Но она решила проявить самостоятельность, без родительской опеки добиться признания и успеха. Так что оплата жилья и прочие расходы стали ее проблемами. Что ж, хорошо, ему это даже нравилось. Всего пара джинсов, грубые ботинки, наподобие армейских, куртка, свитер, ковбойки и футболки на смену… – вот и весь гардероб юной леди!

Однако Эвелин под сомнительным предлогом, что ей крайне необходим совет искусствоведа для приобретения шляпки или еще какой-то там чепухи, удалось недавно выманить эту добровольную затворницу из мастерской и поводить по центральным магазинам. Там Фло не смогла устоять и позволила матери купить для нее кое-что из одежды. Но она не проследила за процессом, и вещей в результате оказалось так много, что посыльные, доставлявшие их потом из разных магазинов к ней на верхотуру в Челси, буквально оборвали звонок.

Обо всем этом и о многом другом, что касалось дочери, сэр Чарльз узнавал не только со слов жены, а, вернее, не столько… С тех пор как у Флоренс произошел разрыв отношений с Аланом Бруком, бывшим, сокурсником по Сорбонне, ныне популярным телеведущим, сэр Чарльз регулярно получал информацию о ее делах от хорошо оплачиваемого специалиста. Надо было хотя бы на шаг опережать развитие событий, чтобы не позволить повториться ситуации, от которой дочь все еще не могла оправиться.

– У тебя появилась дурацкая манера выпадать из разговора, который с тобой ведут! – Жена нетерпеливо тронула его за плечо. – Ты меня слышишь?!

– А?! Что… – Взгляд сэра Чарльза почему-то скользнул по стене в другой конец комнаты. Туда, где над камином, широкую мраморную полку которого украшали два бронзовых канделябра, висел портрет деда.

– Прошу тебя! – настойчиво повторила жена. – Придумай что-нибудь!

– Конечно, дорогая! Обещаю! Сделаю все, что в моих силах! А сейчас, извини, должен идти…

Дед, отличившийся в англо-бурской войне, а позже и на дипломатическом поприще, взыскующе смотрел на него из тяжелой золоченой рамы, но сэр Чарльз уже взял себя в руки. И к тому моменту, когда он оказался на своем месте в «ролс-ройсе», план действий в целом уже сложился в его голове. Оставалось уточнить кое-какие детали.

Небольшой круизный теплоход «Премиум» уже месяц стоял на приколе в порту Чарлстон, штат Южная Каролина. Спущенный на воду в год окончания Второй мировой войны и построенный, следовательно, по довоенному проекту, он обводами широкого белого корпуса и надстроек, а также высокой прямой трубой напоминал о дизайне ушедшей эпохи. Впрочем, взглянув на него, любой, мало-мальски понимающий в корабельном деле человек, мог бы назвать его старым щеголем и оказался бы прав.

Оснащенный мощной машиной и современными навигационными приборами, внешне ухоженный, «Премиум» был комфортабельным плавучим отелем, рассчитанным на прием богатых постояльцев, решивших расслабиться и отдохнуть от трудов праведных. До начала пятидесятых он успел проделать немало круизов из Америки в Европу и обратно и совершил два кругосветных перехода, повторив маршруты известного мореплавателя Фернана Магеллана и королевского пирата, адмирала сэра Фрэнсиса Дрейка.

Потом госдепартамент США срочно выкупил судно у туристической фирмы, специализировавшейся на морских круизах, и передал его только что созданной международной организации, в которой объединилось несколько Центральноамериканских стран.

Перед передачей «Премиум» отогнали в Норфолк на капитальный ремонт, во время которого дооснастили всем необходимым, превратив в идеальное место для дипломатических переговоров. Тогда-то каюта номер тринадцать на второй палубе по левому борту и была напичкана специальной аппаратурой, позволявшей видеть и слышать все, что происходит в любом, даже самом отдаленном отсеке, и негласно утратила статус пассажирской. Хотя, если смотреть из коридора, ее дверь ничем, кроме номера, не отличалась от дверей остальных кают-аппартаментов. А молодых людей, располагавшихся в ней, в то время как на борту находились президенты, премьеры, министры иностранных дел стран новой организации, вполне можно было принять за дипломатов, участников саммита.

Впрочем, «переговоры на воде» проводились редко, судно следующие десять лет по большей части простаивало, либо перегонялось на всякий случай из одного порта в другой, являясь запасной площадкой, на которой можно было бы при необходимости развернуть дипломатическую игру.

В конце концов, пытаясь свести на нет дефицит бюджета, организация отказалась от эксплуатации «Премиума» и продала его. Далее в течение пяти лет, выставляясь на торги, теплоход не раз переходил из рук в руки, пока буквально месяц назад не был куплен «императором древесины», сэром Чарльзом Коверндейлом.

Это известие застало судно в Чарлстоне. И, пока шло переоформление документов на нового собственника, капитан Микис Панайтиди, старый грек, управлявший «Премиумом» в течение последних десяти лет, неоднократно звонил в Лондон, подробно рассказывал Чарльзу Коверндейлу о достоинствах приобретения, в том числе и об особенностях каюты номер тринадцать. В последний раз в достаточно короткой телефонной беседе, похожей скорее на инструктаж, босс сказал:

– Сегодня в Нью-Йорк утренним рейсом вылетел мой представитель, мистер Джон Рич. Как только он окажется на судне, его следует поселить в этой самой, специальной каюте.

– Слушаюсь! – ответил Микис Панайтиди. – Именно так я и поступлю. – И, чтобы хоть немного прояснить для себя ситуацию, спросил: – Какие еще будут указания?

– Обо всем остальном вам сообщит мистер Рич, будете выполнять его распоряжения.

И действительно, на другой день к вечеру на причале у трапа появился мужчина с небольшим чемоданом в руке. Он был в легком костюме из жатой хлопчатобумажной ткани, какие обычно покупают туристы, знающие заранее, что в предстоящей поездке у них не будет времени заниматься утюжкой взятой в дорогу одежды.

Прибывший поднялся на палубу и был немедленно препровожден к капитану. Тот ощутил на удивление крепкое рукопожатие этого худощавого, внешне вполне заурядного человека и столкнулся с твердым внимательным взглядом его черных глаз.

– Вот мои верительные грамоты…

Представитель босса сдержано улыбнулся, а в руках у старого грека оказался пакет с бухгалтерской документацией, позволявшей покрывать расходы, связанные с содержанием судна.

– Хорошо.

– И еще вот это. – И он быстрым движением руки извлек визитку из нагрудного кармана пиджака. – Взгляните…

На карточке стояла лаконичная надпись: «Всемирная ассоциация уфологов. Доктор Дж. Рич».

– Да-да, – кивнул капитан, помня о последнем разговоре с боссом. – Пойдемте со мной.

Они спустились на пассажирскую палубу. Коридор, облицованный панелями красного дерева, заканчивался полукруглым читальным салоном с тремя иллюминаторами, уютным кожаным диваном и книжным шкафом, сквозь стекла которого – это было видно даже с большого расстояния – призывно смотрели корешки книг. На столе перед диваном лежали газеты…

– Вот ваша каюта, – сказал капитан, вставив ключ в замочную скважину, повернул пару раз, нажал на ручку и отворил дверь. – Прошу.

Когда представитель босса шагнул в помещение, предназначенное для него, то сразу же посмотрел вправо, наверняка зная, что именно там расположено то, что отличает его временную обитель от всех остальных кают на судне.

– Пожалуйста, закройте дверь, – попросил он, поставил чемодан на пол и снял шляпу, бросив ее на кровать. И когда капитан выполнил его просьбу, взглянул на него, как бы ожидая дальнейших объяснений.

– Аппаратура, конечно, устарела, но зато проста в обращении и работает исправно, – начал Микис Панайтиди, нажав кнопку включения и щелкнув тумблером. – Вот, взгляните, перед вами соседняя каюта…

Рич посмотрел на экран размером с почтовый конверт, на котором появилась четкая черно-белая картинка: два иллюминатора с раздвинутыми шелковыми занавесками, двуспальная кровать под шелковым покрывалом, пара кресел с высокими спинками и стеганой кожаной обивкой, такой же диван, люстра с абажурами-колпачками, два бра в изголовье кровати… Пол застлан толстым ковром, стены забраны темными деревянными панелями. В стене слева от входа – еще дверь, ведущая…