– Еще бы!

– То-то. И вот представь: ты влюблен, ослеплен и оглушен страстью, кровь бурлит в тебе, как… – Зак на миг умолк, подыскивая сравнение, затем кивнул в сторону бара, – кипяток в здешнем кофейном агрегате. Состояние твое таково, что ты беззащитнее младенца. Тебя можно брать голыми руками. Это в тот момент, когда тебе как воздух требуется спокойствие, рассудительность, трезвость мысли…

Бетти прекрасно видела сквозь увитую виноградной лозой решетку, как, вскинув бровь, бородач посмотрел на стоявшую перед ним пивную кружку, после чего перевел взгляд на Зака.

– При чем здесь трезвость?

Зак в свою очередь пристально посмотрел на приятеля.

– Мы ведь о браке говорим, верно?

– Вроде да, – кивнул тот.

– А брак чем-то похож на договор о партнерском сотрудничестве. Каждая сторона берет на себя определенные обязательства, причем условия их выполнения довольно суровые: и в горе и в радости, и в болезни и в здравии. Сроки действия контракта тоже из ряда вон выходящие – пока смерть не разлучит!

– Или пока супруги не разведутся, – мрачно усмехнулся бородач.

– Ну да… Кстати, вот тебе первое противоречие. Выходит, в контракте все же есть изъян. Но ведь подобные моменты следует предусматривать! А как это сделать, если ты влюблен так, что света белого не видишь, не то что перечня условий договора?

Бородач отхлебнул пивка и поставил кружку на столик.

– Брось, этот перечень, как ты его называешь, известен каждому едва ли не с пеленок. С детства уж точно. Достаточно разок побывать на свадьбе – и все, считай, главные принципы тебе понятны.

Повисла пауза, во время которой Зак тоже отпил из кружки. Затем он медленно произнес:

– Все это хорошо в двух случаях: пока ты молод и наивен или пока продолжается любовь. Стоит только измениться одному из этих условий, как сразу начинается какой-то вздор.

– Что же изменилось в твоем случае? – не без любопытства спросил бородач. – Ты повзрослел или разлюбил?

Зак откинулся на спинку белого пластикового стула.

– Как тебе сказать… Скорее всего, я утратил наивность. К счастью, прозрение наступило у меня до того, как был сделан решающий шаг, иначе пришлось бы выкарабкиваться из ситуации с большими потерями.

Бородач слегка подался вперед.

– Что же такого ты увидел, приятель, в результате своего прозрения? Она тебе изменяла?

– Еще недоставало! – высокомерно хмыкнул Зак. – Нет, там было совсем другое: она начала командовать мною. Понимаешь? Она – мною!

– Ах это… – обронил бородач, явно теряя интерес к затронутой теме. – Что же тут особенного? Практически каждая жена рано или поздно начинает…

– Только не в случае со мной! – гневно отрезал Зак. – И хорошо, что она не успела стать моей женой. Есть женщины, которым мало одной любви. Им подавай возможность распоряжаться. На мой взгляд, это совершенно противоестественно.

– Почему? Это встречается сплошь и рядом. Мой отец, например, частенько отчитывал мать за какую-нибудь оплошность или недосмотр.

– При чем здесь это? – вспылил Зак, раздраженно пошевелившись на стуле. – Твой отец мужчина.

– И что?

– Как что? Мужчина – это другое дело! Нам, мужикам, как говорится, сам бог велел держать ситуацию под контролем. Лидерство у нас в крови. Женщина же сделана из ребра Адама – этим все сказано. Ее роль изначально второстепенна, поэтому она должна знать свое место.

Бородач добродушно хохотнул.

– По-видимому, твоя первая невеста придерживалась иного мнения на этот счет!

– Ничего смешного, – сухо заметил Зак. – Она действительно вбила себе в голову, что я буду ходить у нее на поводу, из-за чего мы и расстались. Нет, дружище, что бы ты ни говорил, а по любви жениться нельзя. Представь, какие перемены произошли бы со мной за минувшие годы, если бы я поддался капризам своей зазнобы!

– Какие?

– Еще спрашиваешь! Я бы обабился, стал таким, как она… Вернее, таким, каким ей хотелось бы меня видеть. Но я устоял.

– Поздравляю, – насмешливо произнес бородач.

Зак не ощутил подвоха.

– Благодарю. Для меня очень важно чувствовать себя стопроцентным мужчиной.

Вновь наступило молчание, которое нарушил собеседник Зака.

– Из всего сказанного я могу сделать только один вывод: сейчас ты собрался жениться, но свою невесту не любишь, так?

– Нет, – твердо произнес Зак. – То есть по-своему, наверное, люблю, но…

– Но головы не теряешь? – рассмеялся бородач.

Зак с готовностью его поддержал.

Услышав этот веселый смех, Бетти испытала внезапный приступ слабости. Она ухватилась за решетку, зажмурилась, и именно в этот момент перед ее внутренним взором вспыхнула картина того, чем они занимались в спальне Зака не далее как накануне. Это было своеобразное прощание, потому что они расставались до понедельника. Бетти до сих пор ощущала обжигающие прикосновения рук Зака к своему телу, а в ее ушах еще звучало эхо слов любви, которые он произносил.

Оказывается, все это была ложь!

От осознания данного факта Бетти едва не лишилась чувств. Как ни странно, устоять на ногах ей помог Зак: его голос подействовал на нее не менее эффективно, чем смоченная нашатырным спиртом ватка.

– Верно, головы не теряю и, думаю, вообще больше никогда не влюблюсь. Довольно с меня этого. Меня бесит одна только мысль, что я вновь попаду в зависимость от какой-нибудь бабенки! Уж лучше пусть она находится в моей власти.

– А может, тебе и жениться не нужно, если ты на дух не переносишь женщин? – прищурился бородач.

Зак удивленно взглянул на него.

– Не переношу? Наверное, ты неправильно меня понял. Или я нескладно выразился. Женщины мне очень даже нужны, как любому мужчине. А в хозяйстве без них просто не обойтись. Впрочем, дело даже не в этом. Надоело, понимаешь, жить бобылем. Работаешь с утра до ночи, после трудового дня хочется какого-то уюта, чтобы ты пришел домой, а там милая женушка и бифштекс на столе. Вот это жизнь!

– А потом еще мягкая постель, в которую ты укладываешься не один, – кивнул бородач.

Зак медленно усмехнулся.

– Вижу, ты все-таки меня понял.

– Просто я женат.

– Так и я хочу того же!

Бородач задумчиво отпил из кружки, потом поставил ее и, чуть ссутулившись и наклонившись над столом, обхватил ладонями.

– Хорошо, с тобой вроде ясно, а как твоя невеста? Любит тебя?

– Разумеется.

Зак произнес это с такой высокомерной, граничившей с презрением уверенностью, что Бетти едва сдержала порыв, побуждавший ее зайти за решетчатую ограду, схватить кружку и выплеснуть остатки пива ему в лицо. Помешало этому лишь желание до конца узнать горькую правду.

Долго ждать ей не пришлось, потому что беседа продолжилась.

– Неужели тебя не смущает то обстоятельство, что твоя будущая жена любит тебя, а ты ее нет? – с искренним интересом спросил бородач.

Зак качнул головой.

– Не только не смущает, но и радует. Это я должен сохранять хладнокровие, а Элизабет – так зовут мою невесту – вовсе не обязана сдерживаться. Ей, как представительнице слабой половины человечества, позволительно свободно проявлять свои чувства. Что она, собственно, и делает.

– Вы не стали ждать до свадьбы? – хохотнул бородач.

Зак только плечами пожал.

– Кто сейчас ждет? Правда, до того как уложить Элизабет в постель, я действительно выдержал довольно долгий период времени.

– Что, она у тебя строптивая? – Бородач вновь взялся за кружку, поднес к губам и вопрос задал, глядя на Зака поверх ее края.

– У меня строптивых не бывает, – самодовольно ответил тот, делая акцент на первой части фразы. – Дело не в этом. Тут был свой расчет.

– Ну-ка, ну-ка, интересно!

Фраза принадлежала бородачу, но с тем же успехом ее могла произнести и Бетти, которая, затаив дыхание, жадно ловила каждое слово Зака.

– Понимаешь, едва увидев Элизабет и перекинувшись с ней словечком, я понял: вот то, что мне нужно! Молоденькая девушка, можно сказать даже девочка – в прямом смысле, как позже оказалось, – неопытная, чистая, искренняя. Словом, будто нарочно создана для меня. К тому же я ей приглянулся, это сразу было заметно. – По лицу Зака вновь скользнула самодовольная улыбка. – Ну, подумал я, подумал и решил действовать наверняка. Прежде всего, мне предстояло сделать так, чтобы она в меня влюбилась, а уж потом из нее можно было лепить что угодно, как из пластилина. Набрался я терпения и стал действовать. Поначалу не подавал виду, что Элизабет мне нравится, хотя виделся с ней часто. Это ее раззадорило. Потом начал поглядывать на нее с чисто мужским интересом, ну ты понимаешь. Что с ней творилось, не передать! Хоть кино снимай. В общем, чтобы не вдаваться в подробности, скажу, что продолжалось это около двух месяцев. Я уж стал размышлять, что предпринять дальше, и тут мне неожиданно подфартило: Элизабет уволили с работы. Дальше, как говорится, было дело техники. Я быстренько придумал историю о том, что нуждаюсь в экономке, и под этим предлогом заманил Элизабет к себе в Моулфилд.