Вдоль боковой линии метался разъяренный Брехун Крикливый.

– ДАЧТОЖЕЭТОТАКОЕРДДИТОРАИОДИНА! ПРЕКРАТИТЕСЕЙЧАСЖЕ!

А Беззубик чувствовал себя как рыба в воде! Он ловко увертывался от свирепых выпадов Огневицы, то чувствительно покусывая Аллигатигра, то царапая мягкое брюхо Яркогтя. Видно было, что вся эта чудовищная неразбериха доставляет дракончику массу удовольствия.

Даже Страхкорова продемонстрировала немалую храбрость для предположительной вегетарианки. Она изловчилась и цапнула за брюхо пролегавшую мимо Огневицу. А Огневица и Убивец, сплетясь в единый клубок, кружились в воздухе и откусывали друг от друга большие куски.

Тут за дело взялся Брехун Крикливый. Он схватил Огневицу за хвост, Та возмущенно взвыла, задергалась и подпалила Брехуну бороду. Но Брехун одной могучей дланью загасил огонь, а другой сжал драконихе челюсти, так что она не могла ни кусаться, ни пыхать огнем. Потом он запихнул разъяренное животное под мышку.

– ПР-Р-Р-Р-РЕКРАТИ-И-И-ИТЫ – заорал Брехун Крикливый, и от крика этого вырвало с корнем вековые дубы, поднялась пылевая буря, кровь у всех присутствующих застыла в жилах, волосы встали на головах дыбом, и зубы свело судорогой. Крик этот эхом прокатился по скалистым обрывам острова Олух, запрыгал по морским волнам и, говорят, был слышен даже на Материке!

Мальчишки прекратили свой бесполезный галдеж.

Драконы застыли в воздухе и попадали на мокрый песок.

Наступила зловещая тишина.

Даже толпа зрителей притихла.

Такого еще не бывало в истории Внутренних Островов! Все двадцать мальчишек на Испытании оказались не в силах справиться с собственными драконами!

Строгий закон гласил, что всех этих мальчишек следует изгнать из их Племен. А изгнание в этом суровом климате означало смерть. Еды не хватало, в море подстерегали ужасные опасности, а кое-где на Островах водились дикие Племена, которые, по слухам, были людоедами…

Брехун Крикливый стоял, не находя слов; его борода всё еще дымилась.

Когда он, наконец, заговорил, его голос дрожал от ужаса перед сложившейся ситуацией.

– Я должен переговорить со Старейшинами Племен, – только и сказал он. И уронил Огневицу на землю. Та уже пришла в чувство и, виновато поджав хвост, потрусила к Сопляку.

Старейшинами Племен были Пирамидон, Стоик, сам Брехун и еще несколько менее грозных воинов: Очень Крепкий Орешек, Коварные Близнецы и Мятый Косматый Библиотекарь из Остолопской Публичной Библиотеки. Старейшины совещались, встав в кружок и сплетя руки в традиционной Старейшинской Стойке, чем-то похожей на драку за мяч при игре в регби, Зрители и мальчишки молча ждали приговора.

А тем временем шторм всё усиливался. В небе грохотали оглушительные раскаты грома, хлестал ливень, все промокли до костей, как будто искупались в море.

Совещались Старейшины долго. Пирамидон из-за чего-то рассердился и погрозил Очень Крепкому Орешку кулаком. Коварные, Близнецы схватили его за обе руки и держали, пока он не успокоился. Наконец Стоик вышел из Стойки и подошел к мальчишкам, которые стояли, понурив головы, а драконы робко копошились возле их ног.

Если бы Иккинг набрался сил поднять голову и посмотреть на отца, он увидел бы, что от прежнего Стоика – веселого, жестокого, разбитного – не осталось и следа. Вождь Племени Лохматых Хулиганов был печален и суров.

– Новобранцы обоих Племен! – угрюмо проревел он, – Сегодня вам выпал очень тягостный день. Вы НЕ СУМЕЛИ пройти Окончательное Испытание Драконьим Воспитанием Программы Посвящения. По суровому Закону Внутренних Островов это означает, что вы должны быть НАВСЕГДА изгнаны из своих Племен. Я этого не хочу, не только потому, что среди вас находится мой единственный сын, но и потому, что с вами Племена лишаются целого поколения воинов. Но мы не можем нарушать Закон. Только сильным есть место в Племени, а иначе кровь наших воинов ослабеет. Только Герои могут стать настоящими Хулиганами и Остолопами!

Стоик ткнул в небо толстым пальцем.

– Более того, – продолжал он, – бог Тор не на шутку рассердился. Сейчас не время нарушать Закон.

Будто в подтверждение его слов, Тор послал на землю мощный удар грома.

– При нормальных обстоятельствах, – продолжал Стоик Обширный, – церемония изгнания началась бы прямо сейчас. Но выйти в море в такую погоду означает неминуемую смерть. В виде акта доброй воли я разрешаю вам провести одну ночь под моим кровом, а наутро вас ни свет ни заря высадят на побережье Материка и предоставят самим себе. С этого момента вам запрещается разговаривать с кем-либо из других членов Племен.

Мальчишки стояли, потупившись, под проливным дождем, среди оглушительных раскатов грома.

– О горе мне, это самый несчастный день в моей жизни! Я вынужден изгнать собственного сына, – простонал Стоик.

По толпе прокатился сочувственный ропот. Племя аплодировало благородству своего Предводителя.

– Вождь не может вести такую же жизнь, как и простые соплеменники, – сказал Стоик, чуть ли не умоляюще глядя на Иккинга. – Он должен решать, что хорошо, а что плохо для Племени.

Внезапно Иккинг страшно рассердился.

– И ты хочешь, чтобы Я тебя пожалел? – крикнул он Стоику. – Что же ты за отец, если твой драгоценный Закон для тебя важнее собственного сына! И что это за дурацкое Племя, если в нем нет места обыкновенным людям!

На мгновение Стоик Обширный застыл, глядя на сына с удивлением и ужасом. Потом повернулся и побрел прочь. Племена уже разбежались с пляжа и теперь карабкались по склонам холмов, чтобы укрыться от бури под крышами Деревни, а вокруг них беспрерывно сверкали молнии.

– Я тебя убью, – прошипел Сопляк Иккингу. У него на плече грозно скалилась Огневица. – Как только нас изгонят, первым делом я тебя убью. – И он побежал вслед за остальными.

– У меня з'зу-зубик сломался, – пожаловался Беззубик. – К'ко-когда я укусил огневицу…

Иккинг пропустил драконье хныканье мимо ушей. Вне себя от ярости, он поднял глаза к небу, а ветер пригоршнями черпал морскую воду и швырял ему в лицо.

– ВСЕГО ЛИШЬ ОДИН РАЗ, – закричал Иккинг. – Почему ты не дал мне побыть Героем ВСЕГО ОДИН РАЗ? Я не хотел ничего сверхчеловеческого, всего лишь пройти это ДУРАЦКОЕ ИСПЫТАНИЕ и стать нормальным Викингом, как все остальные.

Над головой его в черном небе равнодушно поигрывал молниями громовержец Тор.

– Хорошо же, – завизжал Иккинг, – Тогда ПОРАЗИ МЕНЯ своей дурацкой молнией. Сделай хоть что-нибудь, покажи, что ты ХОТЬ НЕМНОЖКО думаешь обо мне!

Но для Иккинга у Тора не нашлось даже самой завалящей молнии. Громовержец даже не снизошел до ответа.

Гроза удалялась в море.

Гроза бушевала всю ночь.

Иккинг долго не мог уснуть: ветер завывал под стенами хижины, как пятьдесят драконов, угрожающих ворваться внутрь.

– Впусти нас, впусти, – завывал ветер. – Мы голодны, страшно голодны!

Далеко-далеко, посреди бурного черного моря, шторм бушевал с такой силой, что гигантские волны потревожили сон пары ужасно древних Морских Драконов.

Первый Дракон был просто огромным, величиной примерное высокий утес.

Но второй был ошеломляюще велик!

Это и был тот самый Монстр, о котором мы рассказывали раньше, чудовищный Зверь, закусивший римским легионом и шесть сотен лет после этого дремавший в морских глубинах. Тот самый, чей сон в последнее время стал неспокоен.

Жестокий шторм ласково, будто спящих младенцев, поднял обоих Драконов с морского дна и на горбу неописуемо громадной волны вынес их на Длинный Пляж, неподалеку от Иккинговой деревни.

Там они и остались спать, сладко посапывая, пока бешеные ветра завывали над ними, будто стая Викинговских привидений, устроивших в Валгалле шумную вечеринку. Наконец ветер выдохся, выглянуло солнце. Его лучи осветили пляж, на котором, умещались Драконы и больше почти совсем ничего.