Бирок схватился обеими руками за голову, пытаясь побыстрее успокоиться и сосредоточиться, и несколько раз глубоко вздохнул.

— Понимаете, я дежурил у входной двери… И вдруг открывается лифт, а оттуда буквально вылетает миссис Бэрдет и пронзительно кричит. Потом она еще что-то бормотала, но довольно бессвязно. Я так ничего и не смог разобрать… Но по обрывкам фраз понял, что в подвале дома находится труп. Тогда я оставил ее на первом этаже, с мистером Специо — он из квартиры 3-Н, — а сам взял фонарь, прихватил из шкафа дубинку и отправился вниз.

— Ну и что же там оказалось? — Бен и сам уже начинал терять хладнокровие.

— Тело, мистер Бэрдет. И кровь. Много крови!.. В компакторе. О Боже мой! Боже мой…

— Вы уже звонили в полицию?

— Нетю Бен взял ладонь Фэй в свою, продолжая другой рукой аккуратно прижимать полотенце к ее лбу.

— А скорую помощь вызвали?

Старик лишь отрицательно и беспомощно замотал головой.

Руки у Бена сильно тряслись, и телефонный диск несколько раз срывался, так что приходилось набирать заново. Наконец он услышал голос оператора на том конце провода и попросил связать его с полицией. Едва соединение установилось, он повторил в трубку все, что минуту назад услышал от Бирока, и тут же вернулся назад к Фэй.

Она лежала на диване, раскинув руки, и сильно дрожала. Во рту виднелась густая липкая пена. Бен всем телом прижался к ней и сильно стиснул жену в объятиях. То, что Бирок видел в подвале, и в самом деле должно было быть чем-то немыслимо жутким, раз потрясло не только эту слабую женщину, но и такого мужественного и уравновешенного человека, как старина Джо. Бену хотелось еще расспросить Бирока, но он не мог заставить себя. Вместо этого он просто сидел рядом с Фэй, тихонько поглаживая ее, и ждал.

В квартире 10-С почти не было мебели. Лишь у окна в гостиной стоял один стул. Дверь квартиры была заперта на три замка. Свет не горел. На стуле сидела монахиня, сестра Тереза. В руках она сжимала золотое распятие. В обычное время старуха была совершенно неподвижна, но сейчас ее корчило, и все тело сводили судороги. Черты лица были искажены до неузнаваемости, а волнение все росло и росло с каждой минутой.

Потому что в этот момент уже совсем рядом был Чарльз Чейзен.

Старший инспектор Джейк Бурштейн из манхэттенского отдела по расследованию убийств чувствовал, что его желудок стягивается в тугой комок. По роду службы на своем веку он повидал немало трупов, но то, что сейчас предстало его взору, было поистине отвратительным. Все тело сожжено, а затем спрессовано в компакторе, как мешок с мусором. Каким-то чудом осталась нетронутой только правая рука. Она нелепо торчала из-под пресса и была обуглена до костей. Череп оказался сильно помят, хотя и не раздроблен полностью. Торс трупа представлял собой чудовищный обрубок горелого мяса. Ноги были обожжены до черноты, кости раздроблены.

Бурштейн, только что прибывший на место происшествия, расстегнул мокрый от дождя плащ и внимательно осмотрел тесную каморку. Она была совсем крошечной — не больше десяти футов на семь, стены покрывала облицовка из шлакоцементной плитки. На полу он сразу же заметил свежую кровь. Струйка липкой багровой жидкости все еще вытекала из-под дверцы стального бункера.

— Кто обнаружил тело? — без предисловий спросил он у своего помощника, прибывшего на десять минут раньше с бригадой экспертов. — Женщина с десятого этажа, — ответил сержант Уосо, стоявший с правой стороны от инспектора.

— Кто такая?

— Некая Фэй Бэрдет. — Уосо на всякий случай заглянул в блокнот, с которым никогда не расставался, и сейчас тоже держал в руке. — Нам позвонил ее муж. А еще тело видел привратник по фамилии Бирок.

Бурштейн аккуратно обошел криминалиста из Полицейского Управления Нью-Йорка, который тщательно осматривал пол в поисках каких-либо следов, а потом подошел к группе людей, изучающих бункер компактора при свете единственной лампочки, подвешенной к потолку.

— Кто здесь старший? — первым делом осведомился он.

Мужчина, стоявший ближе всех к агрегату, кивнул и представился.

— Есть какие-нибудь следы, отпечатки пальцев? — поинтересовался инспектор.

— Пока никаких.

Бурштейн достал из кармана зубочистку и принялся задумчиво ковырять ею в зубах.

— Когда произошло убийство? — процедил он через пару минут.

— Точно мы еще не можем сказать, но, разумеется, не очень давно. Мы не обнаружили здесь признаков разложения. Думаю, он встретил свою смерть этим вечером.

— Он? — удивился Уосо.

— Да. Судебно-медицинский эксперт категорически нам заявил, что, судя по останкам половых органов, в этом можно не сомневаться.

Бурштейн кивнул и тяжело вздохнул. Приторный запах горелой плоти чувствовался везде и усугублялся почти полным отсутствием вентиляции в комнате. Инспектор вытер рукавом лоб и устало прислонился к стене. Он был высок, строен и лыс, отчего его гладко выбритое лицо казалось каким-то слишком уж мягким.

— Так сколько же времени понадобится, чтобы опознать тело? — поинтересовался он.

— Трудно сказать. Но скорее всего мы вообще никогда не сможем его опознать, — ответил хмурый криминалист.

— Как прикажете вас понимать? — изумился Бурштейн. — Снимите отпечатки пальцев, проверьте по зубам, наконец!

В комнату вошел следивший за разговором из коридора судмедэксперт с сигаретой в зубах и, как бы нехотя, поднял руку трупа, показывая ее инспектору. Кончики пальцев на обгорелой руке были срезаны.

— Тут не с чего снимать отпечатки пальцев, понимаете? И все зубы тоже предусмотрительно удалены.

Бурштейн некоторое время смотрел на эту страшную скрюченную руку, а потом отвел эксперта в сторонку.

— Мы сейчас прочешем весь подвал в поисках недостающих частей трупа. Я имею в виду кончики пальцев и зубы. Но, может быть, вам удастся еще как-нибудь опознать тело? Вдруг имеются какие-то шрамы, татуировки, ну, и так далее… Поработайте над этим, я вас очень прощу.

— Послушайте, инспектор, не обманывайте себя. Если на теле этого бедолаги и были при жизни какие-то шрамы, родинки или другие особые приметы, то теперь уж ничего не осталось, можете не сомневаться.

Расстроенный, Бурштейн повернулся к Уосо.

— Где сейчас привратник и женщина?

— Наверху, в ее квартире, — ответил помощник. В сопровождении Уосо Бурштейн вышел в мрачный коридор подвала. Сейчас тут сновало множество полицейских и сотрудников экспертных бюро.

Управляющий домом, пуэрториканец по фамилии Васкес, сидел на табуретке возле закрытой дворницкой. Бурштейн представился и тут же осыпал его градом вопросов Васкес четко перечислил ему всех служащих дома, подробно объяснил обязанности каждого, а потом рассказал, как собирается и прессуется мусор. Большая часть работы выполняется утром. В это время мусор, который за ночь накапливается в шахте мусоропровода, прессуется в компакторе дворником, упаковывается в полиэтиленовую пленку и добавляется к тем мешкам, что были собраны за предыдущий день, а потом выносится наружу, чтобы его забрали мусоросборщики. В течение дня дворник еще несколько раз бывает в этой комнатке, однако после шести вечера сюда никто не заходит.

— Ну, и какие у тебя имеются соображения? — спросил Бурштейн Уосо, направляясь с ним к лифту после беседы с управляющим.

Сержант уныло покачал головой.

— Ума не приложу, с чего тут можно начать.

— Да уж, действительно. Утешительная новость, — усмехнулся инспектор. ***

— Меня зовут Джейк Бурштейн. Я старший инспектор манхэттенского отдела по расследованию убийств, — официально представился он, оглядев мрачные лица собравшихся в комнате.

— Бен Бэрдет, — назвал себя Бен, а потом представил Джо Бирока, Ральфа Дженкинса и Джона Сорренсона.

— Это вы сообщили об убийстве? — спросил инспектор.

— Да.

Бурштейн прошелся по комнате, с видимым равнодушием оглядывая обстановку. Уосо остался возле двери. Сорренсон присел на диван и расстегнул воротничок рубашки. Дженкинс последовал его примеру.