Послышались шаги двоих удаляющихся людей, потом один вернулся обратно. Путы на ногах Ромстеда немного ослабли, так что он мог кое-как ковылять.

— Держи его на мушке, пока я снимаю наручники, — велел Центровой. Наручники сняли и тут же снова надели, теперь уже соединив руки спереди. — Все в порядке, миссис Кармоди? — спросил Центровой.

— Да, — отозвалась она откуда-то слева. Они вынули у нее изо рта кляп. Ее голос звучал напряженно, в глубине его чувствовалась дрожь. Полетт держалась из последних сил.

— Держи его на мушке, — повторил приказание Центровой и отошел, чтобы привести Полетт. Они вернулись обратно. Взяв Ромстеда за руку, Центровой отвел его в сторону. Земля под ногами была неровной и каменистой.

— Давай, Ромстед, облегчись. Она еще в повязке.

Ромстед помочился. Центровой отвел его назад. Где-то справа Ромстед услышал металлическое клацанье. Минуту погодя Техасец объявил:

— Готово, ухи на месте. Можешь делать свое дело, и я вас просто к любимой мамочке.

— Это точно; следи за ним. Ромстед услышал, как открылась дверь машины. Сзади Техасец произнес:

— Помнишь, че он говорил, а? Включишь радиво, следи за реле. Смотри, чтоб оно было откинуто назад и встряло туго, как у быка в заднице, пока не начнешь пришпандоривать взрыватели.

— Без тебя знаю, — донесся из машины голос Центрового.

— Надеюсь, паря, а то мы все вместе с тобой разлетимся по всей округе. Прямо как те гамбургеры.

Тут Ромстед сообразил, что Полетт стоит рядом с ним. Ее рука коснулась его и очутилась у него в ладони. Она дрожала. Ромстед сжал ее. Это все, что он мог сейчас сделать.

— Ну вот, дитя появилось на свет, — сказал Центровой. — Давай ее сюда.

Полетт очень тихо прошептала ему на ухо:

— Я ни за что… ни за что не упаду на колени… перед… перед этими сволочами…

Затем ее увели. Немного погодя хлопнула дверца.

В спину Ромстеда уперся дробовик, и кто-то взял его за руку. Его повели вперед, потом остановили, и он правой рукой коснулся машины. Развязали лодыжки.

— Давай внутрь, — скомандовал Центровой. Ромстед скользнул на сиденье. Дверца закрылась. Наручники расстегнули, а один из них снова защелкнули на левом запястье. Он услышал громыхание цепи, а потом звук вставляемого в отверстие левой дверцы стержня. Задев Ромстеда за живот, он прошел дальше. Загремели шайбы и гайки, раздался легкий хлопок, когда тонкая обшивка дверей прогнулась под давлением закручиваемых гаек.

— Так достаточно, — произнес Центровой. Чьи-то пальцы занялись узлом на шее, затем у него вынули кляп. После тугого комка ткани пересохло во рту и болели челюсти.

— Не снимайте повязки с глаз, пока я не скажу. — Затем, обращаясь к Техасцу:

— А ты отгони машину.

Ромстед услышал, как заработал мотор второй машины. Она отъехала назад и остановилась со включенным мотором.

— Не забывайте, что он вам сказал, — начал Центровой. — С дороги вас не видно, и вы дорогу тоже не увидите. Она справа от вас, сразу же за этим холмом. Брукс не знает, где вы находитесь, но будет следить за счетчиком, и когда тот покажет определенное количество миль, он, проезжая мимо этого места, дважды просигналит, но только если на шоссе никого не будет — ни спереди, ни сзади. Когда услышите сигнал, газуйте. Обогнете холм и окажетесь на дороге, позади Брукса. Он заметит вас в зеркало и через милю свернет с дороги — и остановится. А вы продолжайте двигаться; он пропустит вас и будет следовать в четверти мили позади. Там проверьте счетчик. Через 5, 3 мили отсюда по счетчику вы остановитесь. У Брукса инструкция остановиться в ста ярдах за вами. Вы окажетесь в поле зрения бинокля, и не забывайте о руке на выключателе передатчика, предохраняющего вас от взрыва.

Брукс пройдет вперед с двумя чемоданами, положит их в стальной ящик в багажнике и закроет замок. Если он сделает хоть один шаг в вашу сторону, все взлетит на воздух. Если он попытается передать вам оружие или какой-нибудь инструмент, машина будет взорвана.

Его уже об этом предупредили. Так что он вернется к пикапу, развернется и двинется назад, к шоссе. Но доберется до него лишь через несколько часов; вам уже объясняли, что произойдет обвал. И Бруксу придется большую часть пути пройти пешком.

Все остальное помечено на вашей карте — повороты, расстояния. Мы перехватим вас и разрядим устройство до того, как вы окажетесь вне зоны досягаемости передатчика. Вскоре станет совсем темно, и мы смоемся отсюда раньше, чем они обнаружат, в каком направлении мы поехали. Неплохо?

— Если так можно выразиться, — ответил Ромстед.

— Повязки снимите, когда я дам гудок. А потом сидите и ждите.

Шаги удалились в сторону. «Дам гудок, — подумал Ромстед. — Бывший моряк. Да, это единственный прокол, который допустил Центровой».

— Давайте, — крикнул Центровой откуда-то позади.

В тот же момент хлопнула дверца их машины, и Ромстед услышал, как она, набирая скорость, укатила прочь. Ромстед сорвал с глаз повязку, поморщился от неожиданно яркого света и оглянулся назад. Машина уже исчезла за холмом. Выезжая на дорогу, она явно сделала небольшой поворот — похоже, в том же направлении, куда должны были следовать и они, — и скрылась из глаз.

Ромстед повернулся к Полетт. Наклонившись, она скованными руками стянула повязку, но ее глаза были закрыты, а по щекам текли слезы. Снимая повязку, она растрепала волосы. Ромстед протянул свободную правую руку и попытался привести их в порядок, потом сжал ее плечо и почувствовал, что она вся дрожит.

— Спасибо, Эрик. — Не поднимая головы, Полетт всхлипнула и дрожащим голосом произнесла:

— Мне… мне так стыдно…

— За что? Вы же не сломались.

— Н-но почти. Вы и не представляете, как близка я к этому была. Я… я должна рассказать вам. Я хотела броситься на колени, хватать их за ноги и у-умолять оставить вас одного. Послать на смерть вас, чтобы спастись самой. О Господи…

— Но так вы же не сделали этого, моя милая, а именно с таких поступков и начинается геройство, за которое потом вручают медали. Хотеть, но не сделать.

Ромстед почувствовал себя садистом, он не сказал Полетт о том слабом лучике надежды, который зародился в нем, когда точно стало известно, что деньги доставит именно Кэррол Брукс. Однако еще слишком рано для разыгрывания шарад. Он посмотрел на часы. Три пятнадцать. Слишком, слишком рано. Этот великий импровизатор с необузданным воображением еще не добрался до Барстоу, а если сказать хоть одно слово до того времени, когда они уже не смогут вернуть Брукса обратно, то можно все испортить. Они отзовут его, и придется начинать все заново — где-то в другом месте и с другим человеком, которого выберут для доставки денег. Но после того как Кэррол пересядет в пикап, свернет с шоссе и двинется на север, они не смогут ничего изменить. Ромстед не имел ни малейшего представления, когда это произойдет, потому что не знал, насколько далеко они забрались от Барстоу на восток. Ему известно лишь то, что они где-то в Неваде. Оставалось ждать, пока не появится Кэррол. А посеять сомнения недолго — хватит и нескольких слов.

Может, и стоило прошептать об этом Полетт. Нет, пусть все идет своим чередом. Ромстед не знал, сколько «жучков» понатыкано в машине, какого они типа и какая у них чувствительность. К тому же это лишь эфемернейшая из всех надежд. Может, вселять ее было бы еще более жестоко.

Полетт крепко сцепила руки. Глубоко и прерывисто вздохнув, она сказала:

— Там, в комнате, все это выглядело совсем по-другому. Казалось каким-то нереальным, словно не должно было случиться на самом деле — и вот теперь случилось. — Она покачала головой. — Я боюсь даже дышать.

— Ну это вы напрасно, — отозвался Ромстед с большей уверенностью, чем чувствовал на самом деле. — Устройство рассчитано на электрическую детонацию и не сработает, пока Кесслер не нажмет на кнопку.

Ромстед заметил, что они оставили Полетт сумочку. Она лежала на сиденье между ними. Он открыл ее правой рукой и достал сигареты. Вытряхнув одну, нашарил зажигалку, затем прикурил и вставил сигарету в губы Полетт. Она глубоко затянулась. «Ее необходимо отвлечь, пусть лучше курит», — подумал Ромстед.