за другим они начали покидать порты в Ла-Манше и отплывать назад под безопасный кров своих домов. Угроза миновала. Англия могла вздохнуть спокойно, а Болингброк – направиться в Монмут, чтобы повидать своего наследника, того самого принца, который через тридцать лет покажет французам, как следует завоевывать земли. Но Болингброк здесь надолго не задержался. Несколько недель блаженства в кругу семьи, несколько партий в шахматы со своей молодой женой – и он снова пустился в путь. В этот раз вместе с другими знатными лордами он сражался с воинами своего собственного государя, Ричарда II, пытаясь ограничить растущую абсолютную власть короля и его фаворитов. Победа лордов-апеллянтов – Болингброка, герцога Глостера и графов Арундела, Уорика и Ноттингема – у Рэдкот Бриджа и последовавшее за этим кровавое истребление фаворитов короля возвестили о наступлении одного из немногих и самых спокойных периодов за все время смутного правления Ричарда II. Однако месть за успех Болингброка и четырех других лордов-апеллянтов станет целью политики Ричарда II в последние годы его правления.