- Не сомневаюсь! - одобрительно закивал Джордж и про себя добавил: "Понятное дело, отдыхать-то надо".

- Надеюсь, вы присоединитесь к нам за обедом? - осведомилась миссис Уилер.

- Ну разумеется! Спасибо за приглашение.

После того как миссис Уилер удалилась, Джордж битый час трудился над письмом матери. Сесили, которой было обещано недолгое ожидание, продержалась две минуты, заскучала и принялась развлекать себя тем, что пыталась заарканить собственные туфли ремешком от сумочки. Джордж, не считавший возможным пялиться на чужие туфли - надо сказать, они того стоили - просто так, нашел наконец оправдание своему интересу и посоветовал ловить их по отдельности.

- Они такие грязные, - сообщила Сесили, - потому что я гуляла и немного запылилась.

- Деточка моя дорогая... - начал Джордж, который вдруг почувствовал себя неловко.

- Вы меня так уже называли, - перебила Сесили, - и мне это не понравилось. А сейчас, если не возражаете, я немного почитаю, пока вы заканчиваете письмо. - Уткнувшись в книгу, она тем не менее через каждые десять секунд поглядывала на Джорджа - убедиться, что он все еще пишет, - а молодой человек прилежно заполнил кляксами четыре листа и поймал себя на том, что взялся за пятый, положив его вверх ногами.

Ранним вечером того же дня Джордж и Сесили вдвоем сидели в лодке на озере, у самого берега, перед фасадом пансиона. Вода была кристально чиста и спокойна, только форель и шустрые окуни тревожили безмятежную гладь. Над головами молодой пары стыдливо, с грацией индийских опахал покачивались ветви плакучей ивы, самые нижние слегка задевали поверхность воды, и капли летели с листьев, услаждая слух нежной бесконечной музыкой. Джордж, развалившись на носу лодки, смаковал сигарету - пятую за последние полчаса - и, блаженно щурясь, пускал колечки дыма в сторону прожорливого лебедя, которому Сесили кидала хлебные крошки.

- Не боитесь получить солнечный удар? - насмешливо поинтересовалась девушка.

- Нет, - искренне удивился вопросу Джордж. - Здесь, в тени, совершенно безопасно. Пожалуй, даже прохладно. Я отлично себя чувствую.

Сесили подскочила на сиденье и уставилась на Джорджа с немым возмущением.

- Вы думаете, - произнесла она наконец, - что я залезла в лодку, чтобы сидеть и любоваться, как вы курите? Только взгляните! - Она обвела рукой озеро, на другом конце которого маячила еще одна лодка. - Они отчалили позже нас! Вам должно быть стыдно! Отвезите меня обратно в пансион.

- А что я такого натворил? - обиделся Джордж. - В чем дело?

- В том, что это лодка, а не остров! - сердито затараторила Сесили. Она должна плыть, покачиваясь на волнах. Когда вы возитесь на сиденье, принимая более удобное положение, она, конечно, тоже покачивается, и это, безусловно, приятно, но я предпочитаю кресло-качалку - эффект тот же, зато безопасно, по крайней мере, не окажусь в воде, когда...

- То есть вы хотите переплыть озеро? - перебил Джордж.

- Вот именно! - решительно заявила Сесили.

Молодой человек сел прямо и уставился на свою спутницу с бескрайним изумлением:

- Святые небеса! Зачем? Посмотрите туда! - Он указал на причал, от которого к пансиону вела узкая тропинка. Причал был в двухстах футах от лодки. - Мы же проделали такой длинный путь! Нас отнесло сюда ветром, но это же все равно чертовски далеко.

Чего ради нам плыть еще куда-то?

Сесили разглядывала его с нескрываемым презрением.

- Отлично, - процедила она сквозь зубы. - Передайте мне весло, я возвращаюсь в пансион. Вас, конечно, тоже придется захватить с собой - вы такой тяжелый, что мне не удастся спихнуть вас за борт. Весло, пожалуйста, если вас не затруднит.

На этот раз Джордж почувствовал некоторое раздражение - вернее, не Джордж, а все двести фунтов Джорджа. Если же двести фунтов кого бы то ни было начинают чувствовать некоторое раздражение, они могут сделать с лодкой черт знает что. Через десять секунд внезапной и вынужденной активности молодого человека лодка плавала по озеру днищем вверх, за киль с одного конца отчаянно цеплялась Сесили, с другого - Джордж.

- Я просила вас дать мне весло! - взвизгнула девушка.

Джордж свирепо посмотрел на нее поверх сверкающего на солнце днища.

- Да вот оно, забирайте, - сердито пропыхтел он, стараясь дотянуться до предмета обсуждения, который дрейфовал в паре футов от него.

- Осторожно! - завопила Сесили, но было поздно:

Джордж отпустил киль и теперь барахтался, неистово молотя руками и выбрасывая фонтаны, как молодой кит. Равновесие было нарушено - девушка вместе со своим концом лодки ушла на несколько футов под воду. Когда она вынырнула, отплевываясь и порозовев от ярости, Джордж уже обрел точку опоры и вновь пытался достать весло.

- Полагаю, вы умеете плавать? - пропыхтела Сесили. Если бы Джордж не был таким мокрым, она наверняка испепелила бы его взглядом.

- Умею, - выдохнул Джордж, - но терпеть не могу.

- Я почему-то так и думала. Еще мне кажется, что вы не будете возражать, если я предложу отбуксировать вас к причалу.

- Ну-у... мне как-то неловко... - с сомнением протянул Джордж. - Вот если бы вы сбегали в пансион и привели кого-нибудь, кто мог бы вытащить лодку...

Сесили потеряла дар речи. Не говоря ни слова, она толкнула лодку так, что та уперлась Джорджу в грудь.

Затем девушка поплыла, загребая одной рукой и продолжая толкать лодку другой, Джордж, соответственно, двигался спиной вперед, с искренним одобрением наблюдая за Сесили. Благодаря такой диспозиции он первым выбрался на отмель и вытащил из воды сначала свою спутницу, затем лодку.

- Забавно было, правда? - вежливо поделился он впечатлениями.

Всю следующую неделю Джордж Стаффорд, впервые в жизни, был объектом воспитательного процесса.

Сесили, даже не поблагодарившая молодого человека за то, что он так любезно помог ей выйти на берег, проявляла к нему, однако, очевидный интерес и времени даром не теряла. После многочисленных бесплодных попыток довести Джорджа до умственного и духовного совершенства, она сосредоточила все внимание на его физической форме. К концу недели он превратился в настоящего атлета и был на последнем издыхании.

В полдень пятницы Джордж, высунув язык, пытался попасть по теннисному мячу, который Сесили упорно подавала мимо его ракетки. Фланелевые брюки новоиспеченного спортсмена были выпачканы грязью - он постоянно падал в безуспешной погоне за мячом, - залитое потом лицо побагровело от усилий, а в волосах торчали травинки и сухие листья. Сесили, замахнувшаяся ракеткой перед очередной подачей, вдруг замерла в этой позе и начала хохотать.

- Что такое? - нахмурился ее партнер.

- Ничего, - выдавила Сесили, - просто... - и опять прыснула.

- Только посмотрите на нее! - заворчал Джордж. - Если ты думаешь, что...

- Я не думаю... не могу!.. - Отсмеявшись, девушка спросила: - Ты устал?

- Нет! - прорычал он.

- А я устала. К тому же мне надо с тобой поговорить.

- Ну, что случилось? - поинтересовался Джордж, когда они расположились в тени липы. Он улегся на спину, зажав в зубах сигарету, выдохнул кудрявое облачко дыма и, подслеповато моргая, наблюдал, как оно продирается к небу сквозь листву. Сесили сидела рядом, меланхолично засовывая травинки в карман его поло.

- Мама нас подозревает, - тихо и торжественно сообщила она.

- В чем подозревает?

- Как это - в чем? - смутилась Сесили. - Сам не знаешь? Ну, что мы... что ты меня...

- Ага, - сказал Джордж, до которого наконец дошло. Вдруг он приподнялся на локте и возмущенно заявил: - Терпеть не могу людей, которые всех подозревают. С ними неуютно. Они опасны и вообще плохо себя ведут. Я вот никого ни в чем не подозреваю, а она чего?

- Может, она нас видела.

- Когда?

- Прошлым вечером. Помнишь, ты пожелал мне на веранде спокойной ночи и поцеловал, а потом пошел за мной в холл и...

- Ладно, ладно, - буркнул Джордж, - теперь все ясно. Но если я каждый раз буду оборачиваться и видеть у себя за спиной эту...