– Тебя кто-нибудь видел? – спросил наследник.

– Нет, – ответила тень.

В голосе говорившего звучала сталь. Характер загнанного в угол хищника, готового вот-вот показать когти… Казалось, что тени неприятно вести беседу, но она говорит, говорит, потому что надо говорить. Бертрам улыбнулся сквозь неприязнь. Он чуть качнулся на мысках, вглядываясь в темнеющую даль горизонта.

– Ты провалился… – прошипел Бертрам.

– Я Вас предупреждал, – озлобленно ответил человек. – Я говорил, что это может быть не Джек, а Ее…

– Не будем.

Джек жив – вот, в чем проблема.

Вот, в чем заключалась проблема… Бертрам готов был забыть о том, что, возможно, искалечил Эльзу навсегда, испоганил это тело, но о том, что сейчас ее ласкал его младший брат… О таком не забывают так просто. Мужчина в очередной раз качнулся вперед, недовольно прикрывая глаза, думая над чем-то важным. Лучше всего было избавиться от Джека заранее, прежде, чем все случится.

– Но я готов предложить Вам другой вариант, – шепнула тень.

– Мы должны быть очень… Очень осторожны, – ответил Бертрам. – Держаться в тени. И все должно кончиться более благополучно.

– Разумеется… Поверьте, в этот раз все выйдет лучше некуда.

Джек закрыл глаза. В какой раз? Не от усталости или накатывающего сна, жмущего к стенке, нет… Просто потому, что юноша хотел исчезнуть. В темноте это сделать удобнее, чем в дневном свету. Он сидел здесь уже час, слушал бесконечные истории болтливой принцессы Анны и улыбался, кивал, как кукла-болванчик… Противно как-то, ненатурально все выходило.

Виновата ли в этом говорливость Анны?

Скорее всего. Потому что Джек был хорошо обучен искусству ведения светской беседы и оставался вежливым. Сестра Эльзы говорила долго. В руках она вертела пару шипастых роз бледно-розового цвета и прикладывала их к цветам, лежащим на серебряном подносе. Розы. Дорогие цветы, которые придется везти из далеких южных стран… Плохая затея. Ведь юноша, заранее посчитавший расходы, решил, что стране будет тяжело выплачивать долги, взятые на столь несерьезные нужды…

Раннее утро заставило Джека устать. Он не спал почти всю ночь, потому что сидел у кровати любимой жены, разговаривая с ней о скором будущем. Девушка не рассказала мужу о визите Бертрама. Оказалось, что Эльза мечтает посмотреть мир, побывать в самых дальних его закутках. Джек-то мечтал о покое… Но пару поездок в год или полгода никому не повредят, верно?

После того, как лекарь попросил юношу покинуть больную, позволив ей еще немного отдохнуть, Джек с огромным трудом добрался до собственной спальни. И чего ему стоило остаться у ног жены? Он все равно не смог поспать… Стоило Джеку закрыть глаза, как перед темнеющим веками начинали мелькать яркие огни, вспышки голубого, розового света… И всю ночь ему снился этот свет. Одинокая спальня не нравилась Фросту в таком облике, она отталкивала и даже пугала своей тишиной и холодностью.

Но юноша не придал этому значения.

В конце концов, его никогда не посещали вещие сны, и повода для беспокойства Джек не видел. Сейчас Владимир робко стоял рядом со своим господином, смотря по сторонам. Казалось, что его болтовня принцессы тоже утомила, ведь гадкие тени уже разместились под его и без того темными глазами. Или же слуга не спал всю ночь, обдумывая что-то свое, низшие тайны простых смертных, чьи имена не запечатлеют в веках.

– Я думаю, что Эльзе понравятся белые розы, – говорила Анна. – Белое ко всему подойдет, а розы смотрятся дорого.

– Как и стоят, – заметил Джек.

Кристофф обронил глупый смешок, и Джек улыбнулся ему, обменявшись с юношей понимающими взглядами. Наверное, он уже успел привыкнуть к тому, что в его молодой супруге полно энергии и сил, чтобы творить, творить, творить… Анна ведь постоянно чем-то занималась, она привыкла находить себе дело, восемнадцать лет обитая в огромном дворце сама по себе.

– Но ведь корона-а-а-ация, – проныла Анна, бросив цветы в корзину служанки. – Разве она не должна быть запоминающейся?

– Анна, у меня будет только одна коронация, я ее хорошо запомню, – ответил Джек. – Да и дела Эренделла не слишком…

– Я думал, что мы заключили контракт на поставку льда в… – попытался вклиниться в разговор Кристофф.

– Да, но за год он едва покроет расходы за две прошедшие свадьбы, – с печалью в голосе ответил Джек.

То, что Кристофф знает о заключенном контракте весьма порадовало Джека. Он считал юношу простым деревенским мальчишкой, ледорубом, не смыслящим в политике, но знающим толк в женщинах… Какими приятными могут быть ошибки, правда? Джек резко вцепился в темно-синие ручки своего кресла и поднялся, оттолкнувшись. Усталость сковывала его мышцы, и тело плохо слушалось своего хозяина, но все же функционировало почти так, как должно было…

– Меня устроят самые скромные… Как вы зовете те белые или розовые с желтой серединой?

– Маргаритки, – подсказала Анна. – Нет, нет, это же слишком просто…

– Потратим все наши средства на банкет, – предложил Джек. – Больше мяса, больше вина, больше свежих фруктов…

– Я слышала, Ваш отец посетит нас.

– Да, а он любит сытные обеды.

Но принцесса не разделила энтузиазма новоиспеченного супруга сестры. Анну заботили только украшения и сладости, только внешний вид мероприятия. Джек сразу понял. Он мог бы закатить глаза и пошутить про «глупеньких милых дам», но был слишком хорошо воспитан, чтобы поддерживать этот миф. Эльза вовсе не была глупой, мать Джека не была глупой… Даже Катерина при всем ее коварстве…

Мысли о Катерине выпали из разума Джека и укатились в пустоту. Там им и место… Входная дверь скрипнула, и все глаза сразу же обратились к вошедшему. Две служанки несли поднос, и широкое блюдо, лежавшее на нем, было прикрыто тонкой белой простынкой. Рядом шел лакей, а замыкала процессию полная повариха с румяными щеками и короткими кудрявыми волосами. Ее светлые волосы так красиво вились, а в глазах виднелась искренняя радость…

– Ваше Величество, – поклонилась она.

Анна всплеснула руками, выражая искреннюю радость. Джек заметил, что глаза ее чуть темнее, чем у сестры, но кажутся более приятными. За зрачками Анны таится радость, а в глазах Эльзы почему-то одна грусть… А, как известно, сердце человека – слабо. Оно тянется к тому, что излучает радостную энергию, дарит призрачное ощущение счастья, не заставляет обращаться к более мрачным думам, чем рядовые проблемы каждого из нас…

Лакей эффектно откинул белое покрывало, и Анна улыбнулась, увидев на подносе пирожные, разрезанные на три ровных небольших части. Одна для нее, одна для принца Кристоффа и одна Джеку… На пробу, так сказать, чтобы выбрать самое приятное. Красивый молодой человек в белоснежной лакейской ливрее указал на самое темное из четырех пирожных.

– С горькой шоколадной крошкой, ромом и вишней, – произнес он громко, подавая принцессе кусочек.

– Пробуйте, пробуйте, – подгоняла мужчин Анна.

Кристофф взял свою часть, придирчиво осматривая ее в руке. Он не слишком-то любил шоколад, но всегда радовался, пробуя что-то новое, приобщаясь к новой жизни . С молодыми всегда так… Хочется испытывать, испытывать и испытывать новое… Джек аккуратно откусил кусочек и остался довольным. Ему нравится темный шоколад и его приятная горечь.

– Не очень-то сладко, – сказала Анна, кашлянув.

– Это скорее мужское лакомство, Ваше Величество, – ответила повариха.

Молодой человек не терял времени. Он пытался оттенить остальных слуг, обратив все внимание на себя одного, надеясь то ли на продвижение по службе, то ли на одобрительный кивок господ. Принцесса скромно улыбнулась, посмотрев на приятного юношу. Женщина, сделавшая замечание, словно потемнела в ее глазах. Мальчик протянул ей тарелку с еще одним пирожным.

– Вот это куда слаще, Ваше Величество. Мед, белая груша и щепотка корицы, – произнес он не спеша.

Повариха качнулась на мысках, радостно улыбаясь. Не каждый день ей разрешалось присутствовать при дегустации приготовленной ею пищи. Какое приятное чувство гордости рождалось в ее груди, какой сладкий экстаз. Анна улыбнулась, распробовав свой кусочек, Джек же не оценил. Он чувствовал только приторный вкус меда, что плохо сочетался с фруктами.