Джек отпустил отца, позволив себе вновь улыбнуться.

– Представь же меня невестке, уж будь добр.

Эльза вздрогнула… Она волновалась, наблюдая за теплой сценой приветствия, и вновь удивилась тому, каким разным может быть ее супруг. Ласков с одними, жесток к другим… Интересно, разделяет ли король Фридрих порочные желания сына, его странные увлечения? Потакает ли ему в преступлениях, что долгими годами вершились в ладно сложенном дворце?

– Полагаю, что вы знакомы, отец, – ответил Джек, повернувшись к жене лицом. – Это Эльза, королева Эренделла, прекраснейшая из правительниц… И ныне моя жена…

– Прекраснейшая из правительниц? Ну, подойди ближе, дитя. Старику хочется увидеть что-то прекрасное, – улыбнувшись, ответил король.

– Да разве меня тебе мало? – спросил Джек, в очередной раз заставляя отца смеяться.

Королева лишь сильнее смутилась.

Казалось, что сердце, что всего мгновение назад так гулко билось о ребра, прилипло к горлу, отказываясь качать кровь. Девушка шагнула на первую ступеньку, услышав легкий скрип под ногой. Ступени, должно быть, вытерпели многое… Пока по ним поднимают измученного болезнью правителя, те стираются, гнутся под весом слуг.

Последняя ступень ждала ее с нетерпением. Она оказалась чисто отполирована, украшена выложенной из битого стекла антилопой, бегущей от охотников без лиц. Должно быть, ступенька служила королю столом, с которого можно было взять кушанье, принесенное слугами, положить огрызок или пустую бутыль.

– Вы очаровательны, дитя мое, – улыбаясь, произнес король. – Не удивительно, что ты уплыл за такой невесткой, Джек, – ответил король, продолжая рассматривать молодую правительницу. – У нас таких красавиц нет, но и своих полно, если хотите знать…

Эльза впрочем, не видела на улице обилия знатных дам. Прачки и рабыни в рваных бордовых балахонах, девушки, которых нельзя назвать приятными глазу. Был в них свой экзотический шарм, какая-то сила, скрытая в карих глазах, но обаяние… Оно оказалось слишком тонким для взгляда иностранной правительницы.

Воздух, окруживший короля, казалось, был гораздо горячее.

Тишина повисла над головами собеседников, точно меч врага. Она незримо давила на плечи, заставляя Эльзу краснеть под пристальным взглядом мужчины. Король Фридрих оказался на удивление молодым человеком. Ему нельзя было дать больше сорока пяти лет, приблизившись на столь малое расстояние. Черные глаза, словно две жемчужины, вглядывались в лицо королевы.

– А Бертрам… Он, – начал Джек, переводя взгляд то на отца, то на жену.

– Он здесь, и жена его здесь и сын, если ты так скучал, – ответил король, посмотрев на юношу.

Вильгельм переминался с ноги на ногу, пока рассматривал потолок, выложенный кусочками плитки. Дикие газели и антилопы, животные, которых советник никогда прежде не встречал. Слонов он видел только в книгах, а длинноногих жирафов не встречал и вовсе. Пума – самая большая из кошек, обитающих в Эренделле, и эти огромные твари казались советнику чудовищами, мифическими существами, что населяют детские сказки, подобно троллям и драконам… Все вокруг казалось неимоверно странным.

– Мы очень устали после плавания, отец, – после продолжительной паузы сказал Джек. – И хотели бы немного отдохнуть, если ты не против.

Король сдержанно кивнул, позволив сыну подхватить Эльзу под руку.

– Слуги и советники пусть подождут. Их проводят в собственные покои, – громко произнес Фридрих, пока служанки скромно шагали к гостям. – А ты, Джек, надеюсь, еще не забыл, где находятся твои покои?

Король злился на сына, считал, что тот поступил неправильно, сыграв свадьбу так быстро, да не спросив его совета. Он думал, что увидев отпрыска, выговорит тому все свои претензии, смутит его перед молодой супругой и ее советниками и друзьями... Но встретив непокорного сына, не смог повысить голос…

В каждом его поступке отражался сам Фридрих, его вспыльчивый нрав и несколько… Жестокосердная натура. Девушка, ставшая избранницей отпрыска, показалась королю на удивление хорошенькой. Волосы ее оказались белее, чем паутина шелкопряда, а губы алы, точно кровь поверженных недругов.

Джек приобнял супругу за плечи и зашагал прочь. Вильгельм робко взглянул в их сторону, но с места не сдвинулся. Он всегда исполнял приказы с особым трепетом… Какой бы правитель их не отдал. Советник обернулся назад и встретил перед собой маленькую девушку с длинной черной косой. Ошейник не стягивал ее шею, а просторные штаны не обтягивали чуть полные ноги. «Чудной край» – в очередной раз подумал он, следуя за ней.

Эльза не оборачивалась.

Джек вел ее в свою комнату, шел он быстро, надеясь, что не встретит на пути препятствий. Королева с детским любопытством разглядывала стены, выложенные цветной плиткой и стеклом, выискивала в изгибах стены мотивы собственного края. Девушка отвлеклась, встретив в стороне картину с величественным старым единорогом, и споткнулась.

Супруг шикнул, помогая ей удержаться.

– Полы моют часто, потому они и мокрые. Надеюсь, впредь ты…

– Почему мы так спешим? – перебила Эльза.

Юноша не хотел отвечать. Длинная светлая прядь выбилась из прически Эльзы и легла на ее лоб, что уже успел покрыться маленькими жемчужинами пота. Молодой правитель неторопливо протянул руку к лицу жены, и губы его скривились… Девушка закрыла глаза, ожидая удара или гадкого слова в ответ на вопрос… Но ничего не последовало. Джек лишь убрал серебристую прядь за ухо королевы и погладил жену по щеке.

И почему в этот раз ему стало противно от страха Эльзы? Вид испуганной до дрожи жертвы всегда заставлял его трепетать от желания скорее приступить к трапезе… Должно быть, не сегодня, не сейчас. Джек понял, что что-то внутри него изменилось, взбунтовалось против системы, сотканной много веков назад.

– Просто хочу побыть с тобою наедине, – тихо ответил он.

Но в словах юноши отчетливо слышалась ложь. Нежные речи давались ему с огромным трудом. Их приходилось выталкивать из себя, словно нечистоты, и каждый раз выходило либо несдержанно, либо твердо. Джек вновь взял королеву за руку и зашагал все в том же направлении.

Изображения на стенах кончились. Коридор третьего этажа оказался на удивление аскетичным. Голые однотонные стены противно-синего цвета тянулись и тянулись, смотря друг на друга. Расстояние между дверями оказалось достаточно большим. Должно быть, комнаты просторные…

– Это королевские спальни, – объяснил Джек, улыбаясь. – Отцу не нравится буйство красок, но он не может показаться гостям экономным…

Впрочем, Эльзе не показалось, будто король Фридрих – человек скромный и отрешенный. В спутанной, но все же старательно приглаженной бороде его то и дело виднелись драгоценные камешки, а в смуглых ушах тяжелые золотые серьги, тянущие его мочки вниз… Да и на язык он был бойким, словно бесстрашный юнец, не скованный рамками аристократического общества.

– Ты говорил, что устал после дороги, – шепнула Эльза, словно заигрывая с супругом.

– Ну, на некоторые вещи у меня хватит сил, – ответил Джек.

Странно, но тон его не пугал королеву. Нет, в ней не рождалось интереса, не было томящего ожидания, что узлом тонких нитей тянет где-то в животе… Но Эльза сладко улыбнулась, глазами встретившись с Джеком. Румянец украсил ее щеки… Но разум оставался ясным. Она четко помнила о жестокости, о переменчивости молодого супруга и не теряла бдительности, поверив в минутную нежность на корабле.

Стена в очередной раз кончилась, уступив место двери.

Третья. Третья дверь от правой лестницы – вход в его обитель. И в комнате Джека нет той отрешенности, что находится за стенкой, нет скромности... Нет, ведь он совсем не скромная натура. В спальне юноши царил синий цвет. Не темный, но глубокий, словно сама морская пучина… Он виднелся в стенах с низкими белыми бортиками, переходящими в выбеленные потолки, отражался в серебренных подсвечниках и рамках, что обрамляли картины.

Огромное окно, выходящее на внутренний двор, могло осветить и комнату и коридор. Напротив кровати висела картина, на которой изображалась полуголая женщина, повернутая к зрителю спиной. Ее плечи были слишком широки, а бедра узки, но взгляд, обращенный к созерцателю, сглаживал все изъяны. Кровать, прикрытая балдахином, оказалась на удивление широкой, установленной для нескольких человек… Эльза вдруг представила в ней Джека, что любуется обнаженной дамой.