— Думаю, это обыкновенные бандитские разборки: две банды один магазин не поделили, — уверенно сказал майор Беркович.

— Так, да не совсем так. Из-за такой мелочи, как мзда с сельского предпринимателя, не убивают. Ругаться — ругаются, угрожают, но не убивают. Это же не «Метрополь» и не «Пулковская»! Тут даже не передел сфер влияния. Тут другое… — полковник смотрел перед собой невидящими глазами и курил сигарету за сигаретой. — Некоторые из покойных у нас в розыске были. В общем, крутые ребята. Так вот, это дело об убийстве теперь наше. Пивень уже в курсе. Кстати, Богдан, ты не против взять это дело на себя?

— Есть, — хрипло и немного вяло ответил рыжеусый крепыш, сверкнув большими залысинами круглого и крепкого, как фундук, черепа.

— Поедете к тому магазину, и допросите всех, кого нужно. Список людей у Богдана. Повторяю, это дело нам передали только потому, что оно выходит за рамки обыкновенной уголовщины. В детали я сейчас не буду вдаваться. Пивень в курсе… Да и еще одно дело: после того как закончите со свидетелями поедете вот по этому адресу — это там же. Нужно взять под охрану вот его, — полковник протянул фотографию Берковичу. — Это приказ. Есть основания полагать, что готовится какая-то провокация: похищение или убийство…

— Да ведь это же… — начал, округляя глаза, Беркович.

— Да, это он. Держи себя в руках, майор. Его мать обладает информацией, которая кое-кому не дает спать по ночам. Рентгеновский лазер — оружие будущего. Министерство обороны уже запросило у нас тетрадь этого пропавшего физика Солнцева. Кстати, сегодня вечером Елену Максимовну вызывают наверх: с ней будет работать комиссия. Ты знаешь, что от правдивости и объективности показаний этой женщины, — полковник с нажимом произнес последние слова, постаравшись придать голосу металлический оттенок, — зависит и наша с тобой судьба, майор. Кто-то ведет в конторе двойную игру и при этом хочет подставить нас. Надо схватить его за шиворот прежде, чем он сыграет над нами скорбного Шопена. Мы лишь берем под контроль ситуацию: страхуемся на случай всяких непредвиденных обстоятельств. Важно вовремя взять инициативу в свои руки, верно?

— Ну возьмем мы его под охрану, а что потом? Что мы потом-то делать будем? Куда нам потом?! — майор почти кричал…

Мистер Гордон сидел в зале ожидания, развалясь «по-американски» в одном из кресел, и ждал, когда наконец объявят регистрацию его рейса. Вчера вечером после очередного «сеанса связи», когда ему стало ясно, что именно он должен предпринять, чтобы наконец обрести свободу в этой варварской стране, сковавшей его по рукам и ногам, он тщательно распланировал свой сегодняшний день.

Во-первых, он послал по некоему адресочку одного из своих «мальчиков», которых уже давно держал на привязи, как щенят, подкармливая эту скулящую братву дешевыми подачками в виде многословных уверений в их талантливости и ничего не значащих обещаний устроить их бедные судьбы в богатой и сердобольной Америке. «Мальчик» должен был кое за кем проследить. За это «мальчик» получал твердые гарантии в самом скором времени получить брайтоновскую прописку. «Мне бы самому ее получить!» — думал мистер Гордон и только диву давался, искренне не понимая, как можно верить всей той ерунде, которую он не уставал повторять этим «гениальным» идиотам.

Во-вторых, он купил авиабилет. Мистер Гордон должен был успеть за сегодняшний день провернуться с одним деликатным «дельцем», потом вернуться сюда и уже здесь, в Петербурге, совершить свой последний «подвиг». И этим откупиться от всепожирающего злого духа, буквально по пятам преследующего мистера Гордона последние несколько месяцев. Действительно, что может быть проще, чем парочка невинных агнцев, брошенных в разверстую пасть чудовища, ангельской кровью выкупающих тебя у злого рока?!

И все-таки как он устал! Устал от этих бесконечных сеансов модемной связи, этих «маленьких просьб» и «необременительных поручений» своего анонимного «друга» и тайного соглядатая, который тянул из него жилы.

Поначалу мистер Гордон несколько раз пытался выехать из Петербурга, чтобы затаиться в каком-нибудь цивилизованном уголке России, но его бегство всякий раз срывалось. То его задерживали в аэропорту, обнаружив в багаже не принадлежащие ему подозрительные пакетики и бутылки с резко пахнущей жидкостью: тогда человек в штатском просил его пройти в соседнюю комнату и там предъявлял ему обвинения в терроризме или контрабанде наркотиков. Когда мистер Гордон начинал кричать, ему показывали «интересные» фотографии, которые обещали передать не только местным органам правосудия, но и в Интерпол, если только мистер Гордон не оставит свои возмутительные намерения покинуть Северную Пальмиру.

Бывало и так, что его билет на скорый поезд куда-то пропадал из портмоне. Но зато на месте билетов расстроенный американец обнаруживал письмо, в котором его в любезной, даже изысканной форме просили задержаться в Санкт-Петербурге еще на неопределенное время и уверяли, что его «бизнес» (в письме грубо намекали на связь Гордона с иностранными разведками и спецслужбами) непременно пойдет в гору в счет оплаты его морального ущерба.

В письме также сообщалось, что если мистер Гордон все же решится тайно уехать из города на Неве, то уже никто не сможет поручиться за его жизнь. Поскольку существует очень большая вероятность, что американец, выехав без спросу из пункта А, никогда уже не прибудет ни в какой, даже в самый распрекрасный пункт Б! Из этих писем также следовало, что о нем уже знают более чем достаточно, чтобы упрятать его в этой стране лет на двадцать пять куда-нибудь на свежий воздух в Мордовию. Гордон понимал, что кто-то готовился поймать крупную рыбу. А в качестве наживки должен был выступить бедненький мистер Гордон, простой полуамериканец, любящий деньги, шедевры мирового искусства и женщин гораздо больше, чем национальный флаг. Да-да, его до поры сохраняли для какой-то миссии или держали «на мясо» — хотели подставить утонченного американца под грубые русские пули.

После таких писем хотелось уйти на дно и забыться. Но его держали на слишком коротком поводке. Тот, кто стоял за спиной, горячо дышал Гордону в затылок. Он знал об американце все: и о его делах в Западной Европе, и о его американских «художествах».

Поэтому, когда ему на вчерашнем «сеансе» предложили «вольную» за парочку обыкновенных убийств, он с радостным трепетом откликнулся на заманчивое предложение. Ведь перегрызть барану глотку и сбежать в лес было куда как проще, чем изо дня в день «служить» хозяину за жидкую похлебку…

— Не причитай! Закудахтал, как курица! — полковник раздраженно смотрел на бледного майора Берковича, рот которого был полуоткрыт, а глаза испуганы. — Что и куда — это моя забота! Все будет нормально, а если произойдет какая-нибудь заминка — поедете ко мне на дачу. Она недалеко от тех мест. Будете ждать меня там. Богдан, ты помнишь, где она?

— Смутно…

— И я не знаю! — сказал майор, заметно нервничая. Ему не нравилось это новое «дело» начальника.

— Не скули, Борис Борисович, сейчас нарисую, — полковник быстро набросал план и протянул его майору. Майор несколько секунд внимательно изучал его. Потом план взял со стола Пивень и молча положил его себе в карман.

— Не нравится мне все это, — мрачно сказал майор. — Там ведь кто-нибудь еще обязательно будет. И что мы ему скажем? Или тоже «возьмем под охрану»*¹

— Там никого не будет. Его мать не любит делить дачу еще с кем-то. Сначала приедет он, а уже ближе к вечеру — она.

— А откуда это известно? — не унимался майор.

— Московская комиссия назначила ей «встречу» на завтра. Но она попросила перенести ее на сегодняшний вечер в связи с семейными обстоятельствами. Сказала, что если срочно понадобится, она будет в Васкелове с сыном.