Из других историй обращений упоминаются еще из 16-го года учительства обращение великана-людоеда, из 19-го — обращение охотника, хотевшего убить Будду за то, что он освободил из силка попавшуюся в него дичь, из 20-го — обращение знаменитого разбойника Ангулималы, который выступает в Тхерагатхе с собственными стихами.
На двадцатом году, как уже сказано, Ананда был признан личным спутником Будды. После этого года южное предание молчит около 24 лет Оно передает, правда, отдельные события, но хронологическая последовательность уже не выдерживается Северное предание относит к 26 году расставание с Девадаттой и за три года до смерти Будды — разорение Капилавасту. Насколько мало мы знаем об этих 24 годах, прошедших, вероятно, в тихом однообразии, настолько подробнее рассказ о последних трех месяцах жизни Будды Он находится в Махапариниббанасутте, составленной Дигханикаей, в древнем, написанном прекрасным языком тексте Там рассказывается, что Будда предотвратил войну царя Аджаташатру с Вриджиисами Вайшали тем, что настойчиво отсоветовал посланному царя начинать эту войну После некоторых незначительных событий отправился он тогда в Паталиграму, которая только что была укреплена Аджаташатру и возведена им на степень города Паталипутры Будда предсказал будущее значение этого города Отсюда он направился в Вайшали, где произошла уже описанная встреча с Амбапали и Личхависами. Из Вайшали пошел он в близлежащее селение Белува, где и провел дождливое время Оно было последнее в его жизни В Белуве он тяжко заболел, но затем оправился настолько, что мог продолжать путь. По дороге в Кушинагару, столицу Малласов, пришел он в деревню Паву, где принял приглашение кузнеца Чунды, угостившего его жирной свининой. Это послужило причиною смерти Будды. После принятия мяса болезнь усугубилась, и Будда побрел уже с трудом и в жалком виде в Кушинагару В одной роще он приказал Ананде приготовить ему ложе под цветущим деревом Шала и стал ожидать смерти. Ананда горько плакал. Будда его утешал, говоря: «Довольно, Ананда, не горюй, не жалуйся. Разве я не говорил тебе, Ананда, что нужно расстаться со всем любимым и приятным, разлучиться с ним; лишиться его Как можно, Ананда, чтобы то, что родилось, образовалось, сложилось, подлежит прехождению, чтобы оно не разрушилось? Этого не бывает Ты, Ананда, долго служил Совершенному с любовью и старанием, на пользу и благо, без фальши и неустанно, сердцем, устами и руками Ты творил добро, Ананда; постарайся, скоро ты освободишься от греха» Потом Будда говорил еще ученикам и послал Ананду в Кушинагару, чтобы сообщить Малласам о предстоящей своей смерти Малласы собрались в это время по делам в ратушу, но они прервали свое заседание, пошли, плача и жалуясь, с женами и детьми к Будде и поклонились ему Последним обратился инаковеровавший монах Субхадра, «последний личный ученик Господа» Затем Будда еще раз обратился к Ананде: «Возможно, Ананда, что вам придет мысль: учение утратило своего учителя, нет более мастера Так, Ананда, вы не должны смотреть на вещи. Закон и дисциплина, которые я преподал и возвестил вам, они будут после моей смерти вашими мастерами». Он сделал после того еще некоторые распоряжения насчет будущего, спросил трижды монахов, нет ли у них каких сомнений относительно учения и, так как все молчали, сказал: «Ну, дети, так я скажу вам: преходяще все, что возникло Заботьтесь ревностно о своем спасении!» Это были его последние слова. Он потерял сознание и отошел В момент его смерти разразилось сильное землетрясение, и загремел гром
Ануруддха обратился к монахам с речью, требовал от них самообладания и послал Ананду к Малласам, которые продолжали прерванные ранее дела в ратуше. При известии о смерти они громко завопили Они пошли к телу и в течение семи дней чтили умершего Учителя пляской, пением, музыкой, возложением венков и курениями На седьмой день восемь знатнейших Малласов понесли тело к одному святилищу вблизи Кушинагары, и там оно было сожжено с почестями, подобающими властителю мира. Останки были разделены брахманом Дроной между различными князьями и благородными. Часть получили также Шакьясы Капилавасту, воздвигнувшие над ней ступу (холм для реликвий) Эта ступа была найдена в 1898 г. Пеппе близ Пиправы в Тараи и вскрыта им. Она отличалась от других, находящихся там ступ размерами и формой. На глубине 10 футов от вершины нашлась там небольшая разбитая стеатитовая урна, наполненная глиной, в которой оказались шарики, кристаллы, золотые украшения, резные камни и т. п Отсюда вглубь шла круглая шахта, наполненная глиной и выложенная каменной кладкой. После того как раскопка была доведена на 18 футов вглубь, наткнулись на громадную каменную плиту, которая при исследовании оказалась крышкой массивного ящика из песчаника. Крышка эта под давлением каменной кладки раскололась на четыре части, но ящик оказался все-таки замкнутым, так как отдельные куски крепко держались между собой, благодаря способу укрепления крыши Они могли быть удалены без повреждения содержимого ящика. Ящик оказался выдолбленным с большим трудом и затратами из твердого, мелкозернистого песчаника отличного качества, из массивной глыбы, которую нужно было привезти издалека, так как поблизости такой породы не встречается Внутри ящика стояла стеатитовая урна с надписью на ней, сделанной древним письмом брахми и на языке магадхи «Это хранилище останков Возвышенного Будды из рода Шакья есть благочестивое сооружение братьев с сестрами, детьми и женами». Рядом с этой урной стоял роскошный хрустальный сосуд, наполненный зернистыми звездочками из листового золота Он был закрыт крышкой с ручкой в форме рыбы Слева от урны стояла ваза, а перед ними плоский круглый ящичек с крышкой и ручкой; слева от вазы находилась вторая стеатитовая урна большей величины, но без надписи Все эти сосуды были наполнены до половины украшениями из золота, серебра, драгоценных камней, хрусталя, в форме звезд, цветов, фигурок мужчин и женщин, птиц, слонов и т. д., также кусочками листового золота, на которых оттиснуты изображение льва и мистический знак свастики, или крюкообразного креста В меньшем разнообразии форм подобные же украшения были найдены и в одной буддийской ступе в Бхаттипролу в Декане, где также стояли три хрустальных сосуда, но поменьше, чем в ступе Пиправы, хотя и похожие на них по форме. Исследование специалистов показало, что ступа в Пиправе оставалась нетронутой до 1898 г., так что в подлинности останков Будды не может быть сомнений
Будда умер на 44-м году своего учительства, в возрасте 80 лет О годе его смерти свидетельства колеблются между 543 и 368 годами Макс Мюллер первый вычислил, как наиболее вероятный, 477-й год до н. э., и это может считаться достаточно верным. Греческие и индийские свидетельства дополняют и подтверждают себя взаимно
IV. БУДДА, ОТНОШЕНИЕ К ГОСУДАРСТВУ И ЦЕРКВИ
С тех пор как нам стали известны древние источники, Будда является совершенно в другом свете, чем ранее Я уже упоминал, что Будда не был единственным учителем, выступавшим в качестве спасителя, но что Буддийские тексты называют рядом с ним шесть знаменитых проповедников, которые отклонились от древней брахманской религии и были основателями собственных сект. Как бы ни считать преувеличенными свидетельства буддистов о великих успехах Будды, но несомненно, что он оставил далеко в тени всех своих соперников. Долго старались найти объяснение этого успеха в том, что Будда выступил энергично против высокомерных брахманов, что он отверг существовавшее с древних времен в Индии различие четырех каст: брахманов, или жрецов; кшатриев или воинов; вайшьев, или торговцев, ремесленников и земледельцев; шудров — бесправных рабов, и что он проповедовал братство всех людей. Такое мнение было, однако, большой ошибкой Будда не был социальным реформатором. Правда, он отбросил деление на касты, но лишь постольку, поскольку каста могла быть препятствием к поступлению в его ученики. Каст как государственного института он совершенно не касался, хотя, естественно, его любовное к людям отношение и проповедовавшееся им благорасположение к всем существам должны были влиять благоприятно на отношения отдельных каст между собой. Он учил: «Мой закон есть закон милости для всех», и: «Так как учение, преподаваемое мной, совершенно чисто, то оно не полагает различия между знатным и ничтожными, между богатым и бедным» «Подобно тому, монахи, как большие реки, как Ганга, Ямуна, Ачиравати, Сараю, Махи, когда они достигают великого океана, то утрачивают свои прежние имена и свой древний род и получают только одно имя «Великий океан», так, монахи, и четыре касты, брахманов и кшатриев, вайшьев и шудров, если они, следуя закону и дисциплине, возвещенным Совершенным, оставляют родину для безродного существования, то они утрачивают прежнее имя и древний род и получают только одно имя «аскетов, примыкающих к сыну Шакья». В действительности, круг ближайших учеников Будды состоял преимущественно из лиц высших сословий Ананда и Девадатта были из его собственного рода, следовательно, благородные; к дворянам принадлежал и Ануруддха. Шарипутра и Маудгаляяна быди брахманами, Рахула — собственный сын Будды. Но, что Будда не делал в этом отношении никаких различий, это несомненно. Упали был цирюльником. Между стхавирами (пали — тхера), «старейшими», от которых до нас дошли стихотворения, уже упомянутые Тхерагатха, выступает Ангулимала, знаменитый разбойник. Стхавира Сунита говорит там о себе: «Из низкого рода произошел я, бедного и скудного. Низко было мое занятие, я выметал (завядшие) цветы из храмов Я был в презрении у людей, на меня смотрели свысока, меня осыпали ругательствами. Покорно сгибался я перед многими людьми» Будда принял его в свой орден и Сунита достиг своим усердием спасения. Тогда сказал ему Будда: «Святым горением и целомудренной жизнью, самоукрощением и самопокорением, — вот то, чем становятся брахманом; это — наивысшее брахманство» Стхавира Швапака принадлежал, по видимому, судя по его прозвищу «собачий повар», к одному из наиболее презираемых классов, занимавшемуся приготовлением пищи для собак. Монах Свати был рыбак, Нанда — пастух. Так же пестро было и общество женских «старейшин», стхавири (пали — тхери). Вимала была дочерью гетеры и пыталась соблазнить Маудгаляяну Амбапали сама была ранее гетерой; Пурна была дочерью домашней рабыни Анатхапиндики, Чапа — дочерью охотника, сословие которых считалось в Индии нечистым, другие происходили из бедных семей Будда и его ученики были довольны, когда в орден поступали молодые люди из знатных и богатых фамилий, потому что это усиливало значение ордена и было для него полезным Но в самом ордене не было различия состояний. В текстах говорится: «Если кто из этих четырех каст делается монахом, становится святым, разрушил обольщение, стал совершенным и законченным, сбросил с себя бремя, налагаемое на человека привязанностью к миру, достиг своей цели, разорвал всякую связь с существованием и спасся чрез совершенное познание, то он возвысился над всеми единственно через закон». «Не через рождение становится человек изверженным, не через рождение становится он брахманом; через дела свои делается он изверженным, через дела свои становится брахманом». Тексты не устают повторять, что Будда разумеет под брахманом. Будда отбросил всякие жертвоприношения и всякий вид самоистязаний Он испытал на самом себе, что покаяние и самоистязание не ведут к спасению В Суттанипате читаем: «Ни рыбная пища, ни посты, ни хождение нагим, ни тонзура (пробивание гуменца на голове), ни заплетание волос, ни грязь, ни сырые шкуры, ни почитание огня, ни покаянные обеты, ни гимны, ни приношения, ни жертвы не способны очистить человека, если он не преодолел сомнения». В Дхаммападе целая 26 глава в 41 стихе рассуждает об истинном брахмане, Между прочим там говорится: «Никто не становится брахманом потому только, что заплетает свои волосы, ни по благородству своей семьи и своему рождению. Кто праведен и справедлив, тот блажен, тот брахман» «Что пользы тебе, глупый, в твоих заплетенных волосах, что — в твоей одежде из козлиных шкур? У тебя нечисто нутро, а ты очищаешь себя снаружи». «Я не называю никого брахманом по его происхождению или по его матери, как бы он гордо ни говорил и как бы ни был богат Бедняка, освободившегося от вожделений, называю я брахманом». Целые отделы Трипитаки посвящены исключительно опровержению взгляда, что брахманы представляют из себя нечто лучшее, чем три другие касты