За месяц он выучился говорить по-имперски вполне сносно.

— Шику, ты опять?

— Нар-одар… — заставлять его называть меня по имени — бесполезное занятие, я привык к забавной кличке, — чего мы ждем? Алвано никогда не сунется в эти леса, ему легче запустить как их…

— Ракеты? — подсказываю я.

— Да, ракеты.

— У Алвано есть авиация?

— Есть. В Нарголле нельзя летать на ваших железных птицах, они падают и разламываются на куски, но ракеты у командора есть такие…

— ПРЗК? Противоракетный зенитный комплекс?

Шику трясет головой, откуда ему знать названия. Но неужели у Алвано такая военная мощь? Что же тогда мы сможем с горсткой плохо обученных лесных мужиков?

Только отступать мне некуда.

— Шику, мы остаемся до прихода командора, и все, точка. Вставай, устал что ли?

— Нет.

— Тогда смотри сюда. Наносишь прямой удар кулаком в лицо, я ухожу с линии атаки, захват, потом за локоть и поворот корпуса. Попробуй теперь сам.

Уставшие и веселые к вечеру мы возвращаемся в деревню. По мере приближения глаза Шику тускнеют, плечи опускаются — он среди врагов, снова жмется ко мне и молчит. Вера выходит нам навстречу в куртке и штанах, заправленных в высокие походные ботинки, в руке — винтовка, на плече — ранец.

— Где бродите? — сердито бросает она. — За мной, к Сергею.

— Что стряслось?

— Почем я знаю? Там услышим.

Сердце колотится от радостного предчувствия. Наконец-то! Возможно, скоро я увижу Алвано, черт, я жду его, как невеста жениха. Нам хватает минуты, чтобы забрать вещи и оружие.

В штабе тесно, отыскиваю знакомые лица: Гера, Костя, Федор, Матвеич — все необычайно серьезны.

— Ребята, Вера, идите сюда, — зовет Сергей. Мятежники пропускают нас; Веру — с особенным уважением. Наша хозяйка, к моему изумлению, вынимает из ранца настоящий современный ноутбук, выводит на экран спутниковую карту местности и приближает настолько, что видны мельчайшие детали. Сергей усмехается моему удивлению:

— Что, думал, мы тут лаптем щи хлебаем?

Пожимаю плечами и гляжу на карту.

— Рудник Кин-Крид, — поясняет командир повстанцев, — охрана находится здесь и здесь, — указывает стрелкой на сторожевые вышки с двух сторон узкого ущелья. Спутниковая связь с базой осуществляется отсюда, — курсор замирает на квадратике здания. Высаживаемся ниже по тропе, разбиваемся на тройки. Костя, вы идете первыми и блокируете связь боевиков с базой. Матвеич и компания — на вас сторожевые вышки. Мы с Даном выводим людей, остальные прикрывают.

— Сколько человек охраны на руднике? — деловито почесывает переносицу Костя.

— Немного, — отвечает Вера, — десятка два да пять нелюдей.

Кажется, все понятно и добавить уже нечего, но вечно недовольный Гера орет:

— Уйдут, как пить дать, уйдут! У гаденышей везде ходы и отнорки!

— Ну и что мы можем? В первую очередь надо вывести людей…

— А потом разнести все к чертям, — не успокаивается Гера.

— Только придется перекрывать тракт с другой стороны тоже, — встревает Федя.

Сергей качает головой:

— Не пойдет, Герка прав — уйдут шахтой.

— Заложим тротила в штольни, и все дела, — уперся Георгий.

— Исключено.

— Серега! Я сам останусь, понял? Ни одна крыса нарьягская не прошмыгнет!

— Да это бред сивой кобылы! Там так долбанет, что мама не горюй! Если бы ты, твою мать, своими мозгами ….ыми подумал, может, дошло бы! — Сергей не выдержал и грохнул кулаком по столу. Сразу, как по волшебству, воцарилась тишина.

Я пытаюсь вычленить из явно ругательной фразы крупицу смысла. Колоритные высказывания русов в который раз ставят меня в тупик. Шику тоже напряженно хмурится, не понимая, причем тут лошадь, о которой печалится мать Сергея. Вера тихонько кладет руку мне на плечо:

— Стойкое лексическое сочетание, — шепчет на ухо, видя мое замешательство. — Означает, что оппонент произнес нечто, лишенное смысла.

Оглядываюсь и замечаю легкую улыбку на тонких губах женщины.

— Сергей прав, — громко и уверенно говорит она, — горный массив сложноструктурный. В Кин-Криде добывают никель и кобальт — глубоколежащие пласты. Взрывы могут привести к сильным разрушениям.

Гера стоит багровый, даже борода, кажется, покраснела. Спорить с командиром никто из мятежников больше не решается. Вера принялась складывать ноутбук в набитый аппаратурой ранец.

— Все, ребята, по машинам, трястись долго, мы должны добраться до рассвета.

На пороге Сергей придержал меня за плечо.

— Дан, погоди.

Мы остаемся одни.

— Пацаненок твой уж больно внимательный, не шпион ли?

— Шику при мне все время. Как, по-твоему, он может сливать информацию? Телепатически? — с усмешкой говорю я.

— Если бы нелюди еще и телепатией владели, я б сам себе веревку потуже затянул, — кривится Сергей, — и чем ты так его пленил?

— Спас от локхи, которых ваши натравили, — пожимаю плечами.

— Ладно, пусть так, — кивает командир повстанцев, — но ты все ж присматривай за ним.

«А я буду смотреть за тобой», — заканчиваю его мысль. Для меня эта вылазка будет своего рода экзаменом, а их я страсть как не люблю.

На площадке возле колодца выстроились все двенадцать человек, участвующих в походе.

— Оружие к смотру, — командует Сергей, и разношерстная орава, наконец, становится похожа на маленький отряд. Я гляжу на Шику, тот поджимает губы, делает серьезный вид, как взрослый. Подтягиваю на нем броню, пришлось повозиться, чтобы подладить щитки под мальчишку.

Грузимся в БМП: мы с Шику, Сергей и Марат — оператор-наводчик. Во второй машине — Костя, Матвеич, Вера и еще какой-то рослый парень. Броневой фургончик заняли Георгий с Федей. Взревев моторами, наша колонна покинула лесное селение.

Пока трясешься по лесным кочкам, лучше всего спать. За час до высадки проверяю оружие, связь и функции шлема. Датчик выдает координаты, внешнюю температуру и сигналит о наличии радиоактивного излучения в 40микрорентген в час.

Водитель умело выруливает на горный серпантин и глушит мотор, мы выбираемся и дальше идем пешком. Легконогий Шику идет рядом, он больше не жмется ко мне, не похоже, что ему страшно.

Скала нависает темной громадой, воздух хрустит морозцем. Сергей останавливается и командует в передатчик:

— Костя, пошел. Времени вам пять минут.

Ждем у скалы, за поворотом торчат две сторожевые будки, к которым подобралась группа Матвеича. В наушниках тишина. Холодно. Хочется курить. Пять минут истекло.

— Костя, что там у вас?

Тишина.

— Можно, я пойду?

— Нет, Дан, ребята справятся.

Не хочет отпускать от себя, проверяет, ладно, не буду спорить. Через девять минут от начала отсчета раздаются один за другим три взрыва: чуть пораньше — центральный пункт, потом сторожевые посты.

— Пора! — жестом показывает Сергей, и мы втроем устремляемся к руднику.

Ворота сорваны и искорежены взрывом. Группа Матвеича пропускает нас в огонь и прикрывает сзади. Сергей врывается на закрытую территорию рудника.

— Бараки за складами, — кричит в микрофон.

Мы несемся по объятому огнем периметру, без сканера трудно ориентироваться в черно-красном пространстве. Кто-то выскакивает прямо на меня, жму на спусковой крючок, очередь срезает охранника. Рядом Сергей тоже поливает во все стороны очередью из «зубра».

— Туда, — указывает он на длинное приземистое здание, огороженное забором с колючей проволокой поверху.

Дьявол! Под напряжением. Драгоценная минута уходит на то, чтобы перекусить провод, находящийся под током. Просыпается и истошно воет сторожевая сирена. Сергей проскальзывает мимо меня, прикладом крушит замок барака.

— Стой! — ору я.

Распахнутую дверь сносит, рвет с петель резкий порыв ветра, сравнимый с взрывной волной. Нарьяги! Кидаю тело в проем, сшибая Сергея на пол. Икры скручивает судорога, да такая, что звенящие от боли мускулы едва не разрывают кожу. Падаю на колени, понимая, что ничего уже не могу, рядом корчится Сергей.