– Обалдеть! – проговорил капитан и закурил сигарету.

– Она этому грузинскому дураку в крест вмонтировала чип с инфракрасным портом. Наш чип. В Киеве сделали. Он её трахает, а она информацию с креста на свой перстень-диктофон снимает. Вот так Вася. Христос всегда за нас.

– А откуда ты всё это опять знаешь? – прищурился капитан.

– Так я же посредник между этой подругой и СБУ. Они даже не знают, что она родом из Киева. Не то, что с Подола, не говоря уже о том, что я крутил с ней шуры-муры.

Сержант меланхолично стал пить пиво из высокого бокала. Они с капитаном сидели в кафе «Экспресс» на Подоле.

– И куда ты эту запись теперь отправишь? – спросил капитан.

– Сам думаю, – ответил сержант. Она может попасть не в те руки. Она может попасть к представителю Чёрного легиона. Тогда мне конец. Да и не только мне.

К столику подошел небритый мужчина. Спросил:

– Ребята, дайте две гривны. Клянусь, не рассчитал. Влетел, не хватает…

– На, – невозмутимо положил на стол пять гривен сержант. – Отдашь, когда я просить буду.

– Брат, спасибо, спасибо…

– Может эту кассету скинуть анонимно? – предложил капитан.

– Да я и думаю так сделать. Но кому? Генералу Высшей Социологии? Бред. Он робот. Своему начальнику? Испугается, скорее всего. И выбросит её. В приёмную президента? Смешно. Там проходной двор. Тыща бумаг в день. Министру обороны? Он всё засветит и провалит дело. Его дело танками командовать.

– А может митрополиту?

– Да? Ох, Вася, Вася…Да там то все черти и сидят. – Отхлебнул пива и проводил взглядом женский бюст. – Ухх… – сказал. Снова повернулся к капитану. Налил в рюмки водку. Сказал:

– Давай, Вася, по двести. А то так мы не разберёмся.

Они медленно выпили водку.

Далеко в Индийском океане, на берегу небольшой коралловой бухты, врезанной в побережье крошечного острова, в глубине зарослей фикусов и гевей, оплетенных цветущими традесканциями, расположился двухэтажный коттедж из белого известняка. На крыше здания, сложив систему пропеллеров, стоял легкий маневренный вертолет, укрытый маскировочной сетью и почти незаметный постороннему взгляду. Дорог на острове не было. На каменной башне возле коттеджа висели тарелки спутниковых антенн, а на самом верху вращался короткофокусный радар с фазированной решеткой, глаза и уши охранного комплекса «С-400 микро». Завезена и установлена система ПВО-ПРО была вне таможенных досмотров, и о её существовании в округе не подозревали. Островок территориально принадлежал Индонезии, но уже много лет, как был продан частному лицу.

Внешне «С-400 микро» выглядел как два больших грузовых джипа высокой проходимости. Черные машины расположились за зданием, в глубине чайных зарослей и оливковых деревьев, окруженные проводами электроконтроля. Укрытые зелеными сетками маскировки, они не были видимы ни сверху, ни со стороны океана. Управление производилось двумя операторами из кабины джипа, с главного пульта из кабинета шефа, или в автоматическом режиме. При необходимости в воздух поднимались беспилотные вертолеты и самолеты-разведчики вертикального взлета – для наводки на цель и корректировки огневых ударов по земле и воде. В автоматическом режиме система не требовала операторов, работала по программе визуально-спектрального и радарного определения и классификации объекта. Она уничтожала любую потенциальную цель, распознанную ею как таковая, выпуская ракеты точного наведения или носители, разделяемые на десять отдельных боеголовок, имеющих индивидуальные процессоры и импульсные двигатели для корректировки траектории полета.

Кроме этого, был вариант запуска ракет сверхточного наведения класса «супермикро». Размером ракеты были немного больше океанической селедки, боеголовки не имели вообще. Принцип поражающего действия заключался в раскрытии сетки из особого сплава при подлете к цели – сетка ломала внешние конструкции объекта и уничтожала его без шума и возможности засечь этот перехват со спутника или радара. Это была новейшая, секретная разработка. Особенно эффективная против беспилотных самолетов, вертолетов, скоростных глиссеров высокой маневренности и других аналогичных объектов. На цель эти ракеты наводились визуально, не выдавая себя противнику сигналом радарного сопровождения.

Надежно был прикрыт с воздуха и океана аккуратный коттедж из белого известняка. Под ним, в коралловых пещерах, располагался соединенный с океаном подземный грот. При виде чудного подводного мира, освещенного преломленными сквозь воду лучами солнца, переливающегося цветными пятнами по стенам и потолкам тысячелетних коралловых образований, человек испытывал невообразимые ощущения.

В кабинете, отделанном пробковым деревом, с потолком из пластин голубого кварца, стояли стол и кресло. В кресле сидел человек. Больше в кабинете не было ничего. Все остальные предметы – стол для совещаний, полки с книгами, стеллажи с документами, мониторы, телевизоры, кресла, стулья – все это убиралось посредством сервомеханизмов в пространство между двойными стенами. Голосовая команда хозяина к этому звучала примерно так: «Все пошли вон!» Он сам, будучи в далеком прошлом инженером-разработчиком спецприборов особого назначения, руководил проектированием и созданием этой сервисной системы. Некоторые же узлы – голосовой компандер и прочие, – он конструировал на досуге собственными руками, расслабляясь и вспоминая молодость.

«Все пошли вон!» Грубовато, но команда есть команда. Срабатывала цепь датчиков – и все, что не входило в список духовных потребностей, скрывалось из виду за несколько секунд. Неизменным оставался только опустевший стол, как основная вещь, способствующая самоидентификации и положительной рефлексии хозяина кабинета. И – кресло, где он сидел. Свет лился из потолочных окон, закрытых голубыми пластинами кварца. Боковые окна арочного типа были скрыты под пробковыми панелями. В кабинете стояла свежая прохлада со всем разнообразием запахов морского бриза. Но не за счет кондиционера – это слишком примитивно, ненадежно и вредно для здоровья. Воздух подавался по длинной подземной трубе из тех самых океанических пещер, доисторических выработок коралла, и по этой самой трубе доносились далекие звуки прибоя – легкое шевеление Индийского океана, создающее в помещении невообразимые ощущения двойственности мира. Да, животные, осознающие себя, любят жить в комфорте.

Любил все эти удобства и один из акционеров «Транстриумвирата». Хотя дальним умом он, конечно, понимал, что нельзя объять необъятное, – а рано или поздно захочется. И пока не появилось такое желание, а вернее – чтобы оно и не появилось, надо продвигаться по тропе комфорта стайерским, а то и марафонским темпом. Спринтерские же забеги львов удачи имеют столь идентичную и закономерную конфигурацию, что представителей этого образа жизни можно уважать уже за то, что их микросекундное восприятие реальности носит столь яркий оттенок, так порой необходимый, как образ и стимул, иссушенному бесплодием обывательскому сознанию. Но – не более того.

Бизон сидел и думал. Он убрал все лишнее, что не могло помочь, и перебирал в памяти всю свою жизнь, по мелочам. Закинув голову, он смотрел на кварцевое небо над собой. Мысли стояли на месте. Одет он был только в большие полотняные трусы, сотканные здесь, неподалеку. Папа Мэрилин понимал толк в материях энергособирающих и энергоотдающих. Он много, к сожалению, знал. Да разве в молодости он поддался бы такой фигне, как энергособирающие трусы?.. Нет, не поддался бы. А зря! Если бы молодость знала… Если бы только она знала!.. Что ее не существует.

Он встал и прошелся по длинному пустынному кабинету, вдохнул поглубже морской воздух, опустился на колени, упер голову перед собой в пол, оттолкнулся ногами и принял вертикальное положение, вытянув ноги и через пару секунд отпустив руки и расставив их по сторонам. Вот оно, настоящее положение человека! Но об этом мало кто знает. Он постоял на голове с минуту, мягко опустил ноги и встал в исходную позицию. В глазах даже не потемнело. Сосуды – как шагреневые трубки. От отсутствия желаний.