А с каким старанием,  с какой прилежностью выполнял он порученное дело! Бывало до посадки в самолет не отрывался от "километровки" — все просчитает,  выверит по карте.

Все пятьдесят десантников в кроссовках,  которые солдат зовет попросту "кимры". Они дадут фору любым самым прочным "адидасам",  неизбежно разваливающимся после первой же сотни километров по каменистой пустыне или горной тропе.

Стоят две палатки,  в одной мы сбрасываем с себя все штатское... в другой выдавали солдатское бэу (бывшее в употреблении) — гимнастерки сорок пятого года,  кирзачи,  портянки. Покажи эти "кирзачи" привычному к жаре негру — в обморок упадет.

Киризная война... Киризы — подземные ходы,  проделанные когда-то для орошения... Люди возникают из них днем и ночью,  как призраки... С китайским автоматом,  с камнем в руке.

Поднимая рюмку "кишмишевки" (афганской слабенькой самогонки),  он сказал тепло и откровенно...

Правда крепких напитков типа "кишмишевки",  схожей с самогоном,  в древнюю пору,  говорят,  не было.

От кишмишевки его быстро развезло,  и комната закачалась в клубах сизого дыма. Он обнимался с технарями,  Генкой,  финансистом и заплетающимся языком врал про гражданку...

Ехали мы уже из аэропорта в гостиницу. Первые часы дома. Молчим,  притихли. В один миг у всех нервы не выдержали,  и разом выдохнули водителю: — Колея! Колея! Держи колею! Потом хохот. Потом — счастье: да мы же в Союзе! Можно по обочине ехать...

Маленький одноэтажный домик особистов,  построенный еще афганцами,  стоял на отшибе,  за баней,  рядом с маскировочной сеткой пристроился бронетранспортер,  а дальше шла колючка автопарка.

"Бак-пак,  бак-пак",  бьют метров с трехсот английские винтовки БУРы. Наши КПП (крупнокалиберные пулеметы) отвечают мощнее: "ду-ду-ду...ду-ду-ду..."

На ужин давали клейстер — разваренные в котлах картофельные хлопья. Его никто не брал,  и повара грозились,  что больше ужин варить не будут. Горов приказал набрать чаю и клейстер — "нехай чижики съедят"...

Он занял позицию выше ротного КНП,  ближе к хребту...

Били танковые пушки,  минометы и крупнокалиберные пулеметы,  а на КНП царила спокойная,  деловитая обстановка.

Принял решение и для себя — идти в атаку вместе с расчетами АГС. И это несмотря на то,  что командир полка давно ему сказал: "Еще раз узнаю,  что ходил в атаку,  а не руководил боем с КНП,  лишишься батальона".

"Дух" оказался заботливым: "Ложись,  командор,  тут стреляют,  детей твоих жалко".

"Командор,  большой-большой скидка только тебя!"

Пули с визгом отскочили от камней у самых ног подошедшего к нам афганского офицера. — Командор,  помоги, - обратился он к Василичу,  как к более старшему по возрасту.

Остановился бронетранспортер,  выглянул механик-водитель...,  а рядом уже афганские дети: "Здравствуй,  командора..."

ПСС пыталась найти потерпевшего катастрофу летчика радиотехническим способом,  наводкой на работающий "маяк" радиосигнала "комар". Однако ни летчика,  ни парашют обнаружить не смогли.

Экипаж... сразу обнаружил сигнал от аварийной радиостанции "Комар",  которую включает НАЗ каждого летчика.

Комбат не спеша шел вдоль застывшей колонны,  прислушиваясь к неясным голосам.

— Командир толковый, - заверил В-ин. Он даже удивился вопросу — будто комбат сам не знает взводных.

— А собственно,  в чем дело? — попытался стать в позу "восовец",  с удивлением посмотрев на камуфлированный "комбез" В-ра,  не сочетающийся с его сугубо штатской кепочкой.

Сидевшие на обочине комендачи в когда-то белых,  а теперь ставших серыми овчинных полушубках грели ладони над ведром горящей соляры.

...понял,  что это стреляют не душманы,  а наши же "комендачи" (бойцы дорожной комендатуры) — не подпускают к остановившейся колонне торговцев.