А старшие братья прибыли домой с конями и доспехами младшего брата и рассказали отцу:

— Твой младший сын, наш брат Цард, умер в пути. Вот конь его и доспехи. А уаигов-насильников: белого уаига из белой башни, зеленого уаига из зеленой башни и черного уаига из черной башни — мы убили. Вот тебе их кони.

Заплакал отец горькими слезами: повырывал он белую бороду, дубовой палкой бил он свою седую голову; потом поминки устроил по любимому сыну.

Как раз в день поминок вернулся отважный Цард домой. Видит — много народу собралось на поминки, и среди них его старшие братья-злодеи. Сидел тут и старый, одряхлевший отец Царда. Сидит старик, будто неживой.

Цард слез с зубра и пустил его в дремучий лес, а сам вошел на широкий двор и говорит:

— Добрые люди, слушайте все, кто сидит на широком дворе старика отца, слушайте меня!

А когда все стали слушать его слова, продолжал:

— Вот они стоят около меня, мои два брата, Я убил трех насильников-уаигов, привел братьям их коней и доспехи их. Но братья из зависти, как враги, отрезали мне ноги и бросили в лесу на съеденье волкам. Но правда не пропадает, и я теперь здесь, на своих же поминках. Если я сделал им зло, пусть превращусь я в камень, если они — пусть они превратятся в камни.

Только сказал он это, как его старшие братья окаменели. а старый отец, узнав своего отважного сына, от радости сразу помолодел и вместо поминок устроил богатый пир.

Давно это было, кто знает когда, жили на высоких горах в башне Большого Утеса муж и жена. Ничего не было в их бедном хадзаре, кроме голых стен да быка однорогого. Зато была у них дочь, их светлый день, их солнце золотое. И другой такой красавицы нигде не было: ни в селении Большого Утеса, ни во всем ущелье, ни в соседних ущельях, ни на равнине. Была она светлее дня и прекраснее золотого солнца. И хоть звали ее Рухсбон, никто, кроме отца и матери, не знал этого имени. Все звали ее красавицей башни Большого Утеса.

Пришло время, и умерли отец и мать девушки. Осталась она сиротой, совсем одна в пустой башне Большого Утеса.

Одна жила красавица, будто отшельница, ни к подругам не ходила, ни к ней не ходили подруги. В руки не брала фандыра. На танцах не бывала она. И хотя никто никогда не видел ее лица, только и слышно было, что о ее красоте. Красоту ведь не скрыть, как не скрыть золотого солнца! И всем хотелось поглядеть на нее. «Наверное, во всем мире нет девушки красивее ее, — думали люди. — И родится ли еще такая, кто знает!»

Самые отважные юноши со всех ущелий и равнин, самые прославленные воины и самые знатные алдары приезжали, чтобы посвататься к ней. Не только юноши, даже старики и те садились на своих лучших коней, облачались в доспехи с золотой насечкой и тоже приезжали к башне Большого Утеса, что бы поглядеть на красавицу башни. И каждый думал: «А может, улыбнется она мне, может, выйдет за меня замуж!»

Приезжали и уезжали. Уезжали и приезжали. А красавица Рухсбон все время сидела в башне и ни разу не выглянула к женихам.

Однажды, как по уговору, в селение Большого Утеса сразу приехало столько народу, что не только счесть, но даже глазом их не окинуть. Приехали сюда женихи из ближних ущелий, приехали из ущелий дальних, приехали женихи из равнин ближних и равнин дальних. Кого только не было там! Лучшие воины, в жажде боя горевшие пламенем. Юноши искроглазые, гибкие, как лоза. Мужи, чьи бороды сединой блестели, будто белым инеем. Были тут конные. Были тут пешие. Были тут алдары знатные. Были тут люди незаметные.

Все селение Большого Утеса, все ущелье загудело, будто пчелы в улье по весне.

Молва о красоте девушки Рухсбон дошла даже до Белых гор. Там, в Белых горах, было селение Хох. В этом селении в бедном хадзаре своем жил бедный юноша. Не раз слышал этот юноша о красавице башни Большого Утеса. Хоть слышал он, да что толку в том! Беден юноша. Кому он нужен. Никто не знает его. А прослышал он, что красавица не хочет глядеть даже на именитых алдаров, даже на могучих мужей, даже на отважных воинов. А на него, на бедняка, она и подавно не захочет смотреть. Но ведь сердцу все нипочем, захочет и заставит все одолеть. «Хоть и знаю, что не пойдет за меня красавица замуж, а не могу, чтоб не поглядеть на нее, не то второй раз умру в Стране мертвых», — так говорит себе юноша.

И вот юноша из селения Хох тоже пришел к башне Большого Утеса. Была на юноше накидка из черной бурки и пояс из простроченного войлока. На голове у него папаха из сморщенной овчины, на ногах арчи из сыромятной кожи и ноговицы из шкуры козленка. Словом, горец как горец! Бедняк как бедняк!

— Смотрите, люди добрые, вот прибыл к нам еще один жених! — шутили над ним спесивые алдары-женихи и богачи хвастливые. — Подойди к нам поближе. Лишь тебя не хватало здесь!

— Слезай со своего скакуна! — кричали другие, указывая пальцами на арчи юноши и смеялись.

Ничего не ответил бедняк на насмешки алдаров и богачей, будто вовсе не слышал их.

Вот сидят женихи в селении Большого Утеса. Сидят и думают, как бы заставить красавицу выглянуть к ним. Сидят и так говорят друг другу: «Собрались мы здесь со всех равнин и ущелий. Каждый из нас хочет, чтобы красавица вышла замуж за него, а не за другого. Она же не знает, кто самый лучший из нас. Давайте испытаем мы свою силу, свою ловкость. Посмотрит она из окна своей башни и выберет самого лучшего».

И решили они, чтобы каждый из них показал свою силу, ловкость и умение.

С пляски начались состязания.

Над поляной у башни Большого Утеса черные тучи нависли. То не тучи были, а пыль из-под ног плясавших женихов. От топота пляшущих горы качались, яблоки с деревьев сыпались.

Когда все остальные сплясали, говорят они бедняку из селения Хох:

— Теперь тебе плясать.

— Хорошо, — отвечает юноша. — Готов и я показать свое умение!

И начал плясать юноша из селения Хох. Хоть носил он арчи, неудобные для пляски, а так плясал, как никто другой на свете сплясать не сумел бы. Спесивые алдары, именитые женихи сначала смотрели на бедняка издали, а иные вовсе не смотрели на него. Потом подошли они поближе. Те, кто стояли позади, стали лезть на плечи передних, чтоб посмотреть, как пляшет бедняк. И все люди ближних селений сбежались взглянуть на пляску гостя из селения Хох.

— Никто на свете лучше не спляшет, — сказали жители селения Большого Утеса.

— Верно, в пляске верх взял над нами этот бедняк, — сказали спесивые алдары тоже.

Потом порешили состязаться они в пении. И стали петь. Знатные алдары пели так, что все люди заслушались их. Именитые юноши пели так, что звуки песен их долетали до далеких равнин. А когда они все кончили петь, говорят бедняку из селения Хох:

— Теперь тебе петь.

— Хорошо, — сказал им юноша из селения Хох, — и я немного спою. И начал петь юноша в накидке из черной бурки. Начал он тихо, а потом стал петь все громче. Все сильнее раздавалось его пение. И люди, которые собрались на равнине, замолкли, заслушались. Все живое застыло и, чуть дыша, слушало песню. Звери в лесу, птицы в воздухе и даже старые горы заслушались: такой чудесной песни они никогда не слыхали. Песня бедняка летела над селением, над равниной, над лесами. Все ущелье звенело от песни бедняка.

И все те, кто слушал песню юноши из селения Хох, как один, сказали:

— Никто на свете лучше не споет.

— Он и в песне победил нас, — нехотя признали спесивцы-алдары.

Потом порешили состязаться в красноречии.

Старики сели повыше — на камнях. Пожилые присели на седла. Молодежь опустилась на траву. И начались тут речи и споры. Пошли вопросы и ответы. Что и говорить, были среди собравшихся люди очень искусные в слове! И о многих из них можно было сказать:

— Вот этот говорит лучше всех на свете!

Но вот замолкли знатные алдары. Кончили говорить прославленные воины. И сказали тогда юноше из селения Хох:

— Ну, теперь ты развяжи свой язык.