И так как бог творит только чудеса, то и сам он в своем существе есть чудо. Бог видит без глаз, слышит без ушей, думает без головы, творит без орудий, короче говоря, он есть все и делает все, не употребляя и не имея нужных для этого делания средств и органов. Но природа слышит только при помощи ушей, видит только при помощи глаз;

как же можно, стало быть, выводить природу из бога, как орган слуха из существа, которое слышит без ушей, как условия и законы природы, с которыми связаны все ее явления и действия,-из существа, которое не связано ни с какими условиями и законами? Короче говоря, творения бога только чудеса, но не действия природы. Природа не всемогуща; она не все может; она может только то, к чему есть условия; природа, земля, например, не может произвести зимой на деревьях цветение и дать плоды;

ибо не хватает нужной для этого теплоты; но богу это сделать ничего не стоит. "Бог, - говорит Лютер, - может и кожу кармана превратить в золото, и из пыли сделать сплошь зерно, и воздух обратить в погреб, полный вина". Природа не может создать человека, если нет налицо двух различных, но равноправных организмов, мужского и женского, действующих совместно; но бог из чрева девы без содействия мужчины творит человека. "Может ли для господа быть что-либо невозможно?" Короче говоря, природа - республика, результат существ или сил, взаимно друг в друге нуждающихся и производящих, совместно действующих, по равноправных. Весь животный организм - мы этим примером характеризуем всю природу - может быть сведен к нервам и крови. Но нерв ничто без крови, кровь ничто без нерва; в природе именно поэтому неизвестно, кто повар, кто официант, ибо все одинаково важно, одинаково существенно; здесь нет привилегий;

самое простое так же важно, так же необходимо, как и высшее; пусть мои глазные нервы превосходно организованы, но если не хватает той или другой жидкости, той или другой оболочки, мой глаз все-таки не может видеть. Именно потому, что организм есть республиканское общежитие, происшедшее только из взаимодействия равноправных существ, происходит материальный вред, борьба, болезнь, смерть; но причина смерти есть и причина жизни, причина зла есть и причина блага.

Бог, наоборот, монарх и притом абсолютный, неограниченный самодержец, он делает и может, что хочет, он "стоит над законом", но свои произвольные заповеди он делает законами для своих подданных, как бы они ни противоречили их потребностям. Как в республике господствуют лишь законы, выражающие собственную волю народа, так и в природе господствуют лишь законы, соответствующие собственному существу природы. Так, существует закон природы, имеющий силу, по крайней мере для более высоко организованных животных, что рождение детей и размножение зависит от существования и совместного действия двух в половом отношении различных индивидуумов, но это закон не деспотический; для существа высших организмов характерно то, что различие в половом отношении приводит к формированию различных самостоятельных индивидуумов, что они, следовательно, появляются на свет более трудным и опосредствованным образом, чем низшие организмы, которые размножаются, как, например, полипы, простым делением. И если для закона природы мы и не можем указать основания, то все же аналогия обязывает нас к вере или; скорее, к уверенности в том, что существует соответствующее естественное основание. Но бог предоставляет деве привилегию произвести человека без мужа, приказывает огню, чтобы он не жег, чтобы он действовал, как вода, и воде, чтобы она действовала, как огонь, чтобы она, стало быть, оказывала такое действие, которое противоречит ее природе, ее существу, как веления деспота противоречат существу его подданных. Короче говоря, бог навязывает природе свою волю, он правит абсолютно произвольно, как деспот, ожидает от людей самого неестественного. Так, например, император Фридрих 2 в своем законе об еретиках предписывал: "Так как оскорбление величества, направленное против бога, более велико, чем направленное против людей, и так как бог взыскивает за грехи отцов с детей, то дети еретиков должны считаться неспособными занимать какие бы то ни было общественные должности и почетные места, за исключением, однако, тех из детей еретиков, которые донесли на своего отца". Есть ли еще более противоречащее природе человека исключение и предписание, чем это? Вильгельм Завоеватель в числе своих прочих тиранических законов издал предписание, чтобы в городах все общества расходились и огонь и свет были погашены, как только в 7 часов вечера прозвучат вечерние колокола. Может ли быть более недостойное человека, более неестественное ограничение человеческой свободы, чем это? Впрочем, подобные же предписания мы пережили еще немного лет тому назад в наших монархических государствах. Томас Пэн рассказывает, что некогда один брауншвейгский солдат, взятый в плен во время войны за независимость североамериканцев, сказал ему: "Ах, Америка - прекрасная, свободная страна! Она стоит того, чтобы народ за нее сражался; я понимаю это различие, ибо я знаю свою страну. Когда в моей стране государь говорит: ешьте солому, мы едим солому!" Но может ли быть приказание, предписывающее человеку большее, более противо и сверхъестественное самоотречение, чем приказание есть солому! Не есть ли, следовательно, единоличный, монархический, по крайней мере абсолютно монархический, режим - режим чудес как в политике, так и в природе?

Как согласуется, однако, этот режим с существом природы? Где найдем мы в природе, где все естественно, все происходящее согласуется с существом естественных вещей, где найдем мы следы режима чудес? Желать вывести из природы бога, то есть сверхъестественное чудодейственное существо, так же неразумно, так же свидетельствует о незнакомстве не только с существом природы, но и с существом бога, как если бы я из республики или, беря уже, из главы республиканского государства, президента республики захотел создать государя, короля или императора, доказать, что и он также монарх, правитель соответственно смыслу наших государств, и что поэтому ни одно государство не может обойтись без государя. Президент вышел из крови народа; он одной сущности, одной породы с народом, он лишь олицетворенная народная воля, он не может того, чего он хочет, он выполняет лишь законы, установленные народом. Государь же есть существо, от народа особое или, вернее, отличное по своему роду, как бог отличен от мира; он - монаршей крови; он господствует над народом не как олицетворенная воля народа, он господствует над народом как существо особое, стоящее вне народа, как бог над природой, как особое, сверхъестественное существо: именно поэтому действия обоих являются только произвольными велениями силы, чудесами, знамениями. В природе же, как уже сказано, республиканский режим. Человеческая голова есть, правда, президент моего тела, но никоим образом не абсолютный монарх или правитель божией милостью, ибо голова есть такое же существо из плоти и крови, как желудок, сердце; она сделана из той же массы, из того же органического основного вещества, из которого сделаны и прочие органы; она, правда, стоит над другими органами; она "глава" (caput), первое существо; но не существо иное, чем они, по роду, по происхождению; она не имеет поэтому деспотической власти; она приказывает другим органам лишь такие действия, которые отвечают их существу; именно поэтому она не безответственна, она наказуется, лишается своей власти, когда вздумает разыгрывать из себя государя и требовать от желудка, от сердца или еще от какого-либо органа того, что противоречит их природе. Короче говоря, как в республике, по крайней мере демократической, которую одну мы здесь имеем в виду, управляют лишь народные существа, а не государь, так и в природе управляют не боги, а только естественные силы, естественные законы, естественные элементы и существа. И потому, скажем мы, возвращаясь к прежнему примеру, так же нелепо выводить бога из существа, господствующего над природой, как было бы нелепо и свидетельствовало бы о недостатке разума и способности суждения из президента республики вылущивать государя или монарха.