- Ну что ж, мистер Эрншоу, или кто вы там на самом деле, я решил попытать с вами счастья. - Скэнлону пришлось наклониться и крикнуть ему в ухо, чтобы тот услышал. Мак-Кейн обратил внимание, что вокруг все заняты тем же самым, не обращая на певцов никакого внимания. Он слегка улыбнулся, когда цель этого песнопения дошла до него.

- Почему именно со мной?

- Три вещи, которых не делают стукачи.

- Какие же?

- Неважно. - ответил Скэнлон, а Мак-Кейн уже догадался, о чем речь. Он не выдавал себя за переведенного из другой части Замка, что объяснило бы его знакомство с теми вещами, о которых новичок не знает; он не отрицал, что говорит по-русски; он не пытался даже рассказать кому-нибудь свою "легенду", тем более убедить в том, что она подлинная. Скэнлон продолжал:

- Кроме того, я горжусь тем, что неплохо разбираюсь в людях.

- Ну что, Кев, я рад слышать это. И что же ты хочешь?

- Купить твою душу, конечно. А чего ты еще ожидал от дьявола?

- А кто сказал, что она продается? Я читал в книжках, что такая сделка к добру не приведет.

Скэнлон хлопнул его по спине.

- Ага, осторожный, да? Это хорошо. Теперь - я думаю, что кое-кто из моих друзей сможет тебе в чем-то помочь.

- Это интересно. Продолжай.

- Я так понимаю, что ты пытался получить по официальным каналам через Лученко определенную информацию.

- Я просил его о встрече с комендантом. Первый раз в первый же день здесь, а потом - на третий.

- А результат?

- Никакого. Я думаю, что меня просто за нос водят.

- А что ты хотел узнать - вообще, вообще? Можно не указывать конкретно.

- Когда меня арестовали, я был с коллегой. Я хотел бы узнать, что нового.

Скэнлон кивнул и стал наблюдать за хором, который к тому времени уже исполнял песню, в которой Мак-Кейн узнал мелодию скрипичного концерта Брамса. Затем ирландец резко изменил тему разговора:

- Тут дело не в том, что русские неспособные, понимаешь. Их система просто не дает им разумной цели, к которой можно стремиться. Их поощряют не за то, что они хорошо трудятся, а за выполнение Плана, даже если План бессмыслица. - Он помолчал и добавил с отсутствующим видом: - Это ведет к страшной коррупции, можно сказать, присущей этому обществу. Ничего не сделаешь, если не заплатишь нужной цены нужному человеку. Но с другой стороны, можно провернуть что угодно, если знаешь, кому заплатить.

- Если Лученко нужно подмазать, он должен сказать об этом. Я мысли читать не умею.

- Да, да, он накручивает людей, пока они не забеспокоятся. Набивает цену. Но не исключено, что тебе нужен вовсе не Лученко. - Скэнлон сделал паузу, покосился на Мак-Кейна и наклонился к нему:

- Кое-кто из нас в неплохих отношениях с офицером охраны, который имеет доступ к центральной информационной системе. Я могу тебя с ним свести. Он сможет узнать, есть ли новости о твоем друге.

- А что он за это захочет?

- Что кому от кого нужно? Деньги, выпивка, секс. Новое пальто для жены, если у него есть жена, велосипеды для детей, если у него есть дети. На советском черном рынке шмотки с Запада и из Азии до сих пор сказочно дороги.

- Слушай, может, для тебя это неожиданно, но я приехал сюда не упакованный для долгой стоянки. И я не думаю, что у меня такие уж красивые глазки.

Скэнлон опять начал бросать взгляды по сторонам.

- Скажи, Лью, ты в свое время никогда не учился русскому? Ты, похоже, немало о них знаешь.

- Я изучал современную историю и языки. Это обычно для журналиста. И то, и другое было правдой. Лучше, когда легенда настолько правдива, насколько это возможно.

- А Достоевского ты читал?

- Конечно.

- Тогда ты должен знать о существовании тайного общества воров, управлявших русским уголовным миром в царское время. Они проникли и в тюремную систему, получив для себя привилегии, а иногда и запугивали тюремное начальство. Кроме того, они придумали систему связи, которая была почти безупречной. - Мак-Кейн кивнул. Солженицын писал столетие спустя, что это общество действовало и обделывало свои делишки и много после революции. Скэнлон потянул Мак-Кейна за рукав, и они медленно зашагали через площадку.

- Организация работает до сих пор. Сегодня она превратилась в сложный организм под названием "Кооператив". Она выжила благодаря связям с государственной бюрократией и даже с КГБ. Она существует и здесь.

- В Замке?

Скэнлон неопределенно повел рукой.

- Вообще на "Терешковой".

- И мы знаем, кто?

- Нет, пока не захотят они. Но на бирже есть определенные номера счетов, на которые ты можешь перевести свои "зачеты", и в ходе процесса, который нас не должен интересовать, они превратятся в рубли в московском банке. Через кодовую систему ты разрешишь своему кредитору - в нашем случае офицеру охраны - снять их оттуда. Так что когда ему захочется блондинку для себя или велосипедик для детишек, он найдет желаемое при первом же отпуске на Землю. А ты, когда окончательно выберешься отсюда, рассчитаешься с Кооперативом в американских долларах, юанях или, скажем, иенах - плюс проценты, разумеется.

- Другими словами, это кредитная система для подкупа охраны.

- Точно.

- И сколько это стоит?

- Недешево, должен признать. Но мы ведь и не говорим о самом надежном в мире вложении денег.

- А если он влипнет?

- В каждом деле есть неоплаченные долги. Цена высока и потому, что потери приходится как-то возмещать.

- А если кто-нибудь забудет расплатиться, когда выйдет?

- Я бы очень советовал помнить об этом.

Мак-Кейн замолчал. Они дошли до барьера из проволоки в пяти футах от стены и направились обратно. С возможностью подкупить охрану, офицеров и, может быть, даже кого-то из старшего начальства такая организация могла бы подточить всю систему. Тот факт, что она просочилась даже в Замок, говорил о том, что кто-то наверху решил, что она лучше послужит его интересам, если ей не мешать. Если это творилось и на Земле, то вся советско-потемкинская деревня была на грани развала.

Он сунул руки в карманы, обдумывая ситуацию, в которую он мог попасть. Если офицер ничего не узнает, то Мак-Кейн потеряет в лучшем случае немного денег из игры "Монополия", а Кооператив забудет и думать о повторении сделки. Если он получит то, что искал, а рубли не появятся в банке в Москве - это проблема этого офицера, а не Мак-Кейна. Каково участие в этом Скэнлона, удивился он. Ирландец не скрывал того, что сотрудничал с террористическими группировками, и Мак-Кейн уже поместил его в категорию людей, способных, несмотря на внешнее дружелюбие и рассчитанную болтливость, в случае необходимости действовать безжалостно: убийца. А вовсе не тот, кто делает приятное людям просто так.

Они вернулись к поющей группе и там остановились.

- А что ты с этого имеешь? - поинтересовался Мак-Кейн. Ты в доле или как?

Скэнлон пожал плечами, бесстрастно глядя вперед.

- Человек должен зарабатывать на жизнь. - Тон был уступчивым.

Мак-Кейн глубоко вздохнул.

- Ладно, считай, что я в деле. Где мне расписаться?

- Не волнуйся. Скоро услышишь.

14

На следующее утро четыре азиата из Сибири, живших в центральной части камеры, забастовали. Они принадлежали к разным национальностям и сектам, но у них был общий религиозный запрет, свиньи. Они забастовали, когда их назначили чистить свинарник в одном из агросекторов. В этот день была очередь Мак-Кейна убирать в камере, со Скэнлоном в мастерской работал кто-то другой.

Тряпки и порошок хранились в умывальной комнате в конце камеры, но порошок кончался. Мак-Кейн переписал, что ему нужно, и, взяв картонную коробку, отправился на склад. Когда он вышел из умывальной в камеру, азиаты все еще сидели на своих койках, а в центре комнаты стоял увещевающий Лученко:

- Давайте обсудим это спокойно. Будьте честны со мной и я буду честен с вами...

Его слова адресовались к высокому узбеку со светлой кожей, Ирзану, который, похоже, был зачинщиком. Майскевик, как всегда, стоял на несколько шагов сзади, руки сложены на груди, хмурый и молчаливый.