Через двадцать минут после пробуждения, бодрая и собранная, с легким макияжем на румяном личике Леола появилась перед Нико, сидящим за столом и вяло завтракающим без видимого аппетита. Подняв на Леолу глаза, он пробормотал, привстав:

– Доброе утро.

– Доброе, – улыбчиво кивнула ему девушка. – Поздний завтрак или ранний ланч? – шутливо спросила она, присоединившись.

– Какая разница, – старательно скрывая смятение, отозвался принц. – У меня к тебе разговор, – деловито начал он.

– Я тебя слушаю…

– Надеюсь, ты не станешь возражать, если мы задержимся в Париже еще на пару дней.

– Это очень романтичное предложение. Ты прав. Я возражать не стану.

– Хорошо, – проговорил Нико и, удовлетворенный ее ответом, развернул утреннюю газету.

Леола приступила к завтраку. Привычная еда показалась ей необыкновенно вкусной. К тому же наблюдать за Нико было чрезвычайно приятно. Он хмурился, отчаянно делая вид, будто изучает газету. Хрустя полосами, он принялся листать.

– Стой! – внезапно воскликнула Леола. Нико вопросительно посмотрел на нее через стол.

– Что такое?

– Вот! – воскликнула блондинка, ткнув пальцем в сторону его газеты. – Этот человек – тот самый, которого я видела тогда, возле церкви.

– Он? – переспросил Нико и посмотрел туда, куда указывала ему Леола. В одной из статей помещалась фотография мужчины. – Ты уверена? – проговорил принц, всмотревшись в изображение.

– Я не сомневаюсь, – убежденно произнесла Леола. – Уверяю тебя, это он… О чем там написано? Кто он такой?

– Наш министр иностранных дел, – бесстрастно ответил Нико и добавил: – бывший. Он арестован.

Пару минут Леола молча переваривала эту информацию, после чего спросила:

– Надеюсь, теперь ты все мне объяснишь?

– Если ты настаиваешь… Ему инкриминируют пособничество контрабандистам и нелегальным эмигрантам.

– И только-то? – разочарованно протянула Леола, которая успела вообразить себе захватывающие политические интриги и шпионские приключения.

– Это немало, учитывая, что государственный чиновник разработал изощренную схему, создал сложную и разветвленную интернациональную преступную сеть и в течение многих лет принимал непосредственное участие в ее функционировании. Используя обширные возможности дипломатической службы, он поставил на широкую ногу разграбление историко-культурного достояния нашей страны, вывозя за ее приделы дорогостоящие реликвии, которые добывались не только хищениями, но и разбоем с убийствами граждан. В сговоре с крестными отцами мафиозных группировок соседствующей с нами Италии, вкупе с преступниками и нечистыми на руку дельцами восточной и западной Европы он занимался нелегальным сбытом похищенных ценностей. Экспонаты частных коллекций, старинная церковная утварь, запасники музеев – все это становилось его целью. За одной из таких ходок ты его и застала. Изобличить его с помощью местных правоохранительных органов не представлялось возможным, поскольку коррумпированность в наших краях еще весьма сильна. Пришлось провести собственное расследование, полагаясь только на самых преданных людей.

– Понятно, – проговорила Леола. – Одного не пойму… Для чего человеку, занимающему такой высокий пост, рисковать своей репутацией?

– Полагаю, вся его карьера, начавшаяся во времена безвременья, строилась на преступных связях. Наследие прошлого, которое нам еще предстоит изжить. Но с его арестом мы сделали большой шаг в этом направлении, – гордо произнес принц.

– Это и есть тот самый Павели? – спросила Леола.

– Да, это он.

– И ты полагаешь, он замешан в убийствах?

– Это еще предстоит доказать в зале суда, но лично я в этом не сомневаюсь, как и в том, что в эпоху диктатуры он сотрудничал с частной полицией. Есть люди, которые знают за ним множество преступлений.

– Как тебе удалось выйти на него?

– О! Расследование заняло много лет. Всякий раз, когда мы пытались выяснить что-то по официальным каналам, наталкивались на тупик. По документам все оказывалось предельно законным. Из чего мы сделали вывод, что в реализации преступных намерений замешен как минимум один высокопоставленный чиновник и множество коррумпированных функционеров. Поэтому пришлось вести тайное расследование, результаты которого, признаться, шокировали меня и моих единомышленников. Мы и представить не могли такой дерзости, такого размаха, такого цинизма… Но теперь с этим покончено, – удовлетворенно заключил принц.

– Думаешь, Павели – единственный преступник в кабинете министров?

– Нет, но начало положено. И начало многообещающее. Грядущим судебным процессом мы намерены лишить его сообщников иллюзии безнаказанности. А это, согласись, немало.

– Я должна извиниться перед тобой, Нико, – проговорила Леола. – Ты рисковал собой ради правды и справедливости, ты взял на себя ответственность за мою безопасность, тогда как я своими сомнениями и подозрениями только усложняла твою задачу. Прости меня, Нико.

– Не извиняйся. Мне было приятно опекать тебя, Лолли, – шутливо отозвался он.

– А кто же довел следствие до ареста, пока ты был со мной? – справилась она.

– Есть у меня несколько друзей, которые не меньше меня заинтересованы в изобличении государственных преступников… Из Парижа мне нужно будет ехать домой. А ты вполне могла бы пожить в моем лондонском доме, учитывая, что другого жилья у тебя пока нет.

– Это очень щедрое предложение, Нико, но не думаю, что удачное, – сдержанно сказала Леола.

– Нет, дорогая, ты не поняла. Я настаиваю на том, чтобы ты остановилась в моей лондонской резиденции. Так мне будет спокойнее.

– Но ведь мне больше ничего не грозит. Или?..

– Не думаю, что тебя будут преследовать единомышленники Павели. Вскрылись факты посущественнее его ночных прогулок по приморскому городу. Просто мне нужно быть уверенным, что ты где-то поблизости. Я не хочу утратить эту связь, – чистосердечно объяснил Нико.

– Ты полагаешь, наша связь – не случайность? – растроганно спросила она.

– Я чувствую себя обязанным и впредь заботиться о тебе. Это мой долг, Леола.

– Ты мне ничего не должен, – возразила девушка.

– Должен. Я не могу игнорировать тот факт, что я у тебя первый. Это не только честь, но и ответственность, – патетически проговорил он.

– Просто удивительно, что вы с сестрой двойняшки во всем, за исключением цвета волос и такого разного оттенка кожи, – проговорил Нико.

– Нас обеих это всегда радовало, – призналась Леола. – Элли с рождения была жгучей брюнеткой с лилейной кожей. Тогда как мне природа подарила персиковый загар и светлые волосы. Однако мама всегда наряжала нас одинаково, пока мы были совсем маленькими. А когда подросли, воспротивились этому и завили, что каждая хочет иметь собственный гардероб. Нам тогда это казалось чрезвычайно важным.

– И я тебя отлично понимаю, – поддержал ее Нико. – Долгое время я сам стремился во всем походить на своего старшего брата. Мне даже льстило, когда кто-то говорил о нашем удивительном сходстве. Но с возрастом я все более и более стал ценить различия между нами, вплоть до того, что сам стал их подчеркивать. Особенно экстремальными эти попытки были в юности. В конце концов случилось так, что каждый из нас идет своим путем. И меня это вполне устраивает.

– Юность сложно переживается, если в жизни происходят какие-то трагические перемены, – заметила девушка.

Это замечание относилось к Нико в той же степени, что и к самой Леоле. В пятнадцать он потерял и отца и мать, приблизительно в этом же возрасте Леола и ее сестра Гизелла остались без участия матери в своей жизни и были предоставлены самим себе, тогда как их отец тяжело переживал предательство обожаемой супруги, так и не сумевшей смириться с долей простой жены фермера. Девочкам самим пришлось определяться со своим будущим. Тогда-то Гизелла окончательно решила остаться на родной земле и продолжать дело отца и деда, а Леола поняла, что ее место в большем мире, в пучинах которого исчезла ее мать. И правильнее будет сразу же утвердиться на его безграничных просторах, чтобы потом не ранить близких людей своим категорическим неприятием провинциальной скуки.