— Вверх! Вверх!

И мы стали подниматься.

Я испустил вздох, который, казалось, начинался у пяток. Потом я объяснил пилоту, куда хочу попасть. И попасть быстро. Я забрался на пружинящее сиденье за двумя летчиками на переднем сидении, пока наша «стрекоза» набирала высоту. Пилот повернулся и посмотрел на меня.

— Может быть, вы все-таки скажете нам, в чем дело? — спросил он.

Он был черноволосым крепышом лет сорока с обветренным лицом. Рядом с ним сидел фотограф, молодой человек с густыми бровями над маленькими глазками, плотно сжатыми губами и недоумевающим выражением лица. Я не знал ни одного из них, раньше мы не встречались.

— Ну, — сказал я, — давайте познакомимся. Я — Шелл Скотт.

— Это нам известно. Джим велел взять нам на борт некоего Шелла Скотта на территории Уилширского Кантри Клуба за забором напротив Россмора и выполнить все, что вы нам скажете. Больше он ничего не объяснил. Я заставил его дважды повторить свои распоряжения.

— И вы узнали меня в воздухе?

— Узнали вас, черт возьми? Кто еще стал бы ждать нас там?

— Да, разумно. Ну, примерно через минуту…

Я замолчал, вглядываясь вниз. Оказывается, находясь в воздухе на милю от земли, можно разглядеть очень многое. Мне казалось, что я уже нашел большой розовый дом Сирила Александера.

— Есть у вас бинокли?

— Конечно.

— Вы не против, если я воспользуюсь одним из них?

— Вы здесь босс.

Говорил пилот, фотограф наклонился и извлек откуда-то тяжелый бинокль, который передал мне. Я отрегулировал его и нашел розовый дом. Правильно, это был особняк Александера. Я даже видел полосатый навес на лужайке и два коттеджа за воротами.

Здесь все было спокойно. Как за оградой поместья, так и на Олеандр-Драйв дорога протянулась перед домом. По ней ехала одна единственная машина со скоростью миль тридцать в час, и это было не то, что интересовало меня. Тогда я посмотрел на бассейн. Пуст. И тут не повезло. Возможно, Зазу купалась только по утрам.

Я направил бинокль налево.

Я хорошо знал район Голливуда, но с земли. Сверху все выглядело иначе. Правда через несколько минут я нашел Сайпресс Роуд. От шоссе отходили три улицы. Разыскав их, я медленно стал ощупывать их биноклем в сторону океана.

Дом находился милях в пяти — шести к западу от особняка Александера. Он стоял один на вершине пологого холма. Я не сомневался, что Бен Кан говорил мне именно об этом месте. Не только потому, что к нему вела грунтовая дорога, но и потому, что за ним стояли три… нет, четыре машины.

В полумиле от этого строения, на самой Сайпресс, я заметил еще одно здание. Несомненно, тот старый дом, о котором упоминал он.

Когда я снова посмотрел в бинокль на поместье Александера, сонного состояния там как и не бывало. Четыре человека бежали что было силы, будто участники состязания в беге, к светло-голубому «седану», стоявшему на подъездной дороге, казавшейся сверху тоже розовой. Она была из дробленого гранита. У каждого из бегунов в руках было что-то, казавшееся сверху зубочисткой. Но я-то знал, что это такое. Вовсе не зубочистки.

Это были заступы.

Я немного удивился, когда машина с бандитами свернула влево к Беверли Хилс и к Голливуду. Возможно потому, что думал о штаб-квартире Домейно, если она находилась в том доме на холме, милях в пяти дальше на запад. Я ждал, что они поедут в том направлении.

Но они помчались с бешеной скоростью на восток к Олеандр-Драйв.

В десяти милях от поместья находилось похоронное бюро «Вечный покой» и кладбище. С минуту я растерянно думал, что голубой «седан» на самом деле спешит туда, чтобы оказаться на месте за пару часов до назначенного времени свидания с Гизером.

Но, не проехав и полпути, они свернули налево, в спешке срезая углы на асфальтированной аллее. «Седан» на повороте опасно занесло, но им все же удалось выбраться. Теперь мне стало ясно, куда они торопятся. В свою прошлую поездку они вынуждены были избрать такой путь, удаляясь в менее населенную местность.

Оба мои компаньона были поразительно спокойны. Прошло несколько минут, и я сказал:

— Вот они едут. Следуйте за этой машиной.

Фотограф с поджатыми губами хмыкнул в ответ и сказал:

— Ну, совсем, как в кино!

Поэтому я решил, что лучше объяснить происходящее.

— У вас много пленки? — спросил я.

— Достаточно.

— На каком максимальном расстоянии можно получить четкие снимки?

— От двух до трех миль. Зависит от того, хотите ли вы видеть их рожи. То есть, если вас интересуют люди.

— Да. Четверо живых и один труп. В этой машине бандиты.

— Бандиты?

Это спросил пилот, вторично обращая ко мне свое худое лицо.

— Да, убийцы, головорезы, мошенники, как раньше выражались, душегубы. Возможно, не все четверо, а лишь кое-кто из них. Вчера ночью похоронили мертвеца, а теперь они собираются его отрыть. Вот этот фильм Джим хочет показать сегодня вечером. Возможно, не удастся сделать снимки их физиономий самым крупным планом, но все остальное будет очень интересно.

Фотограф слегка расслабился.

— Это серьезно?

Кажется, он был доволен.

— Мы это делаем?

— Совершенно верно. Можете снять в настоящий момент машину, если хотите. Как вступление ко всему.

Я предупредил пилота, чтобы он держался на порядочном расстоянии, пусть эти люди не подозревают, что их преследует вертолет.

Проехав мили три — четыре вверх по дороге, машина остановилась.

По обе стороны дороги росли эвкалипты, дальше вдоль дороги были разбросаны дубы и другие деревья. Местность была неровной: сначала небольшой подъем, затем ярдов через пятьдесят спуск в овраг или пересохшее русло реки, за которым новый холм и снова впадина. Люди в этом овраге были бы совершенно незаметны для проезжающих по дороге. Конечно, вчера ночью все было проще, учитывая темноту. Сейчас, при дневном свете, работа усложнялась.

По всей вероятности водитель это тоже понимал. Он свернул с дороги и медленно поехал через поле к оврагу. Кое-где поверхность была достаточно ровной, но местами встречались кочки и канавы, потому что машину бросало из стороны в сторону. У нас в кабине жужжала кинокамера, поскольку оператора теперь заинтересовало задание. Мне больше ничего не надо было подсказывать.

Я сказал:

— Мы можем держаться в стороне, пока не станет ясно, где эти парни остановятся. Как только мы увидим, где они будут копать, я должен туда спуститься как можно незаметнее.

Пилот спросил:

— Вы предполагаете, что они едут вон в тот овраг?

— Похоже на то.

— Тогда почему бы не спуститься по ту сторону холма и не выпустить вас там?

— Прекрасно. Да, так они нас не заметят. А я, признаться, не хочу, чтобы они меня увидели.

— А зачем вам надо туда спускаться?

— Вы спустите меня вниз, а сами сразу же поднимайтесь и не жалейте пленку. Все это заинтересует полицейское управление, в особенности капитана, которого я хорошо знаю. А как только вы увидите труп, либо звоните прямо в полицию, либо Джиму Нелсону, пусть он посылает сюда копов. Ну, а я задержу этих типов до их появления.

Я достал свой кольт, открыл барабан и пересчитал патроны. Признаюсь, я нервничал.

Пилот сказал:

— Они преступники? Вы хотите сказать, что у них… — он смотрел на мой кольт, который я спрятал обратно в кобуру, — у них есть оружие?

— Можете не сомневаться, есть.

— Стрельбы не будет?

— Надеюсь, нет. Но это возможно. Если все пойдет гладко, они будут настолько шокированы, что я сомневаюсь…

— Очаровательная картина! — буркнул оператор.

Я хмуро посмотрел на него. Думаю, что и вы бы сделали так же, имея за плечами столько всяких неприятностей, сколько я.

Голубой «седан» остановился на полдороге к оврагу, до которого оставалось ярдов двадцать — двадцать пять. Их надо было проделать пешком туда и обратно. Самое сложное — путь назад.