— Да, о чем больше всего? — не отставала она.

— О тебе.

Признание слетело с уст Джека, прежде чем он успел спохватиться, и он тут же пожалел, что проговорился, тем более что слова его произвели на Джорджию странное впечатление: она вся как-то напряглась, словно ожидая чего-то, и переспросила:

— Обо мне?

— О тебе… и… о твоем отце, — запинаясь, проговорил он первое, что пришло в голову. — Я… я хочу знать, какие у вас с ним отношения.

Она некоторое время молча смотрела на него, потом заметно расслабилась, но прежняя непринужденность к ней так и не вернулась.

— Не самые лучшие.

— А подробнее?

— Мы с ним не говорили с тех пор, как я уехала в Бостон.

— Ни разу?

— Ни разу.

— И ты его не видела? Я хочу сказать, Карлайл не такой уж большой город. Вы наверняка хоть пару раз, но натолкнулись друг на друга.

— Больше чем пару, — уточнила Джорджия. — Многие друзья отца до сих пор приглашают меня к себе, хотя отношения наши всем известны.

— И что же?

Наконец она взглянула на него, а то все сидела опустив глаза.

— Что происходит, когда вы оказываетесь в одном месте? — Джек натянуто улыбнулся. — Земля дрожит? Небеса разверзаются? Изменчивый перст судьбы пригвоздил кого-нибудь из вас к земле?

Она улыбалась столь же принужденно, как и он.

— Да нет, вообще ничего не происходит. Отец держится в одном углу зала, а я — в другом. Все совершенно пристойно, очень учтиво, очень предсказуемо.

Ему, конечно, нетрудно поверить в это:

Грегори Лавендеру неведомы сантименты.

— И вы не разговаривали друг с другом двадцать лет?

— Мне бы хотелось повидаться с отцом, он так постарел. Вот уже несколько лет он постоянно болеет, но, разумеется, меня не посвящает в свои дела, и я не знаю, что с ним. Порой мне кажется… — Джорджия умолкла, словно ей и думать не хотелось о том, что она собиралась сказать. — Первые несколько лет, когда вернулась в Карлайл, я пыталась при редких встречах подойти к нему, попросить прощения…

— За что же тебе просить прощения?

— За то, что обманула его. Возмущенный, он встрепенулся было, но она не позволила ему ее защищать.

— Да, я пыталась, но отец просто не обращал на меня внимания, будто меня здесь нет. Мне было очень… очень неудобно, даже стыдно. Друзья отца и те были поражены.

Джек-то не был поражен, но промолчал.

— Так или иначе, а довольно скоро я поняла, что ситуация безнадежна. — Она отвернулась к окну. — Вот если бы я вышла замуж, появились бы дети — я подарила бы ему внуков, — тогда у отца возник бы предлог сделать шаг навстречу. А так…

Джеку что-то не улыбалось рассуждать о том, как Джорджия будет выходить замуж и рожать детей. При мысли, что она окажется до конца жизни связанной с другим мужчиной, его острым ножом полоснула ревность.

— А почему ты не вышла замуж? Он задал этот вопрос резонно — как логическое продолжение ее слов. Джорджию, однако, вопрос удивил; она ответила не сразу, словно никогда прежде ей не приходилось задумываться над этим.

— Не знаю. Наверно, мне просто не встретился мужчина, за которого я хотела бы выйти замуж.

Он кивнул, а она, помолчав, спросила в свою очередь:

— А ты? Почему ты не женат?

От этой резкой смены ролей Джеку стало не по себе, но делать нечего — в конце концов, он сам завел об этом разговор. Он увидел, что Джорджия напряженно ждет ответа.

— Или ты женат? Я только сейчас сообразила — ты ведь ничего не говорил об этом.

А она и вправду считает, что он здорово изменился, раз полагает, что он может проводить с ней столько времени, будучи женатым на другой. Впрочем, разве что-нибудь стоит за их встречами? И он ответил вопросом на вопрос:

— Ты считаешь, я мог бы сейчас сидеть здесь с тобой, если бы был женат?

— Не знаю, Джек, не знаю… — пролепетала она ошеломленно.

— Нет, не женат. — Он не мог бы объяснить, почему ему не терпится поскорее покончить с этой темой. — И никогда не был.

— Так почему? — с облегчением выдохнула она.

Он пожал плечами.

— Да как и ты — тоже не встретил подходящего человека. И потом, обычно я работаю по пятнадцать часов в день, и так шесть-семь дней в неделю. Мой образ жизни не располагает к частым выходам в свет.

Теперь кивнула она.

— Итак… — снова начал Джек, — существует ли какая-нибудь вероятность, что вы с отцом помиритесь?

— А что?

Этот вопрос, несмотря на краткость, попал в самую точку: в самом деле, а что ему до всего этого?

— Просто я… — смущенно забормотал он. — Не знаю… Дело в том, что в последнее время у меня мысли заняты семейными вопросами.

— Понимаю — ты думаешь о своей семье. Он невесело усмехнулся.

— О своей. О твоей. Вообще о всех семьях мира. С тех пор как получил это письмо, вообще ни о чем другом думать не могу.

В улыбке ее появились нежность и теплота.

— Конечно, Джек, — после стольких лет как гром среди ясного неба.

— Это еще слабо сказано, Джо. Двойняшкам сейчас тридцать пять — взрослые люди, у них свои семьи, своя работа. Когда я последний раз их видел, им было по полтора года: в подгузничках и спотыкались на каждом шагу… — Он поднял обе руки и яростно потер глаза. — Оба живут недалеко от Вашингтона. Может, я десятки раз проезжал мимо них. Ты хоть можешь представить себе, что я чувствую?

— Нет, — честно призналась Джорджия. — Но, Джек, ведь это все в прошлом. Мы не в силах ничего в нем изменить. Что было, то было — и с тобой, и с ними. Надо жить сегодня и смотреть в будущее.

— Легко тебе говорить. Ты понятия не имеешь, какой пустотой, каким отчаянием была переполнена моя душа! Я не знал, где они, что с ними. Не мог быть рядом, когда был им нужен!

— Так свяжись же с ними. Сними трубку, позвони этому частному детективу, и уже завтра вы все вместе отпразднуете воссоединение.

— Нет, рано, — яростно помотал он головой.

— А когда будет не рано? Он мгновение колебался.

— Это решу я сам. Джорджия печально вздохнула.

— Знаешь, что мне кажется?

— Нет, не знаю.

— Что ты боишься.

Джек порывисто вскочил с дивана, поставил бокал на столик, быстро прошел в противоположный угол комнаты, обернулся, бросил на Джорджию гневный взгляд.

— Ты с ума сошла! Почему я должен бояться своих родных?

— Откуда мне знать? Им ведь было по полтора года, а теперь…

— А теперь им по тридцать пять. Это чужие, незнакомые люди.

— Нет, Джек, это твои брат и сестра. Он отвернулся, уставившись в непроницаемую темень за окном. Порывы беснующегося ветра сотрясали дом. Засунув руки в карманы, Джек опустил плечи, словно признавая поражение.

— Что, если им не понравится то, чем я стал? — Он проговорил это так тихо, что Джорджии пришлось напрячь слух. — Что, если они не простят мне… — запрокинув голову, он уставился невидящим взглядом в потолок, — что я не разыскал их?

Поставив бокал, она тоже встала и, не отдавая себе отчета в том, что делает, подошла и обняла Джека за талию, прижала к себе. А он, так просто, словно они по-прежнему были подростками, обвил руками ее шею. Джорджия уткнулась лицом в мягкую шерсть свитера, глубоко вдыхая его чистый мужской запах. Она так долго была разлучена с Джеком, так долго… Она должна насладиться каждым мгновением этой близости.

— Как они могут на тебя обижаться? — прошептала она, вжимаясь губами в его грудь. — Как они могут тебя не любить? Как это им не понравится то, чем ты стал?

В ответ Джек лишь крепче прижал ее к себе, и впервые в жизни Джорджия не противилась этому. Услышав частое «тук-тук-тук» его сердца, она улыбнулась. Стоит ли думать, правильно или нет она поступила?

Просто ей очень хорошо — стоять вот так в объятиях Джека.

— Джо, тебе многое неизвестно обо мне, — раздался его тихий голос. — Я многого тебе не говорил.

— Возможно, я не знаю тебя… а что-то знаю. Но одно несомненно, Джек: я знаю самое главное.

Он поколебался мгновение.

— Что же, Джо?