– А-а-а! Вон он! – завопил было Загибайло, но сразу же умолк, продолжая размахивать руками и указывая пальцем в ту сторону.

– Тише! Уйдет бык – уйдешь ты. Но гораздо дальше, чем ты думаешь.

Директор осторожно передернул затвор, подав в патронник проверенный временем трехлинейный калибр 7,62 и пуля плотно вошла в ствольную камеру, где удобно расположилась, приготовившись к полету.

Расстояние было великовато для точного выстрела. Но продираться сквозь кусты, спотыкаясь о камни и пугая цель, которая вполне могла скрыться на этом участке пути, уйдя вдоль берега, а джип там не пройдет, – было бы тоже не совсем верным решением.

Недолго раздумывая, директор впился взглядом в окуляр оптики и затаил дыхание, выравнивая ось прицельной линии. Триста метров – это не триста миллиметров. Пятно быка плавало в окне прицела и никак не желало стабилизироваться. Обычно в момент произведения выстрела малейшее, микроскопическое отклонение ствола от оси прицела изменяет траекторию полета пули – и она, пройдя мимо, пусть в нескольких миллиметрах, бьет в скалу, пугает цель и та скрывается в глубине ночи, а там ищи-свищи. Где бык? Нет быка! Возможно, уже в Таиланде… Стрелок покрепче прижал приклад винтовки и сделал медленный выдох. Бык упрямо не желал оставаться в центре прицела. Директор почему-то вспомнил про геометрию Лобачевского, его теорию искривленного пространства, но хорошенько все взвесил и решил, что в этом случае Лобачевскому верить не стоит – надо прицелиться ровно, и вновь принялся ловить видоискателем зеленое пятно. В оглушительной тишине запищал комар и, исполнив стремительное крещендо, сел прямо на лоб директору, где подозрительно смолк. Григорий уставился на комара, тот глядел на директора, директор глядел на быка, а бык смотрел на Григория.

«Бах!» – командующий, бросив прицел, хлопнул ладонью по лбу, убив комара и разорвав кольцо их магической взаимосвязи. Оккультное жертвоприношение сработало. Напряжение спало, и цель теперь находилась в центре разметки. Замигал сигнал подтверждения точной наводки. Палец медленно, на выдохе потянул пусковой механизм на себя. Григорий, прикрыв пятерней рот, во все глаза смотрел в сторону реки и, привстав на цыпочки, ждал верного завершения священных манипуляций. Все затаили дыхание, в ночной тишине время остановилось. Зазвучала Музыка Сфер! А в кармане директора запищал мобильный телефон. Все оставались в исходном положении. Сотовый назойливо запищал еще раз. Снова ничего не изменилось. Телефон вызывающе повысил тон. Директор швырнул винтовку, встал, прошелся. Телефон снова запищал. «Да, – командующий хмуро прильнул ухом к трубке, глянув на номер звонившего абонента. – Да. Нет. Здесь. Да. Он отключил телефон, сунул в карман и глянул в темень горизонта, разом сникнув и расслабившись. Посмотрел на часы, на луну, зевнул и сказал, что дочь шефа зачем-то едет сюда. Надо ждать.

Отключив сигнализацию охранного периметра, Мэрилин мчалась по ночному шоссе в сторону бойни. Ее всю трясло, сердце выскакивало из груди. Она знала причуды своей натуры, но это было уже чересчур.

Колеса, взвизгнув на повороте, вынесли автомобиль на лесную дорогу. Машина мчалась по ночному лесу, выхватывая фарами стволы кленов, вязов, дубов, акаций, перепутанные зарослями чистотела, бузины, дикорастущего винограда и можжевельника. Всполохи света вызывали из чащи неясные тени, несущие воображению все, что угодно, чтобы мгновенно исчезнуть позади, не успев оформиться и стать тем, чем они были на самом деле.

Мэрилин добавила газу и малолитражка «Мерседес» врезалась огнем галогена во тьму с еще с большей скоростью, оставляя за собой облако пыли, завесой оседавшее на следы.

Она боялась, что его убьют до ее приезда. Директору в момент исполнения им своих функций верить нельзя, ибо он сам не ведает, что творит, а движется, как крыса по лабиринту. Да и цели у них, в общем, одни и те же: только директору сложнее, потому что стены его лабиринта – в его сознании, и разрушить их гораздо более трудно, вернее, почти невозможно. Потому что нельзя разрушить то, чего нет. Особенно если оно есть.

Вдали замелькали слабоосвещенные строения филиала мясоперерабатывающей районной промышленности. «Мерседес», совершив прыжок с резкого уклона, тем не менее, мягко упал на четыре точки опоры и, стал подниматься вверх по лесной дороге, которой еще недавно спускали на полуторке особей парнокопытного поголовья. Промелькнули молоденькие ели, грустно растущие в одиночестве ночи, прыгнул еще один сонный тушканчик, и машина выскочила на автомагистраль, уверенно вцепившись резиной колес в гранитные плиты шоссе. Вскоре вдали показался освещенный джип и возле него – группа людей. Неподалеку, поперек дороги, лежало тело животного, похожее на неестественно большую резиновую куклу. У Мэрилин все похолодело внутри, наступило ледяное спокойствие. Скинув газ, она неторопливо подъехала к джипу и, мягко притормозив, опустила стекло.

– Это он? – спросила небрежно предводителя.

Тот устало глянул на нее, медленно выходя из транса и находясь пока в пограничной зоне, краткой и неуловимой:

– А эта, самая нервная, наверно, умерла от инфаркта. Только что, при нас. Лежит, еще теплая. Мы ей дорогу уступили, а она бабахнулась прямо посреди шоссе и сдохла. Если бы до того или после – нет, надо посередине! Что это ей в голову взбрело?

Он протер ствол ружья, заботливо отряхивая приклад и поглаживая ночной прицел.

– Где Будда? – Мэрилин стальными глазами смотрела на боевика сосновых прерий.

– Да вон он, под скалой сидит. Спит, наверное, – директор указал направление стволом винтовки.

– Возьмите деньги, – Мэрилин протянула директору пачку серебристых купюр. – Полторы тысячи евро. Это больше, чем доллары.

Тот взял деньги и, полистав купюры, вопросительно посмотрел на дочь шефа.

– Вопрос снимается. Я только что разговаривала с отцом: решение переиграли. А вам – спасибо. От отца. За старания.

Мэрилин сделала паузу.

– Очень хорошо, что не перестарались. Мера – золотое сечение. Для этого надо иметь способности и талант. А он у вас есть, Николай Николаевич. Ведь есть? Е-е-есть! – она неожиданно протянула руку и потрепала его по голове, засмеявшись переливчатым смехом.

Директор быстро отступил на шажок, уклоняясь от руки:

– А документы? Приказ об отмене приказа? Отмена отмены лизинга? Отмена страховочных выплат? Отказ от денег!!? Не-ет, тут не все понятно, я должен ему позвонить!

– Позвоните! Позвоните, как только появится.

Мэрилин знала, что когда отец отдыхает, связи с ним нет ни у кого. Ну, почти ни у кого. Он сам появляется в виде голоса в коробочке мобильного телефона лишь тогда, когда ему необходимо. И не чаще. А в данный момент он в районе прекрасного острова Ява, что в Индийском океане. В их личной, семейной резиденции, конкретное физическое местоположение которой почти никому не ведомо. Сработано все было в старые времена, развязностью информационных нравов не страдавшие.

Ну, так об отце. Если он там, то здесь его нет. И до конца недели его физического воплощения не предвидится.

Ситуацию директор бойни обдумывал, совершая ритуал, в данный момент необходимый из-за сбоя в программе и зависания всей операции. Впрочем, процессом этим он никогда не увлекался: любил он трезвый образ жизни и, здраво рассудив, что убить быка, в конце концов, не поздно никогда, а вот обратный процесс не столь вероятен, принял верное решение – стал раздавать деньги группе захвата, выкинув сомнения из головы.