— Не сдаться обстоятельствам. Не льстить, не угождать, — словно мантру прошептала девушка, опустив глаза в пол.

— Что вы сейчас сказали? — удивленно вскинув брови, спросил мужчина. — Повторите, я не расслышал.

— Простите, — переборов себя, произнесла девушка. — Я сказала, что не хотела грубить. Само сорвалось.

— Ну вот и отлично, — хмыкнул директор. — С чем ты ко мне пожаловала? Ни за что не поверю, что извиниться.

Вениамин сегодня явно пребывал в неплохом расположении духа. В кабинете витал сигаретный смог, одурманивающий голову и путающий мысли. Как ни странно, запах Лере нравился. Директор никогда не курил ширпотреба.

— Не отдавайте меня Олегу Сергеевичу! — набравшись мужества, выпалила Лера.

Брюнет какое-то время молча изучал замершую изваянием воспитанницу, а потом звонко расхохотался.

— Я думал, ты сама хочешь семью. Не бойся, насильно такие дела не делаются. Не хочешь — не пойдешь, — отсмеявшись, сказал мужчина.

— Что, правда? — сильно смутившись, уточнила Лера.

В этот момент ей по-настоящему было стыдно за своё поведение.

— Конечно, — подтвердил свои слова директор. — Я думал, после предыдущего случая у тебя есть все основания мне доверять.

— Да, простите меня, — окончательно стушевавшись, девушка попятилась к выходу. — Приятного вам дня.

— И тебе, Лерочка, и тебе, — в глубокой задумчивости произнес Вениамин.

Страница прошлого

Лера, окрыленная словами директора, добежала до своей комнаты, открыв её электронным ключом. Соседки сейчас были в школе, так что очередная склока временно откладывалась. Мокрое бельё уже заменили, и кровать стояла опрятно застеленной.

Без агрессивных и шумных сожительниц комнатушка была даже уютной. Солнце, светившее сквозь апельсиново-оранжевые шторы, казалось по-летнему теплым. А колышущиеся от легкого сквозняка занавески преломляли его лучи, пуская по всей комнате яркие блики, весело прыгающие по заклеенным постерами стенам.

Счастливо улыбнувшись, девушка потянулась всем телом и упала на постель. У неё сегодня хватало причин для радости. Прекрасное самочувствие, весенняя погода и удачная беседа с директором подняли настроение на небывалые высоты.

Разговор заставил её задуматься над одним давнишним и крайне неприятным случаем, из которого удалось выбраться только благодаря директору. Воспоминания шевельнулись в груди склизкой змеёй, стерев с лица улыбку.

Девушка передернула плечами от образов, вызывающих непередаваемое омерзение, и отвернулась к расписанной солнышком стене.

Вениамин был прав. После случившегося пять лет назад она не имела оснований в нем сомневаться.

Лера до сих пор помнила худенькую, болезненную женщину в простой одежде и обрюзглого бородатого мужчину — Валентину и Семена Кариных.

Впервые она их увидела в кабинете директора. Человек с багровым лицом, в некрасивом клетчатом пиджаке заверял Кирилла Эдуардовича, старого главу приюта, в своей полной компетентности в качестве удочерителя.

Тогдашний директор если и отличался от Вениамина, то только в худшую сторону. Он частенько напивался, любил устраивать оргии и имел склонность к садизму. Внимательно проверять анкеты людей, собирающихся взять себе ребенка, он не утруждался.

Леру отдали в семью Кариных. Поначалу она была очень счастлива, как и все прочие дети из её окружения, внезапно получившие настоящий дом и любящих родителей. Вот только радость эта длилась недолго. Её приёмная мать была тихой покладистой и глубоко несчастной женщиной, все время находящейся под давлением мужа. Она боялась лишний раз открыть при нем рот, вероятно, чувствуя свою вину из-за отсутствия родных детей.

Лера не знала, какие отношения должны быть в семье, но представляла себе все по-другому. Несмотря на первое разочарование, девочка пыталась вести себя хорошо и услужливо, помогать по дому и доставлять как можно меньше проблем. Приемный отец не поднимал на неё руку и не повышал голос. Вел себя внимательно и по-доброму.

Иллюзия счастья растаяла в один из пасмурных осенних вечеров. На тот момент девочка провела в новом доме около месяца. Из органов опеки перестали звонить с вопросами, удостоверившись, что с ребенком все хорошо, а в поведении отца наметились настораживающие перемены.

Тот вечер был одним из самых ужасных в жизни Леры. Семен, как обычно, вернулся с работы, и даже принес ей шоколадку, ласково назвав доченькой. После этого он взял девочку за руку и молча ушел с ней в комнату. Там мужчина устроился на диване и, расстегнув ширинку, мягким голосом объяснил своей дочке правила их сегодняшней «игры».

Лера на тот момент неплохо знала, что к чему, и, округлив от удивления глаза, убежала из спальни в надежде спрятаться за приёмную мать. Но та в свою очередь сделала вид, что ничего не происходит, и вышла с кухни, оставив девочку наедине с отцом.

В этот треклятый вечер было все. И испуг, и боль, и унижение, и ощущение собственной беспомощности. В этот вечер, впрочем, как и во все последующие вечера, проведенные под крышей Кариных. Лера пыталась не сломаться морально, ожидая очередного звонка из детдома, но потихоньку становилась все покорнее и покорнее. Приемная мать никак не реагировала на поведение мужа и не пыталась помочь дочери. Любая связь с внешним миром в доме отсутствовала. Стационарный телефон был выключен, а мобильный Семён все время носил с собой.

Долгожданный звонок не принес облегчения. Лера кинулась к телефону, но отец легко её скрутил и запер в комнате. Биться и кричать было бесполезно.

После этого случая девочка решила выбраться во что бы то ни стало, тем более приёмный отец с каждым днем становился все более жестоким.

Случай выдался через два дня после проверочного звонка. Лера в изнеможении лежала на покрывале, даже не пытаясь прикрыть свою наготу. Ей хотелось одного — умереть. Ненавистные стены, оклеенные приторно голубыми обоями, идеальный порядок, царящий во всей комнате и омерзительное пение «папочки» из душа. Отстраненный, блуждающий взгляд упал на окно. Десятого этажа вполне достаточно, чтобы раз и навсегда со всем покончить.

Девочка встала и, словно в дурном сне, подошла к подоконнику. Неслышно отодвинув штору, она потянулась к раме, чтобы распахнуть её, но не сделала этого. На краешке бетонного подоконника лежал мобильный.

Лера словно проснулась. Поняв, что это её шанс, девочка набрала номер приюта, который всех детей заставляли выучить назубок, и с замиранием сердца принялась ждать ответа.

— Директорская, слушаю, — бархатистый ласковый голос на другом конце трубки.

— Это Лера. Лера Шмелева, — давясь внезапно подступившими слезами, прошептала девочка. — Заберите меня, пожалуйста.

В этот момент сильнейший удар опрокинул её на пол. Телефон выпрыгнул из рук и залетел под кровать.

— Кому ты звонишь, отвечай! — Семен, прикрытый только махровым полотенцем, грозно возвышался над свернувшейся в комочек девочкой.

Лера от страха и боли не смогла вымолвить ни слова. Семену самому пришлось лезть под кровать и доставать мобильник. Посмотрев список исходящих, он стал небывало нежен.

— Доченька, кому ты звонила, скажи? — склонившись над Лерой, спросил мужчина. — Я не сделал тебе больно? Скажи что-нибудь, я же так тебя люблю.

Лера лежала, чувствуя во рту привкус крови, сочащейся из разбитой губы. В голове витала удручающая пустота и полное безразличие. Если за ней не приедут сегодня, она умрет или… убьёт.

Семен не стал настаивать на разъяснениях. Не удосужившись переложить девочку на кровать, он принялся спешно собираться, приказав жене паковать вещи. Какие планы были у этого страшного человека, Лере узнать так и не довелось. Звонок в дверь раздался меньше чем через полчаса.

Мужчина влетел в комнату и, рывком подняв Леру с пола, засунул ей в рот кляп. После звонка в дверь последовала телефонная трель. Ругнувшись сквозь зубы, Семен выключил звук. Его жена молча мялась рядом.