В активный словарь политиков и экономистов теория инноваций вошла лишь в 70-х годах. Первая волна инноваций пришлась на конец 1970-х – начало 1980-х, когда ускорение научного прогресса и начало информационной эры выбросили в жизнь множество малых компаний, из которых в скором времени выросли гиганты, подобные «Майкрософт», «Эппл», «Ай-Би-Эм». Именно развитие информационных технологий стало началом инновационного рывка 80-х. Тогда же внедрение этих технологий в производство позволило полностью проявить себя «японскому чуду» (расцвет компаний «Сони», «Саньо», «Мицубиши», «Тойота» и др.), а автомобилям из Страны восходящего солнца чуть ли не удалось уничтожить американский автопром. В свою очередь японская экспансия привела к росту инновационной активности на заводах США. В сфере управления также возникла инновация под названием «система комплексного управления качеством». Наша страна оставалась вне мирового мейнстрима.

Вторая волна пришла в конце 80-х. В первую очередь инновации затрагивали системы управления за счет внедрения нового программного обеспечения и всеобщей компьютеризации производства. Невиданный расцвет переживал рынок PR в его коммерческой составляющей. Что же касается России, то кризис 90-х привел к резкому сокращению расходов на инновации. Вместе с тем, следуя в общемировом фарватере, Российская Федерация в те годы избежала излишних трат на инновации, сконцентрировавшись на решении сиюминутных вопросов выживания.

Третья волна стала следствием интернет-бума второй половины 1990-х годов. К сожалению, это была наиболее неудачная волна инноваций, так как гипертрофированные ожидания прибылей от компаний сферы хайтек привели к тому, что высокотехнологичный пузырь лопнул в США в начале 2000-х. Чрезмерная вера во Всемирную паутину, перенос в Интернет традиционной офлайн-активности, финансовые спекуляции и недальновидные вложения в слабые и неперспективные виртуальные компании привели к колоссальным потерям американских инвесторов в размере 200 млрд. долларов в 2000–2001 годах (по тем временам – грандиозная сумма, так как доллар был намного более крепким). Что касается России, то наша страна спокойно пережила эту волну. После кризиса 1998 года консервативная финансовая политика позволяла избегать крайностей. В результате мы лишь «учились на чужих ошибках», при этом, однако, внедряя у себя наиболее успешные из иностранных инноваций.

В настоящее время мы переживаем четвертую волну инноваций. Практически весь мир отказался от спекуляции инновациями (для этого нашлись иные инструменты – в первую очередь финансовые и нефтегазовые). Сейчас в моде традиционные инновации второй – четвертой категорий. То есть прорывных инноваций в настоящее время никто особо не ждет, более того, их считают даже вредными. А вот глубокие изменения уже существующих продуктов и технологий приветствуются, равно как в почете сейчас и малые инновационные формы. В подобной ситуации у России, накопившей довольно большие резервы для инвестиций, открывается грандиозное пространство для действий. Чуть больше амбициозности, чуть больше смелости – и наша страна получает возможность сделать тот самый рывок, о котором мы говорили в начале. Это тем более важно, что в настоящее время растет значение таких новых отраслей, как биотехнологии, в бешеном темпе развивается фармацевтика, а в интеллектуальной сфере царит затишье перед бурей, что явно требует культурных и социальных инноваций.

Отметим, что в мире инновации совершаются прежде всего в интересах конкретного производителя, и потому именно коммерческий сектор, а не государство является главным производителем и потребителем инноваций. Для появления, развития и реализации инноваций необходимы рыночная экономика и конкурентная среда. Государство в принципе способно действовать как локомотив инноваций, но это приводит к перекосам экономики, неэффективному расходованию средств, а иногда даже заводит общество в тупик. Безусловно, государственная машина не может стоять в стороне от инновационного процесса, но роль ее должна быть скорее направляющей, указывающей и облегчающей путь.

В России сложная плановая советская экономика, а затем крах СССР и кризис 1990-х существенно деформировали традиционное понимание инноваций. Да и в целом об инновациях в 1990-е практически не вспоминали. Есть данные на конец 1980-х годов, когда предприятия, на которых активно внедрялись инновации, составляли 70 процентов от общего числа. В 1997 году этот показатель сократился до 4,7 процента – в 15 раз!!! За 11 лет произошли изменения в этой сфере. Так, число предприятий, практикующих инновации, возросло более чем вдвое, достигнув 10 процентов. Но все же это не такие уж обнадеживающие данные.

Доля промышленных предприятий, осуществляющих разработку и внедрение технологических новаций, не превышает у нас 10 процентов.

Вот что в этой связи говорит глава государства Дмитрий Медведев:

«Что касается нашей системы, российской инновационной системы, у нас, с одной стороны, созданы и уже работают ее основные элементы, однако мы прекрасно понимаем: инструменты поддержки инноваций сегодня слабо увязаны друг с другом. Отдельные циклы инновационного производства разобщены и плохо состыкованы друг с другом. Наверное, сегодня в этом основная проблема. И мы просто вынуждены открыто констатировать, что сегодня, по сути, системой они не являются <...> это набор близких, но пока еще достаточно разнородных элементов. И поэтому созданные у нас элементы инфраструктуры определяющей роли в продвижении соответствующих проектов пока не имеют. Как результат – и масштаб, и сама отдача инновационной деятельности пока остаются весьма низкими.

Я приведу несколько цифр, они многим из вас хорошо известны. Тем не менее – для того чтобы нам войти в курс: доля промышленных предприятий, осуществляющих разработку и внедрение технологических новаций, не превышает у нас 10 процентов. А доля инновационной продукции в общем объеме продукции промышленного производства составляет всего 5,5 процента. Это данные статистики. <... >

Смотрите, 5,5 процента в общем объеме промышленной продукции – это инновационная продукция. А что имеется в виду? Это, видимо, имеется в виду ситуация, когда, допустим, предприятие по какому-то из видов продукции в лучшем случае зарегистрировало патент, а так это, скорее всего, просто некие технологические изменения, которые, по мнению людей, которые такую статистику проводят, создают инновационный эффект. <...> То есть достоверной статистики, реально свидетельствующей о том, что происходит в этой сфере, у нас нет. <... > Мы должны просто подумать, это наша с вами как раз задача, какие дополнительные критерии нам необходимо использовать для того, чтобы ориентироваться в том, что мы создаем. Вот эта новая продукция, которая возникает, она инновационная, или же это, по сути, традиционная продукция, которую нарядили в соответствующую инновационную одежду? Нам-то нужен качественный рост, а не просто разговоры о том, что какие-то проценты увеличились, даже если речь идет об увеличении общего финансирования и о тех цифрах, которые в рамках ВВП мною были названы».[6]