Но если бы она пожелала привлечь к себе внимание знатного джентльмена, то, пожалуй, выбрала бы графа Мардена. Так поступила бы любая женщина, у которой есть глаза, решила Афина. Он, наверное, один из самых представительных мужчин в Лондоне, высокий, хорошо сложен. И конечно, он самый красивый – с завитками темных волос, сильным подбородком, теплыми карими глазами. Ему было удобно в его костюме, в отличие от щеголей, с самодовольным видом расхаживающих по парку, настолько скованных облетающей одеждой, что не могли двигаться нормально. Он держится уверенно, приветливо, любезно. Что может быть более привлекательным в муже – конечно, если кто-то ищет себе мужа.

Афина мужа не ищет. Не ходит за покупками на Лондонский брачный рынок, где торгуют изысканным товаром. Но она все же собрала свои шпильки. Знал бы Трой, что она приняла лорда Мардена неприбранная, в старом платье, с ним случился бы удар. Она собиралась вымыть волосы еще утром, так зачем же было их подкалывать перед тем, как она позавтракает со своим братиком?

Но теперь волосы пришлось подколоть ради Троя, чтобы ее вид не смутил его, когда она появится в элегантном доме графа. Но Афина постаралась причесаться тщательно и ради себя самой, потому что у нее непременно будут красные припухшие глаза и платье на ней будет надето все то же, самое старое. Так хоть волосы будут причесаны аккуратно, когда она снова увидит лорда, замечательного человека, который спас ее брата.

Он стоял перед открытой дверью огромного особняка, выходившего в парк, и словно ждал ее приезда. Дворецкий в парике казался еще великолепнее; он помог ей выйти из кареты с царственным достоинством, на фоне которого ее штопаные перчатки, поношенный плащ и измятая шляпка выглядели еще более жалкими.

Афине хотелось убежать отсюда, но в этом доме находился Трой. Мак уже протянул ожидавшему лакею – одному из двух, облаченных в серебряные с серым ливреи, – ее скудный багаж. Рома выпрыгнула из кареты, взбежала по ступеням и вцепилась в сапог графа.

Афина, обогнав великолепного дворецкого, который неодобрительно покашливал, бросилась между кричавшим графом и любительницей хватать людей за лодыжки. Она похлопала Рому по носу, чтобы обратить на себя ее внимание, потом хлопнула по левому бедру. Рома тут же разжала зубы и уселась у ног девушки, тихонько рыча. Граф с изумлением смотрел на них.

– Это просто невероятно. Я пытался всеми способами заставить вашу собаку слушаться моих команд. Засунуть это существо в карету обошлось мне в пять минут времени и пару отличных перчаток. Я чуть не потерял…

– Она терпеть не может ездить в экипажах. Только Трою удается уговорить ее сесть в экипаж. Вот почему я попросила вас сделать это. Вообще же она ведет себя очень хорошо.

Лорд Марден посмотрел на свой некогда блестящий великолепный высокий сапог.

– Она просто не любит обувь. Ее бывший хозяин часто пинал ее ногами. Видимо, он носил сапоги. Да еще сапоги с кисточками.

– Не сомневаюсь, что этот человек пинал ее потому, что она не слушалась.

Афина наклонилась и почесала собаку за ухом.

– Да, этот тупица так и не понял, что она глухая.

– Да. Глухая. Ну конечно. – Он не обратил внимания на покашливание дворецкого. – Тем не менее, ей придется жить в конюшне. В Мэддокс-Хаусе находится слишком много ценных…

Дворняжка уже поднималась по ступенькам. Йен не мог позвать глухую псину и не собирался бежать за ней, как это только что проделала ее бойкая хозяйка в развевающихся юбках и съехавшей набок уродливой шляпке. Да еще на глазах у ожидающих слуг. Вместо этого Йен поклонился и сказал:

– Добро пожаловать в Мэддокс-Хаус, мисс Ренслоу. Если у собаки среди ее разнообразных предков была ищейка, она найдет спальню вашего брата. Вы, разумеется, хотите пойти вслед за ней. Моя экономка, миссис Берчфилд, проводит вас. Мы приготовили для вас соседнюю комнату, и у вас будет горничная для услуг. Ваш слуга может…

– О, Мак уже ушел. Понимаете, ему нужно найти Алфи.

– Ах, а я надеялся, что он будет держать собаку при себе. – А еще Йен надеялся, что сам отыщет пропавшего Алфи Брауна. – Ну, не важно. Все, что вам понадобится, вы можете попросить у горничной или у любого из лакеев. – Он смерил взглядом два маленьких ковровых саквояжа, которые принесли лакеи. Ей, судя по всему, понадобится очень многое. Но это уже дело миссис Берчфилд, а не его. Экономка уже кивала и улыбалась девушке, ей не терпелось взять под свое крылышко этого цыпленка. Йен сказал: – Увидимся после того, как вы навестите брата и устроитесь.

– Еще раз благодарю вас, милорд. Вы очень добры.

Йен устремился в малую столовую. Наконец-то можно позавтракать. Перед его мысленным взором был мальчик – бледный, как бинты у него на голове, утопающий в ночной рубашке Йена, чересчур большой для него, неподвижно лежащий на кровати. Он отогнал эту картину, которая тут же сменилась образом девушки с заплаканным лицом, оробевшей при виде его дома; она прятала свою тревогу, лаская собаку, и отводила глаза от него, Йена. Она не доходила ему до подбородка, на ней было надето все то же платье – его сестра постеснялась бы отдать такое платье бедным, – а завершала ее туалет кошмарная шляпка. Хорошо еще, она изящно присела перед ним в реверансе, прежде чем уйти с миссис Берчфилд. Значит, девочку все же научили, как должна держаться леди. Только не объяснили, что не следует бегать за собаками, перебивать старших и одеваться, как оборвыш. Оставалось уповать на то, что их дядюшка вскоре вернется домой. Если же нет…

Господи, сделай так, чтобы не пришлось взвалить на себя заботу о детях Ренслоу!

Аппетит у Йена пропал.

Какой он бледный, какой неподвижный! Но жара нет. Афина сдернула перчатки и пощупала ему лоб. Она сбросила шляпку на пол, чтобы наклониться ближе, послушать, как он дышит.

– Застоя в легких, кажется, нет, – сказала она стоявшей рядом миссис Берчфилд. – Это хороший признак, да?

– Прекрасный признак, мисс.

Рома вскочила на кровать и лизнула Троя в лицо.

– Его ранили в голову? – Это хуже всего, если пуля попала в голову.

– Ах нет, мисс. Пуля попала в грудь.

Афина похлопала собаку по носу и указала в изножье кровати. Рома послушно свернулась калачиком в ногах Троя, приготовившись пребывать в таком положении до Судного дня – или до обеда. Афина откинула одеяло, потом воротник тонкой ночной рубашки, но ничего, кроме бинтов, не увидела. К счастью, крови на бинтах не было.

– Его сиятельство ничего не говорил о ране на голове, – сказала она, укрывая Троя одеялом.

– Он, видимо, не хотел без надобности вас волновать, мисс Ренслоу, – объяснил, не дожидаясь ответа экономки, человек, который представился Хопкинсом, камердинером лорда Мардена. – Кажется, юный джентльмен упал с лошади прямо на большой камень.

– А его сиятельство и словом не обмолвился об этом. – В голосе Афины прозвучали неодобрительные нотки. Она не стала бы возиться с волосами и собирать вещи, если бы знала, как сильно изувечен брат. Прибежала бы сюда или заставила бы его сиятельство усадить ее на его лошадь. В крайнем случае, она украла бы его лошадь и доехала бы верхом, если бы лорд не заверил ее, что Трой всего-навсего спит после пережитого.

– Полагаю, лорд Марден сделал это просто по своей доброте, – сказала она встревоженным слугам. Теперь уверенность графа в выздоровлении Троя встревожила и ее. Если он мог не сказать всю правду о состоянии ее брата, что еще он скрывает? – Вскоре должен прибыть наш врач. Пожалуйста, проводите его сюда немедленно. И еще нужно принести сюда раскладную кровать для меня и поддерживать хороший огонь в камине, чтобы брат не озяб. Ему понадобится мясной бульон и лимонад. Ячменный отвар Трой не любит. Надеюсь, ему не давали опийной настойки? При ране на голове… И вина тоже нельзя. У него и без того будет сильно болеть голова. Оставил ли ваш доктор что-нибудь обезболивающее или…

– Это ты, моя Эффи? – хрипло прошептал Трой. Глаза у него были открыты, губы кривились. – Я знал, что ты придешь, старушка, и все возьмешь в свои руки. Не важно, что это дом лорда. Ты, наверное, стала бы верховодить даже в Карлтон-Хаусе, если бы принц тебе это позволил.