Знакомая по прошлым «приступам» волна ярости охватила меня. Правда, раньше я хотел разорвать отношения с Особым отделом, уничтожить данную подписку, заявить. «Знать вас всех не хочу, поэтому оставайтесь при своих секретах, а я пойду… к такой-то матери». Сейчас такого желания не было.

— Не обижайся, Дима, и не торопись. Придет время — все узнаешь, — хлопнул меня по плечу Малеев.

Вошел Сичков.

— Он спит дома. Никакого шевеления.

Вслед за ним появился Кислицын.

— Разрешите доложить?

— Кончай свои китайские церемонии… Что нового?

— Курков не обнаружен. Есть подозрение, что он из Болтево никуда не уезжал. Покрутился вокруг и решил до времени укрыться в поселке…

— Понятно… Давайте сюда кладовщика… А ты, Валера, не спускай взгляда с… того человека. Выйдет из дому — сообщи немедленно…

Сичков кивнул и вышел из сторожки.

Вошел наряженный в тулуп оперативник, за ним — Никифор Василевич под охраной Джу. Оглядевшись, пес понял — отсюда задержанному не сбежать. Поэтому он покинул свой пост и улегся возле моих ног. Предварительно дружелюбно порычал. Словно поздоровался.

— Садитесь, Никифор Васильевич. Разговор предстоит долгий, а ноги у вас далеко не молодые… Вон на тот табурет, пожалуйста.

Малеев вежлив и предупредителен. На лице — дружелюбная улыбочка человека, к которому зашел в гости приятный собеседник. Не хватает столика на колесиках с коньяками и винами.

Я бы поговорил с чертовым кладовщиком без коньяков и джентльменских выражений, я бы отвесил ему такие оплеухи, что он завыл бы в голос, выложил бы все, что знал и о чем только догадывался! Вспомнилось, с каким садистским выражением лица Никифор Васильевич вязал меня… Подонок!

— Я што, человек маленький, сяду, — плачуще заговорил старик. — Нет на мне вины, гражданин начальник, нетути… Всю жизнь честным был, соблюдал законы. Ежели бы не помер Родька-пулеметчик, заступился бы за старого дружка….

— Времени у нас мало, поэтому оставьте в покое и свою честность, и Малиновского… Когда к вам должен присоединиться человек с ценным грузом? Нам все известно, постарайтесь ответить без уверток и болтовни…

— Не знаю, — метнул в мою сторону уничтожающий взгляд старик. — Понапрасну муку принимаю адскую, — снова заныл он. — Решили со старухой к родичам съездить, а вы…

— О родичах мы еще поговорим. Позже. Советую быть предельно откровенным. Учтите, ваша откровенность будет учтена судом, в противном случае вы знаете, что грозит за измену Родине…

Наступило напряженное молчание. Никифор Васильевич нерешительно чесал в затылке, шевелил губами, не знал, как выгодней поступить: признаться или продолжать игру.

— Понятно, — резюмировал молчание кладовщика Малеев. — Ну что ж, дело ваше… Костя, выведи задержанного, посади на ту же лавочку…

Джу поднялся и грозно зарычал на шпиона. Пошли, мол, из сторожки.

— Ладно, — видимо, оценил обстановку старик. — Скажу. Только занесите в протокол допроса — добровольное признание в целях оказания органам помощи в поимке преступника…

Сразу исчезли простонародные выражения, шутки-прибаутки, придурковатое выражение лица.

— Когда к вам должен присоединиться тот человек?

— В четыре утра…

— Где сейчас отсиживается Курков?

— Точно сказать не могу, не посвящен…

— Верю. Курков — опытный агент, он свою конуру не откроет… Ладно, сами отыщем… Скажите, Никифор Васильевич, что за подарок от Екатерины Анатольевны вы передали Куркову?

Старик нерешительно зажевал губами. Кажется, на этот вопрос он не хотел отвечать, страшно не хотел. Будто именно в нем находился некий взрыватель, способный привести в действие мощный заряд…

— Я жду! — бросил в лицо кладовщику майор. — И не пытайтесь увильнуть — ничего не получится!

— В седле не удержался, на хвосте не удержишься, — проворчал кладовщик, повесив голову. — В том свертке — Катькины документы и… ключи от дома…

— Какого дома? Адрес?

Новые раздумья. Будто требуемый Малеевым адрес застрял у Никифора Васильевича в глотке. Наподобие того кляпа, который он вталкивал мне в рот.

Майор ожидал. Его добродушное полное лицо заострилось, во взоре появилось жесткое выражение, руки подобрались и сжались в кулаки. Сичков наклонил маленькую свою голову, подался к упорно молчащему старику.

— Ну?

— Пионерская, два…

Второй оперативник выскользнул за дверь.

— Увести задержанного!

В сторожке остались трое: Малеев, Сичков и я.

— Значит, до появления еще одного агента остается, — Сергей Максимович бегло взглянул на наручные часы, — почти три часа. Ну, что ж, времени предостаточно. Если удастся повязать Куркова — наше счастье, не удастся — его удача… А мы с тобой, Валера, используем свободное время для воспитания подрастающего поколения… Согласен?

Сичков молча наклонил голову.

Зато не согласился я:

— Подрастающему поколению, Сергей Максимович, уже за тридцать. Может быть, хватит воспитывать, а?

— Скажите, пожалуйста, а я думал тебе и двадцати нет… Ладно, пусть будет так. Только учти — в нашем деле ты еще младенец, поэтому не заносись… Давай свои вопросы. Заодно мы еще раз пройдемся по делу объекта Б-прим.

Возразить нечего. Действительно, младенец, особенно с учетом тех глупостей, которые я допустил…

— Кто и зачем убил Екатерину Анатольевну?

Малеев кивнул Сичкову — отвечай.

— Убил тот, с кем ночью на, складе встречался кладовщик…

Все же это был кладовщик!

— … Екатерина Анатольевна сообщила о некоторых фактах в Особый отдел. Это стало известно преступникам… Вот и все. Убийцу вчера задержали. Он признался.

То, о чем другой рассказывал бы на протяжении часа, Валера втиснул в пять минут. Позавидуешь его способности емко излагать факты и мысли.

— Кто вел передачи по рации?

Ответил Малеев:

— Думаю, ты сам уже догадался. Поочередно Курков и кладовщик. Никифор Васильевич, в основном, в выходные дни, когда ездил на рынки и по магазинам, инструктор — с рыбалок и охоты. Твоя версия в отношении капитана Арамяна и старшего лейтенанта Родилова — ошибочна…

— Причастен ли Анохин? Как объяснить его стремление назначить секретчицей особого участка жену Куркова?

— Обычное головотяпство. Курков обвел его вокруг пальца, сумел подольститься, уверить в своей честности и порядочности. Как вы прозвали начальника? Кругомаршем, да? Он развесил уши — результат налицо. По нашему представлению его должны были отстранить от занимаемой должности, но он получил лишь строгий выговор… Между нами, мы будем и впредь держать его под контролем — следующее головотяпство станет для него последним…

— Но кадровая ошибка, которая вовремя исправлена — не основание для строгого выговора, — не выдержал я. — Тем более она не повлекла за собой последствий…

— Ишь, какой законник выискался, — засмеялся Малеев. — Прости за острое слово, мальчонка ты еще неразумный… Разве трудно найти вескую причину для наказания? Особенно в вашей системе… Не выполнение какого-нибудь планового задания, убыточность, допущенный брак… Ведь никто ни на минуту не заподозрит истинной причины. Скажем, сколько дисциплинарных взысканий имеешь ты?

Я про себя принялся считать… Выговор за несвоевременную сдачу материального отчета — раз, замечание за брак, допущенный на строительстве треклятого Дома офицеров — два, еще один выговор за столкновение двух грузовиков при завозе гравия с карьера — три…

Малеев терпеливо ожидал. Сичков ехидно усмехался.

— С десяток наберется…

— И никто не заподозрит, что одно из них — за деятельность в неофициальной должности секретного сотрудника Особого отдела? Если бы это имело место…

— Никто…

— Ладно, оставим этот вопрос… Что еще хочешь узнать?

— Непонятное внимание Родилова к особому участку?

— Слово «непонятное» можешь выбросить. Строители всегда любопытны, когда дело касается другого участка. Причина? Скажем, своеобразная конкуренция. Кто выйдет на первое место? Кому достанется та же премия?