Искренне поверив в возможность освобождения с помощью германской армии от власти ненавистного режима, с падением которого, как он предполагал, будет дан зеленый свет всему тому, о чем раньше можно было только мечтать, считая, что основой жизни народа должен стать свободный труд, гарантированный государством, инженер увидел свою миссию в том, чтобы внушить населению, что теперь люди сами являются хозяевами своей земли, способными устроить жизнь по своему желанию.

4 октября 1941 года в Локте впервые появилась группа немецких мотоциклистов. Проследовавшая через поселок воинская часть оставила здесь небольшую группу связи. Наступило временное безвластие, в обстановке которого К.П. Воскобойник вдруг объявил друзьям, знакомым и бывшим студентам, что будет читать лекцию в помещении локотской больницы. Весть об этом быстро распространилась по поселку. Больничное помещение могло вместить не более нескольких десятков человек, но для растерявшегося поселка это, конечно, стало подлинным событием. Объявив «первое собрание граждан жителей поселка Локоть» открытым, Воскобойник произнес страшные и немыслимые ранее слова: «Двадцать четыре года мы не имели права говорить правду, и только сейчас, сбросив каторжные цепи рабства и лжи, можно послать проклятие злодею Сталину, затопившему кровью Россию».

Вероятно, не с приходом немецких мотоциклистов, а только с этими словами присутствующие поняли, что в жизни поселка произошли непостижимые изменения. Можно представить себе тот шок, который испытали слушатели, впервые в жизни открыто услышав то, за что еще совсем недавно можно было поплатиться свободой и жизнью. Кроме того, настоящим откровением прозвучали слова о том, что локотяне должны теперь сами брать в руки хозяйство и самостоятельно строить новую жизнь. Самостоятельно, то есть без Сталина, без НКВД, без коммунистической партии. Конечно, существовали еще и непонятные, немногочисленные немцы, но о них Воскобойник говорил достаточно туманно, потому что ничего конкретного и сам себе не представлял. Вряд ли приход немцев казался и его слушателям таким уж шокирующим. Тем более что информацию о них народу приходилось черпать не иначе как из советских источников, потерявших в их глазах всякое доверие. На фоне многолетних заверений советской пропаганды о «счастливой жизни» в СССР, непобедимости Красной армии, теперь стремительно уходившей на восток, о несокрушимости советской системы, в одночасье рухнувшей, вряд ли можно было доверять и информации о коварных завоевателях.

Напротив, повсеместно зарегистрированы совершенно не согласующиеся с привычным представлением об оккупации случаи ликования советского населения в связи с приходом германской армии. Так, А.С. Казанцев свидетельствует: «Города и села западной части России нередко встречали немецкие части с цветами и, по старинному русскому обычаю, с хлебом и солью, как освободителей и дорогих гостей. Празднично одетые крестьянские толпы с иконами и хоругвями выходили на околицу деревень, чтобы приветствовать своих освободителей»[64]. Что касается Локтя и прилегающих деревень, население, по свидетельству местной жительницы Т.Н. Гришаевой, встречало немцев скорее с любопытством. Никакого страха перед завоевателями у сельчан не было, так как немцы вели себя корректно: никого не обижали, не грабили, увидев на деревенской улице девушек, в шутку кричали: «Партизанки! Партизанки!» При этом смеялись.

Через несколько дней в Локте появились основные силы немцев. По указанию их командования было образовано местное самоуправление, а Воскобойник назначен старостой. Как именно, в какой обстановке проходило это назначение, неизвестно, однако можно с большой долей вероятности предположить, что Константин Павлович сам выдвинул свою кандидатуру.

Стремясь установить контакты с высшими германскими инстанциями, Воскобойник в декабре 1941 года направил своего единомышленника, инженера Б.В. Каминского в двухнедельную поездку в Орел к начальнику тылового района 2-й танковой армии (532-й тыловой корпус) генерал-майору Брандту за инструкциями «по ряду политических и военно-хозяйственных вопросов». Каминскому также предстояло убедить Брандта в наличии среди населения оккупированных районов большого количества людей, готовых помогать немцам и с оружием в руках бороться против коммунизма[65]. Одним из результатов этой поездки явилось преобразование Локотской волости в Локотской район под русским автономным управлением и назначение Воскобойника бургомистром[66]. Оставив несколько офицеров для связи, обеспечив население трофейным оружием и обложив его налогом, немцы вывели с территории района свои войска и комендатуры, фактически оставив его на произвол судьбы. Предоставленное самому себе население начало самостоятельную жизнь под руководством районного самоуправления, органы которого были размещены в Локте[67].

Можно выделить несколько совокупных причин, почему русским здесь были предоставлены широкие суверенные права, разительно отличавшиеся от тех, которыми они пользовались на других оккупированных территориях. Прежде всего это связано с наличием в этой части брянских лесов значительного количества партизанских отрядов, созданных усилиями органов НКВД и руководимых исключительно его сотрудниками. На вооружении партизан были все виды стрелкового оружия, артиллерия и даже танки. Попавшие в окружение бойцы и командиры 3-й и 13-й армий Брянского фронта нередко, в стремлении избежать плена, с оружием в руках присоединялись к партизанам, доставляя им значительное пополнение. Германским частям и оккупационным учреждениям могла грозить постоянная опасность со стороны столь мощных партизанских сил. Вторая причина невмешательства немцев в дела Локтя состояла в том, что экономическая база района была сравнительно слабой и не представляла большого интереса для завоевателей. Промышленность, к тому же в значительной мере разрушенная при отступлении Красной армии, была ориентирована в основном на удовлетворение местных потребностей. Третья причина, пожалуй, самая существенная — необходимость обеспечения коммуникаций 2-й танковой армии, для чего немцам требовалось или распылить силы, оставив здесь значительный воинский контингент, или же возложить эту задачу на местное население, предоставив ему в обмен самостоятельность.

Ближайшим помощником Воскобойника в деле организации самоуправления и его заместителем стал Бронислав Владиславович Каминский, также имевший все основания негативно относиться к советской власти. О Каминском известно, что он родился в 1899 году в Витебской губернии. Его отец был поляком, а мать — немкой. В 1917—1918 годах Каминский учился в Петроградском политехническом институте, пока не вступил добровольцем в Красную армию. Демобилизовавшись после окончания Гражданской войны, он продолжил учебу в Петроградском химико-технологическом институте и одновременно работал на химическом заводе «Республика». В 1935 году в жизни Каминского, успевшего к тому времени обзавестись семьей и стать отцом четверых детей, начались неприятности. За критику коллективизации он был исключен из рядов ВКП(б), а в 1937 году арестован НКВД по обвинению в принадлежности к так называемой «чаяновской контрреволюционной группе», известной также как Трудовая крестьянская партия. Каминский отбывал срок в Шадринске, где работал в «шарашке» технологом по спиртопроизводству, а после освобождения в 1941 году был направлен на поселение в Локоть, где устроился инженером на местный спиртзавод[68].

Вполне вероятно, что в Локоть Каминского направили не случайно. Примерно за год до освобождения он согласился на сотрудничество с НКВД, а Локоть, где значительную часть интеллигенции составляли политически неблагонадежные, как раз нуждался в максимально большем количестве осведомителей. По крайней мере, 17 июля 1942 года начальник НКВД по Орловской области Фирсанов докладывал начальнику 2-го управления НКВД Федотову: «28 марта 1940 года Шадринским НКВД Каминский был завербован секретным сотрудником под кличкой «Ультрамарин» для разработки ссыльных троцкистов». Судя по той же записке, Каминский, будучи в Шадринске, выполнял свою работу неплохо: «Всех их Каминский характеризовал в 1940 году как антисоветски настроенных, за исключением Прониной»[69].