Однако интеллектуальные развлечения пришлись Оливеру не по душе, и вскоре он стал проводить все свое время в, различного рода клубах за карточным столом, чередуя выигрыши с проигрышами. И вот настал день, когда он поставил на карту их поместье Оверстед. и проиграл его майору Барклаю.

В ночных кошмарах Порция часто видела этого майора — малоприятное изворотливое существо с бегающими глазками и дергающимся лицом завзятого плута и обманщика.

Не имея склонности к хозяйству, майор совершенно не знал, что ему делать с этим маленьким поместьем в Дорсете, и согласился возвратить его Оливеру за пять тысяч гиней.

Оливер обратился за ссудой в банк Шафтсбери, но тот отказал ему. Проклятый майор! Проклятые банкиры! Порция всех их возненавидела. Если бы она сама могла договориться с банком! Но кто станет слушать женщину, даже если она прекрасно умеет управлять имением!

После того как банк отказал Оливеру в ссуде, он снова возобновил разговоры об армии, уверяя, что заработает там хорошие деньги и поддержит семью.

Но Порция решила не сдаваться и предложила обратиться за помощью к их богатому соседу графу Уолгрейву. Она была уверена, что тот одолжит брату денег, так как, будучи человеком состоятельным, он к тому же приходился Оливеру крестным отцом.

Графа в его поместье не оказалось, и Оливер снова сник, но Порция решила бороться до последнего. Выяснив, что граф находится в Мейденхеде, она потащила брата туда. И здесь им опять не повезло: они приехали в этот арендуемый графом дом как раз тогда, когда он собрался уезжать. Граф предложил им оставаться в доме и ждать, когда у него появится время заняться их делами.

Надежда вспыхнула с новой силой, но вот прошло уже несколько дней, а от графа не было никаких вестей. Оливер отправился на его поиски и вернулся в унылом настроении. Было похоже, что ему удалось что-то выяснить.

— Ты нашел графа Уолгрейва? — спросила Порция. Оливер покачал головой:

— Говорят, что он покинул Мейденхед со всей своей свитой. Надо смотреть правде в глаза, Порция. Он просто забыл о нас. Мне кажется, что нет уже никакой надежды.

— Мы не должны сдаваться, Оливер, — сказала Порция, беря брата за руку. — У тебя впереди еще целый месяц, чтобы найти деньги.

— Где? — горько усмехнулся Оливер.

— Ах, Оливер, не нужно терять надежду. Возможно, нам стоит последовать за графом. Куда он уехал?

— Никто не знает. Ради Бога, Порция, мы же не можем гоняться за ним, как собаки по следу. Почему ты не хочешь признать, что рассчитывать не на что. Если бы граф хотел помочь нам, он давно бы это сделал. —Наверное, он был очень занят…

— И будет занят и впредь.

— Но должен же быть какой-то выход. Оливер с раздражением отодвинул чашку.

Вот и ищи его сама. С меня хватит. Единственное, что мне приходит в голову, — обратиться к ростовщикам, но они окончательно пустят нас по миру.

— Значит, ты предлагаешь вернуться домой и отдать имение Барклаю?

— У тебя есть другое предложение?

— Мы будем следовать за графом именно как гончие последу.

— Порция!

— Оливер, я ни за что не сдамся. Надо испробовать все. Мы подождем здесь еще несколько дней и, если граф не появится, поедем в Лондон и займемся поисками. Если ты откажешься сопровождать меня, то я поеду одна.

Целую неделю Порция уговаривала брата отправиться в Лондон, но он не соглашался, приводя различные доводы.

— Мама сойдет с ума, когда узнает, что ты уехала в этот полный греха город, — заявил он наконец.

— Ей придется смириться с этим, — твердо ответила Порция. — К тому же я надеюсь, что мы вернемся раньше, чем она узнает о нашем отъезде. Я почти уверена, что граф сразу решит наше дело. Мы вернемся домой с хорошими вестями, и мама будет довольна.

— Если только нам удастся найти графа, — уныло заметил Оливер.

На следующий же день они в почтовой карете отправились в Лондон. Всю дорогу Порция размышляла, над тем, как лучше обратиться к графу за помощью. Человек старой закалки, он не станет слушать женщину, но если делом займется Оливер, то ничего хорошего из этого тоже не выйдет.

К тому времени, когда они приехали в город, Порция твердо решила сопровождать брата к графу. Она будет тихо стоять рядом с ним, изображая из себя благовоспитанную леди. Возможно, придется пустить слезу…

Мысль о слезах напомнила ей о Брайте Маллорене. Как он угадал, что она ненавидит слезы?! Почему он сразу решил, что она не любит терпеть поражений?! Но почему воспоминания об этом проклятом человеке не дают ей покоя? Почему она снова и снова думает о нем? Надо поскорее выбросить его из головы, иначе он начнет ей сниться и отравлять жизнь. Ко всем бедам только этого ей и не хватало. Он богач, игрок и повеса и не может иметь с ней ничего общего.

Но как ни пыталась Порция выбросить Брайта из головы, она все время мысленно возвращалась к нему. Вспоминала, как лежала под ним, как он целовал ее. Иногда даже жалела, что не ответила на его поцелуи, не почувствовала их вкус.

Порции было уже двадцать пять лет, и у нее было много поклонников, но все они вели себя с ней предельно корректно. Никто из них еще не целовал ее в губы, а это, оказывается, очень приятно. У нее большой пробел в знаниях такого рода, а Брайт Маллорен, вне всякого сомнения, — хороший учитель.

Как права ее мать, говоря, что в ней играет порочная кровь Сент-Клеров!

Пытаясь отогнать мысли о Брайте, Порция встряхнула головой. На вопрос обрата, что с ней, она, не задумываясь, сослалась на головную боль. Но у нее болела не голова, а сердце. Вся ее душа изныла, ища выход из создавшегося положения.

Невысокого роста, хрупкая, с рыжими волосами и веснушчатым лицом, с прямолинейным и отчаянным характером, она уже давно решила, что над ней висит проклятие и что ее судьба — оставаться старой девой.

К тому времени, как сельские виллы и сады сменились плотно стоящими домами и многолюдными улицами Лондона, Порции наконец удалось выбросить из головы высокородного незнакомца. Вылезая из кареты на постоялом дворе, она чувствовала, что одержала над ним победу. Она больше не будет думать о нем, как, впрочем, и ни о ком другом; В конце концов, даже если кто-нибудь и предложит ей руку и сердце, она все равно будет вынуждена отказать. Она принадлежит Оверстеду. Они с Оливером будут жить там и много работать, чтобы выплатить долг графу.

Порция представляла себе Лондон большим, просторным, нарядным, но оказалась разочарованной: на улицах было полно народу, все куда-то спешили, толкались. Крики разносчиков, шум толпы — от всего этого кружилась голова, звенело в ушах. Но хуже всего была нестерпимая вонь. Порции сразу же захотелось поскорее уехать отсюда, оказаться дома, в деревне.

Город был пропитан пороком. На улицах валялись пьяные, и это было еще не самое худшее. Порция с ужасом глядела, как к стоявшей у стены одетой в лохмотья женщине подошел такой же оборванный мужчина, и они стали шумно торговаться. Порция сразу догадалась о сути торга. Какой кошмар!

Вскоре Порция поняла, что в Лондоне дешевы только проститутки и джин. Все остальное — не по их с Оливером карману. Как хорошо, что они пробудут здесь только несколько дней, иначе их тощий кошелек просто не выдержит.

Оливер настаивал, чтобы они остановились в фешенебельной части Лондона, где прежде он жил, но Порция наотрез отказалась от этой затеи, им пришлось найти дешевый пансион на Дрезденской улице в Клеркенвелле. За две гинеи в месяц они сняли номер, состоящий из двух спален и маленькой гостиной. За поддержание огня в камине гостиной с них потребовали еще дополнительно десять шиллингов в неделю, и с этим пришлось согласиться — не будешь же жить в холоде в декабре месяце.

Порция оглядела убогое жилище.

— За что берут такие деньги, — заметила она.

— Я же говорил тебе, Порция, что нам не пристало жить в такой бедности.

— Да, но мы не можем бездумно тратить деньги, Оливер.

— Знаю, знаю и очень сожалею, — заверил сестру Оливер, краснея, — но я не представляю, как буду принимать своих друзей в такой дыре.