Часть 1

Каменистая долина, тянувшаяся вдоль северо-восточной границы Медеи, полностью оправдывала свое название: Долина Северных Ветров. Даже в разгар лета здесь не было тепла, с близкого северного моря дул устойчивый пронизывающий ветер, и не было никакой для него преграды. На плоской, словно доска, долине лишь кое-где среди огромных черных валунов торчали искривленные, угрюмые деревья. Над безжизненным пейзажем простиралось низкое, серое небо, такое тяжелое, словно с минуты на минуту оно собиралось исторгнуть из себя дождевые потоки.

Грэм натянул поводья, остановился рядом с одним из валунов и окинул безрадостную землю усталым взглядом. Ничего интересного он не увидел, глаза его бездумно скользили по долине, задерживаясь то на огромном камне, то на чудовищно изогнутом дереве. И вдруг он вздрогнул и выпрямился в седле. Вдалеке, почти на горизонте, в небо поднималась тоненькая струйка дыма. Кто-то жег костер.

В этот год в Медее костров следовало остерегаться. Уже два года в королевстве шла война, и усталый путник, решивший приблизиться к заманчиво теплому огню, рисковал обнаружить вовсе не то, на что рассчитывал. Грэм знал об этом, поскольку уже не первый день бродил по охваченному войной королевству. Было о чем задуматься: он не ел со вчерашнего вечера, и соблазн поесть горячей пищи и погреться у огня был слишком велик, однако же он помнил об осторожности. Он рисковал нарваться на дезертиров или мародеров, и неважно, к которой из воюющих сторон они принадлежали: все они были страшнее диких зверей.

Впрочем, едва ли мародеры стали бы открыто жечь костер в месте, где дым был виден за несколько лиг. И уж тем более, так не поступили бы дезертиры, скрывающиеся ото всех. И, конечно, то был не военный лагерь — в этом случае к небу поднимался бы дым не одного костра, а как минимум полусотни.

Грэм заинтересовано приподнял бровь и сжал каблуками бока лошади, направив ее в сторону дыма.

Вскоре стало ясно, что дым поднимается из-за длинной каменной гряды. Деревья здесь росли гуще, чем еще где-нибудь в долине. Грэм пустил лошадь быстрее, и через полчаса подъезжал к гряде, одной рукой правя лошадью, а вторую держа на рукояти меча.

Приблизившись к камням и никого по-прежнему не видя, он спешился и обмотал уздечку вокруг ветви низкорослого деревца. Не снимая руки с оружия, медленно и осторожно пошел в обход валунов. Далеко он не ушел. Навстречу из-за каменной глыбы шагнул человек с обнаженным мечом в руке, и пришлось остановиться.

Человек этот был невысокий, коренастый, плотного телосложения юноша лет девятнадцати-двадцати на вид, с круглым веснушчатым лицом. Его огненно-рыжие волосы, порядком взлохмаченные, спадали до плеч. Одежда, не слишком богатая, все же наводила на мысль о том, что шили ее у хорошего портного. На простого солдата, тем более мародера, юноша не походил.

— Ты кто такой? — агрессивно спросил он по-медейски.

— Долго рассказывать, — ответил Грэм, с некоторым трудом подбирая медейские слова. — Если только тебя не интересует исключительно мое имя.

— Мне плевать на твое имя! — объявил медеец, бестолково тыкая перед собой мечом. Грэм осторожно отступил.

— Зачем же тогда спрашивать, кто я такой?

— Слушай, ты: иди, куда шел! — круглая физиономия рыжего запылала. — Здесь тебе делать нечего!

— Даже так? — удивился Грэм. — Если я помешал, прошу прощения. Просто я увидел дым вашего костра и подумал, что найду здесь приятную компанию и тепло. Но если вы не расположены принимать гостей, я немедленно уеду.

Он шагнул назад, но рыжий еще яростнее замахал мечом и вдруг грозным голосом вопросил:

— Ты куда это собрался?

— Ты же только что велел мне убираться, — напомнил Грэм.

— Я передумал. Нечего тебе тут шататься, еще расскажешь кому-нибудь… Вот что, я беру тебя в плен.

— С какой это стати?

— Ты же хотел погреться? Вот и погреешься. А потом вернутся остальные, и мы решим, что с тобой делать.

Грэм задумался. Неприятностей он уже не ожидал, — медеец казался довольно безобидным, — но зато заинтересовался. Кто бы ни были эти люди, они явно не хотели, чтобы об их местонахождении знали. И, однако, они разводили костры, видные за несколько лиг. Чудные какие-то.

— Хорошо, — сказал он. — Подождем твоих друзей.

— Давай сюда меч, — важно сказал медеец. — Раз ты мой пленник…

— Даже и не мечтай.

— А…

— Могу обещать, — перебил Грэм, — что в дело его не пущу, пока не увижу явной для себя опасности. Этого с тебя хватит.

— Ну ты нахал, — поразился медеец. — Ладно, пусть будет так. Так как, ты сказал, тебя зовут?

— Тебе уже стало интересно мое имя?

— Ну… если нам придется провести несколько часов вместе, не помешает узнать, как друг к другу обращаться.

Грэм усмехнулся.

— Пожалуй. Что ж, раз я гость — или, вернее, как ты сказал, пленник, — мне и представляться первому. Мое имя — Грэм.

— Просто — Грэм? — уточнил рыжий.

— Не просто. Но это неважно.

— Хм… Ну, ладно, не хочешь, как хочешь. Подумаешь, какой секрет… А меня зовут Оге Аль.

Он с такой гордостью произнес свое имя (типично медейское), что Грэм невольно улыбнулся. Сразу стало ясно, что медеец — дворянин, причем наверняка из старинного, знатного рода. Впрочем, титул он не назвал, и это еще больше заинтересовало Грэма.

— Ну, вот и познакомились, — бодро сказал Оге и убрал меч. — А раз так, пошли в лагерь, нечего тут торчать.

— А моего коня оставим на всеобщее обозрение?

— Ты верхом? Ну, пойдем за твоим конем. Одного я тебя не отпущу, — объявил Оге.

Небольшой лагерь прятался между валунами. На поросшем короткой мягкой травой пятачке стояли два шатра, перед ними горел костер, над которым висел котелок. Поодаль паслись две стреноженные лошади. Грэм оглянулся, но больше никого не увидел. Интересно, где товарищи медейца, про которых он говорил, и сколько их?..

Своего коня Грэм оставил с лошадьми медейцев, а сам последовал приглашению Оге и присел у костра на вросшем в землю плоском белом камне. Протянул к огню руки, — стоял июль, но день выдался холодный, — и откинул капюшон. Оге не замедлил с любопытством уставиться на его белую косу, перевитую черной тесьмой.

— Ты ведь не из Медеи, верно?

— Верно, — согласился Грэм, ибо отрицать очевидное не имело смысла: помимо прически, с головой его выдавал, как минимум, характерный протяжный акцент, делающий речь похожей на заикание, и будь собеседник чуть повнимательнее (или же поумнее), он без труда догадался бы, откуда родом «пленник».

— А откуда?

— Не понимаю, какая тебе разница?

Оге важно надулся.

— Почем мне знать, вдруг ты касотский шпион? Тогда тебя надо пытать…

Эту несусветную чушь он выдал на полном серьезе, но в глазах его Грэм совершенно явственно увидел такие лукавые искорки, каких не видел никогда в жизни. Ну, разве только в черных глазищах Илис.

— Можешь попробовать, — в тон ему отозвался Грэм. — Только сразу предупреждаю: не надейся, что справишься со мной легко.

— А я и не надеюсь. У касотцев хорошие шпионы, сразу все секреты не выдают. Но если постараться… — Оге не договорил и привстал со своего импровизированного сиденья. — О! Кажется, едут. Наконец-то. Ну, берегись, от них ты так легко не отделаешься, как от меня.

Прислушавшись, Грэм различил стук копыт. Ехали двое или трое. Через минуту из-за ближайшего валуна показались двое всадников в кольчугах. На высоком вороном жеребце ехал высокий и широкоплечий молодой человек лет двадцати двух, с красивым, хотя и несколько высокомерным лицом. У него были черные, с сизым отливом, волосы, завязанные в хвост, смуглая кожа, черные глаза и горбоносый профиль. Одежда его, как и у Оге, выглядела дорогой и очень добротной, на поясе в ножнах хорошей работы висел меч с драгоценной рукоятью.